БМ-21 «Град»: наследник двух противников
28 марта 1963 года Советская Армия приняла на вооружение новую реактивную систему залпового огня, ставшую самой массовой в мире
Огонь ведет дивизионная полевая реактивная система залпового огня БМ-21 «Град». Фото с сайта http://kollektsiya.ru
Советские, а затем и российские реактивные системы залпового огня (РСЗО) стали таким же всемирно известным символом отечественной оружейной школы, как и их предшественники — легендарные «Катюши» и «Андрюши», они же БМ-13 и БМ-30. Но в отличие от той же «Катюши», история создания которой хорошо исследована и изучена, да еще и активно использовалась в пропагандистских целях, начало работ над созданием первой массовой послевоенной РСЗО — БМ-21 «Град» — часто обходили молчанием.
Секретность ли тому была причиной, или нежелание упоминать, откуда ведет свою родословную самая известная послевоенная реактивная система Советского Союза, сказать трудно. Впрочем, долгое время это и не вызывало пристального интереса, поскольку куда интереснее было наблюдать за действиями и развитием отечественных РСЗО, первая из которых была принята на вооружение 28 марта 1963 года. И вскоре после этого во всеуслышание заявила о себе, когда своими залпами фактически умножила на ноль подразделения китайской армии, укрепившиеся на острове Даманский.
А между тем, «Град», надо признать, «говорит» с немецким акцентом. И что особенно любопытно, даже имя этой реактивной системы залпового огня прямо перекликается с именем немецкой ракетной системы, которая разрабатывалась в ходе Второй Мировой войны, но так и не успела всерьез в ней поучаствовать. Зато помогла советским оружейникам, взявшим ее за основу, создать уникальную боевую систему, вот уже больше четырех десятилетий не сходящую с театров боевых действий по всему миру.
«Тайфуны» грозят «Либрейторам»
«Тайфун» — так называлось семейство неуправляемых зенитных ракет, к разработке которых немецкие инженеры из ракетного центра в Пенемюнде, прославившегося созданием первой в мире баллистической ракеты «Фау-2», приступили в середине Второй Мировой войны. Точная дата начала работ неизвестна, зато известно, когда первые опытные образцы «Тайфунов» были представлены на рассмотрение Министерства авиации Третьего рейха — в конце 1944 года.
Скорее всего, за разработку зенитных неуправляемых ракет в Пенемюнде взялись не раньше второй половины 1943 года, после того, как руководству нацистской Германии — как политическому, так и военному — стало известно о лавинообразном росте числа средних и тяжелых бомбардировщиков у стран-участниц антигитлеровской коалиции. Но чаще всего исследователи приводят в качестве реальной даты начала работ над зенитными ракетами начало 1944 года — и это похоже на правду. Ведь с учетом имеющихся наработок по ракетному оружию конструкторам-ракетчикам из Пенемюнде не требовалось больше полугода, чтобы создать новый тип ракетного вооружения.
Неуправляемые зенитные ракеты «Тайфун» представляли собой 100-миллиметровые ракеты с жидкостным («Тайфун-F») или твердотопливным («Тайфун-Р») двигателем, 700-граммовой боевой частью и установленными в хвостовой части стабилизаторами. Именно они, по замыслу разработчиков, должны были стабилизировать ракету на курсе, чтобы обеспечить дальность полета и кучность попадания. Причем стабилизаторы имели небольшой наклон в 1 градус относительно горизонтальной плоскости сопла, что придавало ракете вращение в полете — по аналогии с выпущенной из нарезного оружия пулей. Кстати, винтовыми были и направляющие, с которых запускались ракеты — с той же целью придать им вращение, обеспечивающее дальность и кучность. В итоге «Тайфуны» достигали высоты в 13-15 километров и могли стать грозным зенитным оружием.
Схема неуправляемой зенитной ракеты «Тайфун». Фото с сайта http://www.astronaut.ru
Варианты «F» и «Р» отличались не только двигателями, но и внешне — габаритами, массой и даже размахом стабилизаторов. У жидкостной «F» он составлял 218 мм, у твердотопливной «Р» — на два миллиметра больше, 220. Разной, хотя и не слишком, была и длина ракет: 2 метра у «Р» против 1,9 у «F». А вот вес различался кардинально: «F» весила чуть больше 20 кг, тогда как «Р» — почти 25!
Пока инженеры в Пенемюнде изобретали ракету «Тайфун», их коллеги с завода «Шкода» в Пильзене (нынешний чешский Пльзень) разрабатывали пусковую установку. В качестве шасси для нее выбрали лафет от самой массовой зенитной пушки Германии — 88-миллиметровой, производство которого было хорошо отработано и велось массово. На него устанавливали 24 (на опытных образца) или 30 (на принятом на вооружение) направляющих, и этот «пакет» получал возможность кругового обстрела при больших углах возвышения: как раз то, что и требовалось для залповой стрельбы неуправляемыми зенитными ракетами.
Поскольку, несмотря на новизну оборудования, в серийном производстве каждая ракета «Тайфун», даже более трудоемкая «F», не превышала 25 марок, заказ был сразу сделан на 1000 ракет типа «Р» и 5000 типа «F». Следующий был уже куда крупнее — 50 000, а к маю 1945 года планировалось каждый месяц выпускать по 1,5 миллиона ракет этой модели! Что, в принципе, было не так уж и много, если учесть, что каждая ракетная батарея «Тайфунов» состояла из 12 пусковых установок по 30 направляющих, то есть общий ее залп составлял 360 ракет. Таких батарей, по замыслу Министерства авиации, к сентябрю 1945 года нужно было организовать аж 400 — и тогда бы они за один залп выпускали по армадам английских и американских бомбардировщиков по 144 тысячи ракет. Так что ежемесячных полутора миллионов только-только хватало бы на десять таких залпов…
«Стриж», вылетевший из «Тайфуна»
Но ни к маю, ни тем более к сентябрю 1945 года никаких 400 батарей и 144 тысяч ракет одним залпом не получилось. Общий выпуск «Тайфунов», по данным военных историков, составил всего 600 штук, которые ушли на испытания. Во всяком случае, точных сведений об их боевом применении нет, а уж воздушное командование союзников не упустило бы случай взять на заметку применение нового зенитного оружия. Однако и без того и советские военные специалисты, и их коллеги-союзники сразу оценили, какой интересный экземпляр вооружения попал им в руки. Точное число ракет «Тайфун» обоих типов, которые оказались в распоряжении инженеров Красной Армии, неизвестно, но можно предположить, что это были не единичные экземпляры.
Дальнейшая судьба ракетных трофеев и разработок на их основе определялась знаменитым постановлением № 1017-419 сс Совета министров СССР «Вопросы реактивного вооружения» от 13 мая 1946 года. Работы по «Тайфунам» разделили, исходя из разницы в двигателях. Жидкостными «Тайфунами F» занялись в СКБ при НИИ-88 Сергея Королева — так сказать, по подведомственности, ведь туда же передавались и работы по всем остальным жидкостным ракетам, прежде всего по «Фау-2». А твердотопливными «Тайфунами Р» предстояло заняться созданному тем же постановлением КБ-2, вошедшему в структуру Министерства сельскохозяйственного машиностроения (вот она, всепроникающая секретность!). Именно этому КБ и предстояло создать отечественный вариант «Тайфуна Р» — РЗС-115 «Стриж», ставший прообразом реактивного снаряда для будущего «Града».
Направлением «Стриж» в КБ-2, которое с 1951 года объединилось с заводом №67 — бывшими «Мастерскими тяжелой и осадной артиллерии» — и стало называться Государственным специализированным НИИ-642, занимался будущий академик, дважды Герой Социалистического Труда, создатель знаменитых ракетных комплексов «Пионер» и «Тополь» Александр Надирадзе. Под его началом разработчики «Стрижа» довели работу над этой ракетой до испытаний, которые проводились на полигоне Донгуз — в то время единственном полигоне, на котором отрабатывались все виды систем противовоздушной обороны. На эти испытания бывший «Тайфун Р», а ныне «Стриж» Р-115 — основной элемент реактивной зенитной системы РЗС-115 «Ворон» — вышел в ноябре 1955 года с новыми характеристиками. Его вес теперь достигал почти 54 кг, длина выросла до 2,9 метра, а вес взрывчатого вещества в боевой части — до 1,6 кг. Увеличились и дальность стрельбы по горизонтали — до 22,7 км, и высота стрельбы — максимальная теперь составляла 16,5 км.
Радиолокационная станция СОЗ-30, входившая в систему РЗС-115 «Ворон». Фото с сайта http://militaryrussia.ru
Согласно техническому заданию, батарея системы «Ворон», состоявшая из 12 пусковых установок, должна была за 5-7 секунд выпускать до 1440 ракет. Такой результат достигался за счет использования новой пусковой установки, спроектированной в ЦНИИ-58 под руководством легендарного артиллерийского конструктора Василия Грабина. Она была буксируемой и несла на себе 120 (!) трубчатых направляющих, причем этот пакет имел возможность кругового обстрела максимальный угол возвышения 88 градусов. Поскольку ракеты были неуправляемыми, то стрельба ими велась аналогично стрельбе из зенитного орудия: наведение на цель осуществлялось по указанию пункта управления стрельбой с радиолокационной станцией орудийной наводки.
Именно такие характеристики и показала система РЗС-115 «Ворон» на комплексных полигонных испытаниях, которые проходили с декабря 1956 года по июнь 1957-го. Но ни большая мощность залпа, ни солидный вес боевой части «Стрижа» не компенсировали его главного недостатка — малой высоты стрельбы и неуправляемости. Как отметили в своем заключении представители командования ПВО, «вследствие малой досягаемости снарядов «Стриж» по высоте и дальности (высота 13,8 км при дальности 5 км), ограниченных возможностей системы при стрельбе по низколетящим целям (менее чем под углом 30°), а также недостаточного выигрыша в эффективности стрельбы комплекса по сравнению с одной-тремя батареями 130- и 100-мм зенитных пушек при значительно большем расходе снарядов, реактивная зенитная система РЗС-115 не может качественно улучшить вооружение зенитных артиллерийских войск ПВО страны. На вооружение Советской армии для оснащения частей зенитных артиллерийских войск ПВО страны систему РЗС-115 принимать нецелесообразно».
Действительно, ракета, которая в середине 1940-х легко справлялась бы с «Летающими крепостями» и «Либрейторами», десять лет спустя уже ничего не могла сделать с новыми стратегическими бомбардировщиками В-52 и все более быстрыми и маневренными реактивными истребителями. И потому осталась всего лишь опытной системой — зато ее главный компонент превратился в снаряд для первой отечественной реактивной системы залпового огня М-21 «Град».
Из зенитных — в наземные
Реактивная боевая машина БМ-14-16 — одна из систем, на смену которым предназначался будущий «Град». Фото с сайта http://kollektsiya.ru
Что примечательно: постановление Совета министров СССР № 17, в котором НИИ-642 предписывалось подготовить проект разработки армейского осколочно-фугасного снаряда на основе Р-115, вышло 3 января 1956 года. В это время еще только-только разворачивались полигонные испытания двух пусковых установок и 2500 ракет «Стриж», а об испытаниях всего комплекса «Ворон» не было и речи. Тем не менее, в военной среде нашелся достаточно опытный и умный человек, который оценил возможности применения многоствольной пусковой установки с реактивными снарядами не против самолетов, а по наземным целям. Весьма вероятно, что на эту мысль его натолкнуло зрелище «Стрижей», стартующих из ста двадцати стволов — наверняка оно очень напоминало залп батареи «Катюш».
Реактивная система БМ-24 на учениях. Фото с сайта http://kollektsiya.ru
Но это была только одна из причин, по которой неуправляемые зенитные ракеты было решено переделать в такие же неуправляемые реактивные снаряды для поражения наземных целей. Другой причиной была явно недостаточная мощность залпа и дальность стрельбы стоявших на вооружении Советской Армии систем. Более легкие и, соответственно, более многоствольные БМ-14 и БМ-24 могли выпустить разом 16 и 12 реактивных снарядов соответственно, но на дальность не больше 10 километров. Более мощная БМД-20 с ее 200-миллиметровыми оперенными снарядами стреляла почти на 20 километров, но могла за один залп выпустить всего четыре ракеты. А новые тактические выкладки однозначно требовали реактивной системы залпового огня, для которой 20 километров будут не просто максимальной, а максимально эффективной, и у которой при этом суммарная мощность залпа вырастет по сравнению с имеющимися по крайней мере вдвое.
Боевые машины БМД-20 на ноябрьском параде в Москве. Фото с сайта http://www.rusmed-forever.ru
Исходя из этих вводных, можно было предположить, что для ракеты «Стриж» заявленная дальность вполне достижима уже сейчас — но вес взрывчатого вещества боевой части явно недостаточен. При этом избыток дальности вполне позволял увеличить мощность боеголовки, за счет чего дальность должна была упасть, но не слишком сильно. Именно это и предстояло просчитать и проверить на практике конструкторам и инженерам ГСНИИ-642. Но на эту работу им оказалось отведено очень немного времени. В 1957 году началась чехарда с трансформациями и пересмотрами направлений деятельности института: сначала его объединили с ОКБ-52 Владимира Челомея, назвав новую структуру НИИ-642, а год спустя, в 1958-м, после упразднения этого института бывший ГСНИИ-642 превратился в филиал челомеевского ОКБ, после чего Александр Надирадзе перешел на работу в НИИ-1 Миноборонпрома (нынешний Московский институт теплотехники, носящий его имя) и сконцентрировался на создании баллистических ракет на твердом топливе.
А тематика армейского реактивного осколочно-фугасного снаряда с самого начала не вписывалась в направление работы новообразованного НИИ-642, и в конце-концов ее передали на доработку в тульский НИИ-147. С одной стороны, это было совершенно не его проблематика: тульский институт, созданный в июле 1945 года, занимался научно-исследовательскими работами в области производства артиллерийских гильз, разрабатывая новые материалы для них и новые методы изготовления. С другой, для «артиллерийского» института это был серьезный шанс сохраниться и приобрести иной вес: Никита Хрущев, сменивший Иосифа Сталина на посту главы Советского Союза, был категорическим сторонником развития ракетного оружия в ущерб всему остальному, прежде всего артиллерии и авиации. И главный конструктор НИИ-147 Александр Ганичев не стал упираться, получив приказ приняться за совершенно новое для него дело. И не прогадал: через несколько лет тульский НИИ превратился в крупнейшего в мире разработчика реактивных систем залпового огня.
«Град» разворачивает крылья
Но прежде чем это произошло, коллективу института пришлось приложить колоссальные усилия, осваивая совершенно новую для них сферу — ракетостроение. Меньше всего проблем было с изготовлением корпусов для будущих реактивных снарядов. Эта технология не слишком отличалась от технологии изготовления артиллерийских гильз, разве что длина другая. А в активе НИИ-147 была разработка метода глубокой вытяжки, которую можно было приспособить и для производства более толстостенных и прочных оболочек, которыми являются камеры сгорания двигателей реактивных снарядов.
Труднее было с выбором системы двигателя для реактивного снаряда и самой его компоновочной схемой. После долгих изысканий осталось только четыре варианта: два — со стартовыми пороховыми двигателями и маршевыми твердотопливными разной конструкции, и еще два — с двухкамерными твердотопливными двигателями без стартового порохового, с жестко закрепленными и со складывающимися стабилизаторами.
В конечном итоге выбор остановили на реактивном снаряде с двухкамерным твердотопливным двигателем и складывающимися стабилизаторами. Выбор силовой установки был понятен: наличие стартового порохового двигателя усложняло систему, которая должна была быть простой и дешевой в производстве. А выбор в пользу складывающихся стабилизаторов объяснялся тем, что нескладные стабилизаторы не позволяли установить на одной пусковой установке больше 12-16 направляющих. Это определялось требованиями к габаритам пусковой установки для перевозки ее по железной дороге. Но проблема была в том, что такое же количество направляющих было у БМ-14 и БМ-24, а создание новой РСЗО предусматривало в том числе и увеличение числа реактивных снарядов в одном залпе.
РСЗО БМ-21 «Град» на учениях в Советской Армии. Фото с сайта http://army.lv
В итоге от жестких стабилизаторов решено было отказаться — несмотря на то, что в то время господствовала точка зрения, согласно которой раскрывающиеся стабилизаторы неизбежно должны быть менее эффективными из-за зазоров между ними и корпусом ракеты, которые возникают при установке шарниров. Чтобы убедить своих оппонентов в обратном, разработчикам пришлось провести натурные испытания: на нижнетагильском полигоне «Старатель» с переделанного станка от системы М-14 провели контрольные стрельбы двумя вариантами реактивных снарядов — с жестко установленными и складывающимися стабилизаторами. Результаты стрельбы не выявили преимущества того или иного типа по точности и дальности, а значит, выбор определялся только возможностью монтажа на пусковой установке большего числа направляющих.
Так реактивные снаряды для будущей реактивной системы залпового огня «Град» получили — впервые в отечественной истории! — раскрываемое при старте оперение, состоящее из четырех изогнутых лопастей. При заряжании их удерживало в сложенном состоянии специальное кольцо, надеваемое на нижнюю часть хвостового отсека. Снаряд вылетал из пусковой трубы, получив первоначальное вращение за счет винтового паза внутри направляющей, по которому скользил штифт в хвостовой части. А как только он оказывался на свободе, раскрывались стабилизаторы, которые так же, как и у «Тайфуна», имели отклонение от продольной оси снаряда на один градус. За счет этого снаряд получал относительно медленное вращающее движение — порядка 140-150 оборотов в минуту, которое и обеспечивало ему стабилизацию на траектории и кучность попадания.
Что получила Тула
Примечательно, что в последние годы в исторической литературе, посвященной созданию РСЗО «Град», чаще всего говориться о том, что НИИ-147 получил в руки практически готовый реактивный снаряд, каковым являлся Р-115 «Стриж». Дескать, невелика была заслуга института в том, чтобы довести чужую разработку до серийного производства: всего-то что придумать новый метод горячей вытяжки корпуса — и все!
Между тем, есть все основания считать, что конструкторские усилия специалистов НИИ-147 были куда более существенными. По всей видимости, они получили от своих предшественников — подчиненных Александра Надирадзе из ГСНИИ-642 — только их наработки по возможности приспособления неуправляемого зенитного реактивного снаряда к применению по наземным целям. Иначе трудно объяснить, зачем 18 апреля 1959 года заместитель директора НИИ-147 по научной части, и он же главный конструктор института Александр Ганичев отправил письмо, получившее исходящий №01844 на имя начальника 1-го управления Артиллерийского научно-технического комитета Главного артиллерийского управления (АНТК ГАУ) генерал-майора Михаила Соколова с просьбой дать разрешение ознакомить представителей НИИ-147 с данными снаряда «Стриж» в связи с разработкой снаряда к системе «Град».
Общая схема боевой машины БМ-21, взходящий в реактивную систему залпового огня «Град». Фото с сайта http://www.russianarms.ru
И добро было бы только это письмо! Нет, есть и ответ на него, который подготовил и отправил на имя директора НИИ-147 Леонида Христофорова заместитель начальника 1-го главного управления АНТК инженер-полковник Пинчук. В нем говорится, что Артиллерийский научно-технический комитет направляет в Тулу отчет по испытаниям снаряда Р-115 и чертежи на корпус двигателя данного снаряда — с тем, чтобы эти материалы могли использоваться при разработке реактивного снаряда к будущей системе «Град». Что любопытно, и отчет, и чертежи давались тулякам на время: их надлежало вернуть в 1-е Управлению АНТК ГАУ до 15 августа 1959 года.
Судя по всему, эта переписка как раз и касалась поиска решения проблемы, какой именно двигатель лучше всего использовать на новом реактивном снаряде. Так что утверждать, будто «Стриж», так же как и его прародитель «Тайфун Р», являются точной копией снаряда для будущего «Града» — как минимум несправедливо по отношению к тульскому НИИ-147. Хотя, как видно из всей предыстории разработки БМ-21, следы германского ракетного гения в этой боевой установке, без сомнения, присутствуют.
Кстати, весьма примечательно, что туляки обращались не к кому-нибудь, а именно к генерал-майору Михаилу Соколову. Этот человек, в мае 1941 года закончивший Артиллерийскую академию им. Дзержинского, участвовал в подготовке к демонстрации руководству СССР первых экземпляров легендарной «Катюши»: как известно, она проходила в подмосковном Софрино 17 июня того же года. Кроме того, он был одним из тех, кто готовил экипажи этих боевых машин и вместе с первым командиром батареи «Катюш» капитаном Иваном Флеровым обучал бойцов обращению с новой техникой. Так что реактивные системы залпового огня были для него не просто хорошо знакомым предметом — можно сказать, он посвятил им практически всю свою военную жизнь.
Есть и другая версия того, как и почему тульский НИИ-147 получил 24 февраля 1959 года приказ Государственного комитета Совета министров СССР по оборонной технике на разработку дивизионной реактивной системы залпового огня. Согласно ей, первоначально созданием новой системы с использованием доработанной ракеты «Стриж» должно было заниматься свердловское СКБ-203, образованное в 1949 году специально для разработки и опытного производства наземной ракетной техники. Дескать, когда в СКБ-203 поняли, что не могут выполнить требование по размещению 30 направляющих на установке, поскольку мешают нескладные стабилизаторы ракеты, то пришли к идее со складным оперением, которое удерживается кольцом при заряжании. Но поскольку заниматься собственно доведением этой модернизации ракеты до серийного производства в СКБ-203 не могли, пришлось искать исполнителя на стороне, и по счастливой случайного главный конструктор бюро Александр Яскин познакомился в ГРАУ с туляком Александром Ганичевым, который согласился взяться за эту работу.
БМ-21 на учениях Национальной народной армии ГДР — одной из стран Варшавского договора, где «Град» стоял на вооружении. Фото с сайта http://army.lv
Версия эта, не имеющая никаких документальных подтверждений, выглядит, мягко говоря, странно, и потому оставим ее на совести ее разработчиков. Отметим только, что в плане опытно-конструкторских работ на 1959 год, утвержденном министром обороны СССР и согласованном с Государственным комитетом Совета министров СССР по оборонной технике, головным исполнителем по теме «Град» назван московский НИИ-24 — будущий Научно-исследовательский машиностроительный институт имени Бахирева, в то время бывший основным разработчиком боеприпасов. И логичнее всего, что разработку реактивного снаряда в НИИ-24 решено было переложить на плечи коллег из тульского НИИ-147, а за свердловским СКБ-203, да еще и недавно организованным, оставить их сугубо профессиональную сферу — разработку пусковой установки.
Остров Даманский — и далее везде
12 марта 1959 были утверждены «Тактико-технические требования на опытно-конструкторскую работу №007738 «Дивизионная полевая реактивная система «Град», в которых еще раз распределялись роли разработчиков: НИИ-24 — головной разработчик, НИИ-147 — разработчик двигателя для реактивного снаряда, СКБ-203 — разработчик пусковой установки. 30 мая 1960 года увидело свет постановление Совета министров СССР № 578-236, которое задавало начало работ по созданию уже не опытной, а серийной системы «Град». Этим документом на СКБ-203 возлагалось создание боевой и транспортной машин для РСЗО «Град», на НИИ-6 (сегодня — Центральный НИИ химии и механики) — разработка новых сортов пороха марки «РСИ» для твердотопливного заряда двигателя, на ГСКБ-47 — будущее НПО «Базальт» — создание боевой части для реактивных снарядов, на Научно-исследовательский технологический институт в Балашихе — разработка механических взрывателей. А затем Главное артиллерийское управление Минобороны выдало тактико-технические требования на создание «Полевой реактивной системы «Град», которая рассматривалась уже не как опытно-конструкторская тема, а как создание серийной системы вооружения.
После выхода правительственного постановление прошло полтора года, прежде чем первые две боевых машины новой РСЗО «Град», созданных на базе автомобиля «Урал-375Д», были представлены военным из Главного ракетно-артиллерийского управления Минобороны СССР. Через три месяца, 1 марта 1962 года, на артиллерийском полигоне «Ржевка» под Ленинградом начались полигонные испытания «Града». А год спустя, 28 марта 1963 года, разработка БМ-21 закончилась принятием постановления Совета министров СССР о постановке новой реактивной системы залпового огня «Град» на вооружение.
«Грады» ранних выпусков на дивизионных учениях в Советской Армии. Фото с сайта http://army.lv
Спустя еще десять месяцев, 29 января 1964 года появилось новое постановление — о запуске «Градов» в серийное производство. А 7 ноября 1964 года первые серийные БМ-21 приняли участие в традиционном параде по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Глядя на эти грозные установки, каждая из которых могла выпустить четыре десятка реактивных снарядов, ни москвичи, ни иностранные дипломаты и журналисты, ни даже многие военные-участники парада не догадывались, что в действительности ни одна из них не способна к полноценной боевой работе из-за того, что на заводе не успели получить и установить электропривод артиллерийской части.
Через пять лет, 15 марта 1969 года «Грады» приняли свое боевое крещение. Случилось это во время боев за остров Даманский на реке Уссури, где советским пограничникам и военным пришлось отражать атаки китайской армии. После того, как ни пехотной атакой, ни танками китайских солдат так и не удалось вытеснить с захваченного острова, решено было применить новую артиллерийскую систему. В бой вступил 13-й отдельный реактивный артиллерийский дивизион под командованием майора Михаила Ващенко, входивший в состав артиллерии 135-й мотострелковой дивизии, которая принимала участие в отражении китайской агрессии. Как и полагалось по штату мирного времени, дивизион имел на своем вооружении боевых машин БМ–21 «Град» (по штатам времени военного их число возрастало до 18 машин). После того, как «Грады» дали залп по Даманскому, китайцы в течение десяти минут потеряли, по разным данным, до 1000 человек только убитыми — и подразделения НОАК обратились в бегство.
Реактивные снаряды к БМ-21 и сама пусковая установка, попавшие в руки афганских талибов после ухода советских войск из страны. Фото с сайта http://army.lv
После этого «Град» воевал почти непрерывно — правда, в основном за пределами территории Советского Союза и России. Наиболее массовым применением этих реактивных систем нужно, видимо, считать их участие в боевых действиях в Афганистане в составе Ограниченного контингента советских войск. На своей земле БМ-21 были вынуждены стрелять в ходе обеих чеченских кампаний, а на чужой — пожалуй, в половине государств мира. Ведь, помимо Советской Армии, на вооружении их имели армии еще полусотни государств, не считая тех, что оказывались в руках незаконных вооруженных формирований.
На сегодняшний день БМ-21 «Град», завоевавшая звание самой массовой реактивной системы залпового огня в мире, понемногу снимается с вооружения российской армии и флота: по состоянию на 2016 год, в строю числятся всего 530 этих боевых машин (еще около 2000 находятся на хранении). На смену ему пришли новые РСЗО — БМ-27 «Ураган», БМ-30 «Смерч» и 9К51М «Торнадо». Но окончательно списывать «Грады» со счетов рано — так же, как некогда оказалось рано отказываться реактивных систем залпового огня как таковых, на что пошли на Западе и не захотели пойти в СССР. И не прогадали.
Принятая на вооружение Советской Армии РСЗО БМ-21 «Град» до сих пор стоит на вооружении Армии России. Фото с сайта http://army.lv
Огонь ведет дивизионная полевая реактивная система залпового огня БМ-21 «Град». Фото с сайта http://kollektsiya.ru
Советские, а затем и российские реактивные системы залпового огня (РСЗО) стали таким же всемирно известным символом отечественной оружейной школы, как и их предшественники — легендарные «Катюши» и «Андрюши», они же БМ-13 и БМ-30. Но в отличие от той же «Катюши», история создания которой хорошо исследована и изучена, да еще и активно использовалась в пропагандистских целях, начало работ над созданием первой массовой послевоенной РСЗО — БМ-21 «Град» — часто обходили молчанием.
Секретность ли тому была причиной, или нежелание упоминать, откуда ведет свою родословную самая известная послевоенная реактивная система Советского Союза, сказать трудно. Впрочем, долгое время это и не вызывало пристального интереса, поскольку куда интереснее было наблюдать за действиями и развитием отечественных РСЗО, первая из которых была принята на вооружение 28 марта 1963 года. И вскоре после этого во всеуслышание заявила о себе, когда своими залпами фактически умножила на ноль подразделения китайской армии, укрепившиеся на острове Даманский.
А между тем, «Град», надо признать, «говорит» с немецким акцентом. И что особенно любопытно, даже имя этой реактивной системы залпового огня прямо перекликается с именем немецкой ракетной системы, которая разрабатывалась в ходе Второй Мировой войны, но так и не успела всерьез в ней поучаствовать. Зато помогла советским оружейникам, взявшим ее за основу, создать уникальную боевую систему, вот уже больше четырех десятилетий не сходящую с театров боевых действий по всему миру.
«Тайфуны» грозят «Либрейторам»
«Тайфун» — так называлось семейство неуправляемых зенитных ракет, к разработке которых немецкие инженеры из ракетного центра в Пенемюнде, прославившегося созданием первой в мире баллистической ракеты «Фау-2», приступили в середине Второй Мировой войны. Точная дата начала работ неизвестна, зато известно, когда первые опытные образцы «Тайфунов» были представлены на рассмотрение Министерства авиации Третьего рейха — в конце 1944 года.
Скорее всего, за разработку зенитных неуправляемых ракет в Пенемюнде взялись не раньше второй половины 1943 года, после того, как руководству нацистской Германии — как политическому, так и военному — стало известно о лавинообразном росте числа средних и тяжелых бомбардировщиков у стран-участниц антигитлеровской коалиции. Но чаще всего исследователи приводят в качестве реальной даты начала работ над зенитными ракетами начало 1944 года — и это похоже на правду. Ведь с учетом имеющихся наработок по ракетному оружию конструкторам-ракетчикам из Пенемюнде не требовалось больше полугода, чтобы создать новый тип ракетного вооружения.
Неуправляемые зенитные ракеты «Тайфун» представляли собой 100-миллиметровые ракеты с жидкостным («Тайфун-F») или твердотопливным («Тайфун-Р») двигателем, 700-граммовой боевой частью и установленными в хвостовой части стабилизаторами. Именно они, по замыслу разработчиков, должны были стабилизировать ракету на курсе, чтобы обеспечить дальность полета и кучность попадания. Причем стабилизаторы имели небольшой наклон в 1 градус относительно горизонтальной плоскости сопла, что придавало ракете вращение в полете — по аналогии с выпущенной из нарезного оружия пулей. Кстати, винтовыми были и направляющие, с которых запускались ракеты — с той же целью придать им вращение, обеспечивающее дальность и кучность. В итоге «Тайфуны» достигали высоты в 13-15 километров и могли стать грозным зенитным оружием.
Схема неуправляемой зенитной ракеты «Тайфун». Фото с сайта http://www.astronaut.ru
Варианты «F» и «Р» отличались не только двигателями, но и внешне — габаритами, массой и даже размахом стабилизаторов. У жидкостной «F» он составлял 218 мм, у твердотопливной «Р» — на два миллиметра больше, 220. Разной, хотя и не слишком, была и длина ракет: 2 метра у «Р» против 1,9 у «F». А вот вес различался кардинально: «F» весила чуть больше 20 кг, тогда как «Р» — почти 25!
Пока инженеры в Пенемюнде изобретали ракету «Тайфун», их коллеги с завода «Шкода» в Пильзене (нынешний чешский Пльзень) разрабатывали пусковую установку. В качестве шасси для нее выбрали лафет от самой массовой зенитной пушки Германии — 88-миллиметровой, производство которого было хорошо отработано и велось массово. На него устанавливали 24 (на опытных образца) или 30 (на принятом на вооружение) направляющих, и этот «пакет» получал возможность кругового обстрела при больших углах возвышения: как раз то, что и требовалось для залповой стрельбы неуправляемыми зенитными ракетами.
Поскольку, несмотря на новизну оборудования, в серийном производстве каждая ракета «Тайфун», даже более трудоемкая «F», не превышала 25 марок, заказ был сразу сделан на 1000 ракет типа «Р» и 5000 типа «F». Следующий был уже куда крупнее — 50 000, а к маю 1945 года планировалось каждый месяц выпускать по 1,5 миллиона ракет этой модели! Что, в принципе, было не так уж и много, если учесть, что каждая ракетная батарея «Тайфунов» состояла из 12 пусковых установок по 30 направляющих, то есть общий ее залп составлял 360 ракет. Таких батарей, по замыслу Министерства авиации, к сентябрю 1945 года нужно было организовать аж 400 — и тогда бы они за один залп выпускали по армадам английских и американских бомбардировщиков по 144 тысячи ракет. Так что ежемесячных полутора миллионов только-только хватало бы на десять таких залпов…
«Стриж», вылетевший из «Тайфуна»
Но ни к маю, ни тем более к сентябрю 1945 года никаких 400 батарей и 144 тысяч ракет одним залпом не получилось. Общий выпуск «Тайфунов», по данным военных историков, составил всего 600 штук, которые ушли на испытания. Во всяком случае, точных сведений об их боевом применении нет, а уж воздушное командование союзников не упустило бы случай взять на заметку применение нового зенитного оружия. Однако и без того и советские военные специалисты, и их коллеги-союзники сразу оценили, какой интересный экземпляр вооружения попал им в руки. Точное число ракет «Тайфун» обоих типов, которые оказались в распоряжении инженеров Красной Армии, неизвестно, но можно предположить, что это были не единичные экземпляры.
Дальнейшая судьба ракетных трофеев и разработок на их основе определялась знаменитым постановлением № 1017-419 сс Совета министров СССР «Вопросы реактивного вооружения» от 13 мая 1946 года. Работы по «Тайфунам» разделили, исходя из разницы в двигателях. Жидкостными «Тайфунами F» занялись в СКБ при НИИ-88 Сергея Королева — так сказать, по подведомственности, ведь туда же передавались и работы по всем остальным жидкостным ракетам, прежде всего по «Фау-2». А твердотопливными «Тайфунами Р» предстояло заняться созданному тем же постановлением КБ-2, вошедшему в структуру Министерства сельскохозяйственного машиностроения (вот она, всепроникающая секретность!). Именно этому КБ и предстояло создать отечественный вариант «Тайфуна Р» — РЗС-115 «Стриж», ставший прообразом реактивного снаряда для будущего «Града».
Направлением «Стриж» в КБ-2, которое с 1951 года объединилось с заводом №67 — бывшими «Мастерскими тяжелой и осадной артиллерии» — и стало называться Государственным специализированным НИИ-642, занимался будущий академик, дважды Герой Социалистического Труда, создатель знаменитых ракетных комплексов «Пионер» и «Тополь» Александр Надирадзе. Под его началом разработчики «Стрижа» довели работу над этой ракетой до испытаний, которые проводились на полигоне Донгуз — в то время единственном полигоне, на котором отрабатывались все виды систем противовоздушной обороны. На эти испытания бывший «Тайфун Р», а ныне «Стриж» Р-115 — основной элемент реактивной зенитной системы РЗС-115 «Ворон» — вышел в ноябре 1955 года с новыми характеристиками. Его вес теперь достигал почти 54 кг, длина выросла до 2,9 метра, а вес взрывчатого вещества в боевой части — до 1,6 кг. Увеличились и дальность стрельбы по горизонтали — до 22,7 км, и высота стрельбы — максимальная теперь составляла 16,5 км.
Радиолокационная станция СОЗ-30, входившая в систему РЗС-115 «Ворон». Фото с сайта http://militaryrussia.ru
Согласно техническому заданию, батарея системы «Ворон», состоявшая из 12 пусковых установок, должна была за 5-7 секунд выпускать до 1440 ракет. Такой результат достигался за счет использования новой пусковой установки, спроектированной в ЦНИИ-58 под руководством легендарного артиллерийского конструктора Василия Грабина. Она была буксируемой и несла на себе 120 (!) трубчатых направляющих, причем этот пакет имел возможность кругового обстрела максимальный угол возвышения 88 градусов. Поскольку ракеты были неуправляемыми, то стрельба ими велась аналогично стрельбе из зенитного орудия: наведение на цель осуществлялось по указанию пункта управления стрельбой с радиолокационной станцией орудийной наводки.
Именно такие характеристики и показала система РЗС-115 «Ворон» на комплексных полигонных испытаниях, которые проходили с декабря 1956 года по июнь 1957-го. Но ни большая мощность залпа, ни солидный вес боевой части «Стрижа» не компенсировали его главного недостатка — малой высоты стрельбы и неуправляемости. Как отметили в своем заключении представители командования ПВО, «вследствие малой досягаемости снарядов «Стриж» по высоте и дальности (высота 13,8 км при дальности 5 км), ограниченных возможностей системы при стрельбе по низколетящим целям (менее чем под углом 30°), а также недостаточного выигрыша в эффективности стрельбы комплекса по сравнению с одной-тремя батареями 130- и 100-мм зенитных пушек при значительно большем расходе снарядов, реактивная зенитная система РЗС-115 не может качественно улучшить вооружение зенитных артиллерийских войск ПВО страны. На вооружение Советской армии для оснащения частей зенитных артиллерийских войск ПВО страны систему РЗС-115 принимать нецелесообразно».
Действительно, ракета, которая в середине 1940-х легко справлялась бы с «Летающими крепостями» и «Либрейторами», десять лет спустя уже ничего не могла сделать с новыми стратегическими бомбардировщиками В-52 и все более быстрыми и маневренными реактивными истребителями. И потому осталась всего лишь опытной системой — зато ее главный компонент превратился в снаряд для первой отечественной реактивной системы залпового огня М-21 «Град».
Из зенитных — в наземные
Реактивная боевая машина БМ-14-16 — одна из систем, на смену которым предназначался будущий «Град». Фото с сайта http://kollektsiya.ru
Что примечательно: постановление Совета министров СССР № 17, в котором НИИ-642 предписывалось подготовить проект разработки армейского осколочно-фугасного снаряда на основе Р-115, вышло 3 января 1956 года. В это время еще только-только разворачивались полигонные испытания двух пусковых установок и 2500 ракет «Стриж», а об испытаниях всего комплекса «Ворон» не было и речи. Тем не менее, в военной среде нашелся достаточно опытный и умный человек, который оценил возможности применения многоствольной пусковой установки с реактивными снарядами не против самолетов, а по наземным целям. Весьма вероятно, что на эту мысль его натолкнуло зрелище «Стрижей», стартующих из ста двадцати стволов — наверняка оно очень напоминало залп батареи «Катюш».
Реактивная система БМ-24 на учениях. Фото с сайта http://kollektsiya.ru
Но это была только одна из причин, по которой неуправляемые зенитные ракеты было решено переделать в такие же неуправляемые реактивные снаряды для поражения наземных целей. Другой причиной была явно недостаточная мощность залпа и дальность стрельбы стоявших на вооружении Советской Армии систем. Более легкие и, соответственно, более многоствольные БМ-14 и БМ-24 могли выпустить разом 16 и 12 реактивных снарядов соответственно, но на дальность не больше 10 километров. Более мощная БМД-20 с ее 200-миллиметровыми оперенными снарядами стреляла почти на 20 километров, но могла за один залп выпустить всего четыре ракеты. А новые тактические выкладки однозначно требовали реактивной системы залпового огня, для которой 20 километров будут не просто максимальной, а максимально эффективной, и у которой при этом суммарная мощность залпа вырастет по сравнению с имеющимися по крайней мере вдвое.
Боевые машины БМД-20 на ноябрьском параде в Москве. Фото с сайта http://www.rusmed-forever.ru
Исходя из этих вводных, можно было предположить, что для ракеты «Стриж» заявленная дальность вполне достижима уже сейчас — но вес взрывчатого вещества боевой части явно недостаточен. При этом избыток дальности вполне позволял увеличить мощность боеголовки, за счет чего дальность должна была упасть, но не слишком сильно. Именно это и предстояло просчитать и проверить на практике конструкторам и инженерам ГСНИИ-642. Но на эту работу им оказалось отведено очень немного времени. В 1957 году началась чехарда с трансформациями и пересмотрами направлений деятельности института: сначала его объединили с ОКБ-52 Владимира Челомея, назвав новую структуру НИИ-642, а год спустя, в 1958-м, после упразднения этого института бывший ГСНИИ-642 превратился в филиал челомеевского ОКБ, после чего Александр Надирадзе перешел на работу в НИИ-1 Миноборонпрома (нынешний Московский институт теплотехники, носящий его имя) и сконцентрировался на создании баллистических ракет на твердом топливе.
А тематика армейского реактивного осколочно-фугасного снаряда с самого начала не вписывалась в направление работы новообразованного НИИ-642, и в конце-концов ее передали на доработку в тульский НИИ-147. С одной стороны, это было совершенно не его проблематика: тульский институт, созданный в июле 1945 года, занимался научно-исследовательскими работами в области производства артиллерийских гильз, разрабатывая новые материалы для них и новые методы изготовления. С другой, для «артиллерийского» института это был серьезный шанс сохраниться и приобрести иной вес: Никита Хрущев, сменивший Иосифа Сталина на посту главы Советского Союза, был категорическим сторонником развития ракетного оружия в ущерб всему остальному, прежде всего артиллерии и авиации. И главный конструктор НИИ-147 Александр Ганичев не стал упираться, получив приказ приняться за совершенно новое для него дело. И не прогадал: через несколько лет тульский НИИ превратился в крупнейшего в мире разработчика реактивных систем залпового огня.
«Град» разворачивает крылья
Но прежде чем это произошло, коллективу института пришлось приложить колоссальные усилия, осваивая совершенно новую для них сферу — ракетостроение. Меньше всего проблем было с изготовлением корпусов для будущих реактивных снарядов. Эта технология не слишком отличалась от технологии изготовления артиллерийских гильз, разве что длина другая. А в активе НИИ-147 была разработка метода глубокой вытяжки, которую можно было приспособить и для производства более толстостенных и прочных оболочек, которыми являются камеры сгорания двигателей реактивных снарядов.
Труднее было с выбором системы двигателя для реактивного снаряда и самой его компоновочной схемой. После долгих изысканий осталось только четыре варианта: два — со стартовыми пороховыми двигателями и маршевыми твердотопливными разной конструкции, и еще два — с двухкамерными твердотопливными двигателями без стартового порохового, с жестко закрепленными и со складывающимися стабилизаторами.
В конечном итоге выбор остановили на реактивном снаряде с двухкамерным твердотопливным двигателем и складывающимися стабилизаторами. Выбор силовой установки был понятен: наличие стартового порохового двигателя усложняло систему, которая должна была быть простой и дешевой в производстве. А выбор в пользу складывающихся стабилизаторов объяснялся тем, что нескладные стабилизаторы не позволяли установить на одной пусковой установке больше 12-16 направляющих. Это определялось требованиями к габаритам пусковой установки для перевозки ее по железной дороге. Но проблема была в том, что такое же количество направляющих было у БМ-14 и БМ-24, а создание новой РСЗО предусматривало в том числе и увеличение числа реактивных снарядов в одном залпе.
РСЗО БМ-21 «Град» на учениях в Советской Армии. Фото с сайта http://army.lv
В итоге от жестких стабилизаторов решено было отказаться — несмотря на то, что в то время господствовала точка зрения, согласно которой раскрывающиеся стабилизаторы неизбежно должны быть менее эффективными из-за зазоров между ними и корпусом ракеты, которые возникают при установке шарниров. Чтобы убедить своих оппонентов в обратном, разработчикам пришлось провести натурные испытания: на нижнетагильском полигоне «Старатель» с переделанного станка от системы М-14 провели контрольные стрельбы двумя вариантами реактивных снарядов — с жестко установленными и складывающимися стабилизаторами. Результаты стрельбы не выявили преимущества того или иного типа по точности и дальности, а значит, выбор определялся только возможностью монтажа на пусковой установке большего числа направляющих.
Так реактивные снаряды для будущей реактивной системы залпового огня «Град» получили — впервые в отечественной истории! — раскрываемое при старте оперение, состоящее из четырех изогнутых лопастей. При заряжании их удерживало в сложенном состоянии специальное кольцо, надеваемое на нижнюю часть хвостового отсека. Снаряд вылетал из пусковой трубы, получив первоначальное вращение за счет винтового паза внутри направляющей, по которому скользил штифт в хвостовой части. А как только он оказывался на свободе, раскрывались стабилизаторы, которые так же, как и у «Тайфуна», имели отклонение от продольной оси снаряда на один градус. За счет этого снаряд получал относительно медленное вращающее движение — порядка 140-150 оборотов в минуту, которое и обеспечивало ему стабилизацию на траектории и кучность попадания.
Что получила Тула
Примечательно, что в последние годы в исторической литературе, посвященной созданию РСЗО «Град», чаще всего говориться о том, что НИИ-147 получил в руки практически готовый реактивный снаряд, каковым являлся Р-115 «Стриж». Дескать, невелика была заслуга института в том, чтобы довести чужую разработку до серийного производства: всего-то что придумать новый метод горячей вытяжки корпуса — и все!
Между тем, есть все основания считать, что конструкторские усилия специалистов НИИ-147 были куда более существенными. По всей видимости, они получили от своих предшественников — подчиненных Александра Надирадзе из ГСНИИ-642 — только их наработки по возможности приспособления неуправляемого зенитного реактивного снаряда к применению по наземным целям. Иначе трудно объяснить, зачем 18 апреля 1959 года заместитель директора НИИ-147 по научной части, и он же главный конструктор института Александр Ганичев отправил письмо, получившее исходящий №01844 на имя начальника 1-го управления Артиллерийского научно-технического комитета Главного артиллерийского управления (АНТК ГАУ) генерал-майора Михаила Соколова с просьбой дать разрешение ознакомить представителей НИИ-147 с данными снаряда «Стриж» в связи с разработкой снаряда к системе «Град».
Общая схема боевой машины БМ-21, взходящий в реактивную систему залпового огня «Град». Фото с сайта http://www.russianarms.ru
И добро было бы только это письмо! Нет, есть и ответ на него, который подготовил и отправил на имя директора НИИ-147 Леонида Христофорова заместитель начальника 1-го главного управления АНТК инженер-полковник Пинчук. В нем говорится, что Артиллерийский научно-технический комитет направляет в Тулу отчет по испытаниям снаряда Р-115 и чертежи на корпус двигателя данного снаряда — с тем, чтобы эти материалы могли использоваться при разработке реактивного снаряда к будущей системе «Град». Что любопытно, и отчет, и чертежи давались тулякам на время: их надлежало вернуть в 1-е Управлению АНТК ГАУ до 15 августа 1959 года.
Судя по всему, эта переписка как раз и касалась поиска решения проблемы, какой именно двигатель лучше всего использовать на новом реактивном снаряде. Так что утверждать, будто «Стриж», так же как и его прародитель «Тайфун Р», являются точной копией снаряда для будущего «Града» — как минимум несправедливо по отношению к тульскому НИИ-147. Хотя, как видно из всей предыстории разработки БМ-21, следы германского ракетного гения в этой боевой установке, без сомнения, присутствуют.
Кстати, весьма примечательно, что туляки обращались не к кому-нибудь, а именно к генерал-майору Михаилу Соколову. Этот человек, в мае 1941 года закончивший Артиллерийскую академию им. Дзержинского, участвовал в подготовке к демонстрации руководству СССР первых экземпляров легендарной «Катюши»: как известно, она проходила в подмосковном Софрино 17 июня того же года. Кроме того, он был одним из тех, кто готовил экипажи этих боевых машин и вместе с первым командиром батареи «Катюш» капитаном Иваном Флеровым обучал бойцов обращению с новой техникой. Так что реактивные системы залпового огня были для него не просто хорошо знакомым предметом — можно сказать, он посвятил им практически всю свою военную жизнь.
Есть и другая версия того, как и почему тульский НИИ-147 получил 24 февраля 1959 года приказ Государственного комитета Совета министров СССР по оборонной технике на разработку дивизионной реактивной системы залпового огня. Согласно ей, первоначально созданием новой системы с использованием доработанной ракеты «Стриж» должно было заниматься свердловское СКБ-203, образованное в 1949 году специально для разработки и опытного производства наземной ракетной техники. Дескать, когда в СКБ-203 поняли, что не могут выполнить требование по размещению 30 направляющих на установке, поскольку мешают нескладные стабилизаторы ракеты, то пришли к идее со складным оперением, которое удерживается кольцом при заряжании. Но поскольку заниматься собственно доведением этой модернизации ракеты до серийного производства в СКБ-203 не могли, пришлось искать исполнителя на стороне, и по счастливой случайного главный конструктор бюро Александр Яскин познакомился в ГРАУ с туляком Александром Ганичевым, который согласился взяться за эту работу.
БМ-21 на учениях Национальной народной армии ГДР — одной из стран Варшавского договора, где «Град» стоял на вооружении. Фото с сайта http://army.lv
Версия эта, не имеющая никаких документальных подтверждений, выглядит, мягко говоря, странно, и потому оставим ее на совести ее разработчиков. Отметим только, что в плане опытно-конструкторских работ на 1959 год, утвержденном министром обороны СССР и согласованном с Государственным комитетом Совета министров СССР по оборонной технике, головным исполнителем по теме «Град» назван московский НИИ-24 — будущий Научно-исследовательский машиностроительный институт имени Бахирева, в то время бывший основным разработчиком боеприпасов. И логичнее всего, что разработку реактивного снаряда в НИИ-24 решено было переложить на плечи коллег из тульского НИИ-147, а за свердловским СКБ-203, да еще и недавно организованным, оставить их сугубо профессиональную сферу — разработку пусковой установки.
Остров Даманский — и далее везде
12 марта 1959 были утверждены «Тактико-технические требования на опытно-конструкторскую работу №007738 «Дивизионная полевая реактивная система «Град», в которых еще раз распределялись роли разработчиков: НИИ-24 — головной разработчик, НИИ-147 — разработчик двигателя для реактивного снаряда, СКБ-203 — разработчик пусковой установки. 30 мая 1960 года увидело свет постановление Совета министров СССР № 578-236, которое задавало начало работ по созданию уже не опытной, а серийной системы «Град». Этим документом на СКБ-203 возлагалось создание боевой и транспортной машин для РСЗО «Град», на НИИ-6 (сегодня — Центральный НИИ химии и механики) — разработка новых сортов пороха марки «РСИ» для твердотопливного заряда двигателя, на ГСКБ-47 — будущее НПО «Базальт» — создание боевой части для реактивных снарядов, на Научно-исследовательский технологический институт в Балашихе — разработка механических взрывателей. А затем Главное артиллерийское управление Минобороны выдало тактико-технические требования на создание «Полевой реактивной системы «Град», которая рассматривалась уже не как опытно-конструкторская тема, а как создание серийной системы вооружения.
После выхода правительственного постановление прошло полтора года, прежде чем первые две боевых машины новой РСЗО «Град», созданных на базе автомобиля «Урал-375Д», были представлены военным из Главного ракетно-артиллерийского управления Минобороны СССР. Через три месяца, 1 марта 1962 года, на артиллерийском полигоне «Ржевка» под Ленинградом начались полигонные испытания «Града». А год спустя, 28 марта 1963 года, разработка БМ-21 закончилась принятием постановления Совета министров СССР о постановке новой реактивной системы залпового огня «Град» на вооружение.
«Грады» ранних выпусков на дивизионных учениях в Советской Армии. Фото с сайта http://army.lv
Спустя еще десять месяцев, 29 января 1964 года появилось новое постановление — о запуске «Градов» в серийное производство. А 7 ноября 1964 года первые серийные БМ-21 приняли участие в традиционном параде по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Глядя на эти грозные установки, каждая из которых могла выпустить четыре десятка реактивных снарядов, ни москвичи, ни иностранные дипломаты и журналисты, ни даже многие военные-участники парада не догадывались, что в действительности ни одна из них не способна к полноценной боевой работе из-за того, что на заводе не успели получить и установить электропривод артиллерийской части.
Через пять лет, 15 марта 1969 года «Грады» приняли свое боевое крещение. Случилось это во время боев за остров Даманский на реке Уссури, где советским пограничникам и военным пришлось отражать атаки китайской армии. После того, как ни пехотной атакой, ни танками китайских солдат так и не удалось вытеснить с захваченного острова, решено было применить новую артиллерийскую систему. В бой вступил 13-й отдельный реактивный артиллерийский дивизион под командованием майора Михаила Ващенко, входивший в состав артиллерии 135-й мотострелковой дивизии, которая принимала участие в отражении китайской агрессии. Как и полагалось по штату мирного времени, дивизион имел на своем вооружении боевых машин БМ–21 «Град» (по штатам времени военного их число возрастало до 18 машин). После того, как «Грады» дали залп по Даманскому, китайцы в течение десяти минут потеряли, по разным данным, до 1000 человек только убитыми — и подразделения НОАК обратились в бегство.
Реактивные снаряды к БМ-21 и сама пусковая установка, попавшие в руки афганских талибов после ухода советских войск из страны. Фото с сайта http://army.lv
После этого «Град» воевал почти непрерывно — правда, в основном за пределами территории Советского Союза и России. Наиболее массовым применением этих реактивных систем нужно, видимо, считать их участие в боевых действиях в Афганистане в составе Ограниченного контингента советских войск. На своей земле БМ-21 были вынуждены стрелять в ходе обеих чеченских кампаний, а на чужой — пожалуй, в половине государств мира. Ведь, помимо Советской Армии, на вооружении их имели армии еще полусотни государств, не считая тех, что оказывались в руках незаконных вооруженных формирований.
На сегодняшний день БМ-21 «Град», завоевавшая звание самой массовой реактивной системы залпового огня в мире, понемногу снимается с вооружения российской армии и флота: по состоянию на 2016 год, в строю числятся всего 530 этих боевых машин (еще около 2000 находятся на хранении). На смену ему пришли новые РСЗО — БМ-27 «Ураган», БМ-30 «Смерч» и 9К51М «Торнадо». Но окончательно списывать «Грады» со счетов рано — так же, как некогда оказалось рано отказываться реактивных систем залпового огня как таковых, на что пошли на Западе и не захотели пойти в СССР. И не прогадали.
Принятая на вооружение Советской Армии РСЗО БМ-21 «Град» до сих пор стоит на вооружении Армии России. Фото с сайта http://army.lv
Информация