Катастрофа под Ржевом: Что случилось с «Марсом»?

Известную пословицу о наличии многих отцов у успеха и отсутствия таковых у неудач как нельзя лучше иллюстрирует 75-летие Сталинградской битвы. О том, что 19 ноября 1942-го началась в ходе нее операция «Уран» помнят многие, а вот о том, что 6 дней спустя советские войска приступили к реализации еще одного гигантского плана под кодовым названием «Марс», вспоминают нечасто. А все потому, что под Сталинградом советские войска одержали одну из самых грандиозных побед в истории, а под Ржевом их боевым товарищам пришлось испытать горечь поражения.

Через 75 лет после Сталинграда «Уран» вновь затмил «Марс», только теперь в общественном сознании. Хотя судьба войны решалась не только в междуречье Волги и Дона, но и в районе железнодорожной станции Сычевка, куда рвались наши бойцы и командиры в Ржевско-Сычевской операции с не меньшим подъемом, чем их братья к Калачу-Советскому, чтобы замкнуть кольцо окружения на шее хваленой гитлеровской 6-ой армии под командованием Паулюса.

Почему же на юге нашим частям сопутствовал успех, а на севере нет? Ответа однозначного нет до сих пор, в этом материале попробуем разобрать основные версии столь различного исхода «Урана» и «Марса».

Недооценка противника

Планируя удар в районе Ржевско-Вяземского выступа, советское командование наверняка предполагало, что после начала операции «Уран» противник спешно снимет часть своих войск с этого участка. Наши командующие не могли даже предполагать, что гитлеровская Ставка на первых порах довольно благодушно отнесется к критической для своих войск ситуации на Среднем Дону. В результате все вопреки нормальной логике в группе армий «Центр» оставались на своих местах к моменту перехода советских Западного и Калининского фронтов в наступление.

А замысел был весьма красивый — поймать в две мышеловки сразу две основные группировки нацистских войск. Т.е. раз уж не удалось зимой 1941−1942 года, так зимой 1942−1943 г. фактически выиграть войну. Увы, противник был по-прежнему еще очень и очень силен.

Атаки советских войск, как и год назад, на центральном участке многотысячекилометрового советско-германского фронта фашистской 9-ой армии под командованием В. Моделя удалось отбить. Причем с большими, более 200 тысяч убитых, потерями для Красной армии.

Почему Моделю удалось сделать то, что не получилось у Ф. Паулюса — объяснить на самом деле несложно. В районе Ржева, в отличие от Сталинграда, наступающие советские части встретили не фактически резервные подразделения из числа румынских и итальянских союзников нацистов, как на юге, а матерые фронтовики. И находились они не на наспех подготовленных позициях, а на глубоко эшелонированной и более года готовившейся к наступлению РККА оборонительной линии. Нашим бойцам в буквальном смысле приходилось прорываться через напичканные огневыми точками и минами укрепленные районы.

В 2012 году телеканал НТВ сообщил об обнаружении поисковым отрядом в местах тех жестоких схваток записки немецкого офицера Рудольфа Штейнера. Гитлеровский вояка довольно точно описывал обстановку, в которой оказались наступающие наши бойцы: «Здесь один может задержать сотни. Все простреливается из наших зарытых в землю крепостей». Впрочем, обнаружение данной записки само по себе свидетельствует, что ее автора, как десятки тысяч других оккупантов, все благоприятные для них обстоятельства не спасли от гибели в ходе развернувшегося страшного сражения.

Хитрость советской разведки

В это сложно поверить, но трагедия, разыгравшаяся в ноябре-декабре 1942 г. под Ржевом, могла стать, прежде всего, результатом игр двух разведок — советской и германской. Причем обе в итоге сочли себя победителем в этой невидимой схватке — начальник гитлеровских шпионов В. Шелленберг до конца своих дней был уверен, что у него был агент под прозвищем «Макс» в штабе маршала Б.М. Шапошникова. Но его очень огорчил бы один из руководителей НКВД Павел Судоплатов, который пролил свет на подлинную роль этого самого «Макса». На самом деле он был не нацистским, а советским агентом, который работал на нашу разведку под псевдонимом «Гейне». Под ним он был отправлен в рамках операции «Монастырь» к немцам с заданием уверить абвер и СД в существовании в СССР тщательно законспирированной организации «Престол».

В результате именно «Гейне-Макс», которого на самом деле звали А.П. Демьянов, как считается, намеренно передал гитлеровцам в каком-то смысле абсолютно достоверную информацию об операции «Марс». Таким образом, советская Ставка фактически решила пожертвовать одной из двух стратегических операций поздней осени 1942 г. Отчасти это объясняет, почему гитлеровцы прошляпили концентрацию войск РККА на флангах армии Паулюса под Сталинградом, которую их авиация не могла не заметить. Они, вероятно, просто были уверены, что там готовится не более чем отвлекающий удар. Тем более что заместитель Сталина Г. К. Жуков находился на Западном и Калининском фронте, а не, например, у Серафимовичей, что для нацистов могло означать только одно — подсунутая им через разведчика Демьянова информация дезой не является.

Конечно, в этой ситуации они могли лучше подготовиться к наступлению наших войск. Но даже если бы гитлеровцы и не ожидали удара в этом направлении, это, скорее всего, ничего существенно не изменило бы. Во всяком случае, из Ржевско-Вяземского выступа нацисты не стали отступать. Сделали они это весной 1943 г., когда как раз предупреждения о новом ударе РККА у них вроде как не было, но уже не было и достаточно сил для того, чтобы удерживать то, что они фанатично, не считаясь с потерями, обороняли целых два года.

Так или иначе, гибель тех, кто, как герой легендарного стихотворения Александра Твардовского «Я убит подо Ржевом», пал в «безымянном болоте» в тяжелых боях или при «жестоком налете», была отнюдь не напрасной. Они не только сковали части группы армий «Центр» фашистов, но и основательно их потрепали. На это, собственно, и был расчет тех, кто задумал и осуществил операцию дезинформации «Монастырь». Противник удержался под Ржевом, но был разгромлен там, где был ближе всего к своему успеху, на берегу Волги

Погодный фактор и недостаток сил

Немецкие генералы после войны, как известно, все свои поражения списывали на недостаток войск в их распоряжении и неблагоприятный для них погодный фактор. Но советские военачальники тоже могли бы часто посетовать и на то, и другое. Как в данном как раз случае, когда, сравнивая две операции — на Среднем Дону и под Ржевом, — нельзя не учесть, что наступление против нацистской группы армий «Центр» началось хоть на неделю, но позднее. А сам ТВД был намного севернее. Причем в день начала операции, 25 декабря 1942 г., как нарочно, разыгралась непогода. Из-за метели пришлось даже сократить очень важную в таких случаях артиллерийскую подготовку.

Что это означало в тех условиях? А это означало то, что куда меньше, чем планировалось, удалось подавить огневых точек противника на передовой и в глубине фронта, а это в свою очередь и привело к увеличению потерь в живой силе и технике.

Но даже когда пурга немного утихла, танковым частям было все равно несладко. Сражаться им приходилось не только с гитлеровцами, но с сугробами на своем пути. Один из самых знаменитых наших командиров этого рода войск М.Е. Катуков, довольно скупо вспоминая потом это неудачное наступление в своих знаменитых мемуарах «На острие главного удара», отметил как раз непростые погодные условия, в которых пришлось действовать его подчиненным. «Снежные заносы, — подчеркивал в указанной книге Михаил Ефимович, — тоже были для нас немалой помехой. По сугробам, волнистым снежным наметам большой лихости не покажешь».

Но ничто, никакие торосы, во всяком случае, не остановили бы бронированные кулаки советских войск, если бы они были помощнее. Увы, в конечном счете просто-напросто не хватило танков и артиллерии и в целом войск, чтобы и под Ржевом задать фашистам перца.

Так что «Марс» действительно очень помог успеху «Урана», но ценой собственной неудачи. Не хватило, может быть, как раз тех самых подразделений, которые окружили армию Паулюса.

Но, возможно, к счастью, что не хватило — неизвестно, удалось бы удержать завязанными сразу два мешка. Даже если это не планировалось изначально, то в любом случае Ржевско-Сычевской операцией пришлось бы пожертвовать уже по ходу событий. Стало бы все равно ясно, что необходимо даже не пытаться «ловить двух коричневых зайцев», а полностью сконцентрироваться на одном, ключевом, сталинградском.

Не вина Жукова

В постсоветскую эпоху модно стало обвинять в неудаче операции «Марс» исключительно того, кто ею фактически руководил, — маршала Г. К. Жукова. Рассуждают стратеги в уютном кресле в том смысле, что вот, мол, солдат он не жалел, бросал части на укрепленные позиции гитлеровцев. Можно подумать, что у Георгия Константиновича был какой-то иной выбор.

Ставка решила сковать даже ценой огромных жертв нацистов у Ржева, чтобы они не рванули спасать паулюсовцев — и эту задачу Георгий Константинович решил в полной мере. Ну а без потерь, увы, ни одна война не обходится, а тем более такая, какую навязала СССР гитлеровская Германия — безжалостная и истребительная. Да, это был очень тяжелый выбор, но, спасая миллионы от верной гибели в нацистской неволе, советское командование вынуждено было жертвовать десятками и сотнями тысяч солдат и офицеров ради победы. Иного варианта действий у Г. К. Жукова и других прославленных маршалов не было. И в целом в ходе войны, и непосредственно при проведении отвлекающей от Сталинграда неудачной на фоне «Урана» Ржевско-Сычевской операции под кодовым названием «Марс».