Украинский кризис: расклад по полочкам. Часть вторая: Внутриполитический пасьянс

Так кто же провоцирует рост напряженности? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, сначала следует попытаться разложить внутриполитический пасьянс в самой Украине. Какие движения присутствуют в этой стране, на кого они в большей степени ориентируются и какие цели преследуют? Ответы на эти вопросы крайне необходимы, учитывая, что украинской оппозиции как единой силы явно не существует.

***

Начать аналитический расклад, вероятно, следует с Евромайдана. Это разноликое движение действительно включало в себя самые разные слои населения, недовольные правлением В. Януковича. И надо признать, что это недовольство было вполне обоснованным и оправданным. Режим Януковича, как бы кто к нему не относился, на самом деле был олигархическим, коррупционным и насквозь прогнившим.

Другое дело, что так просто самоорганизоваться в единое протестное движение без какой-либо поддержки едва ли было бы возможно. Но суть, в общем-то, не в этом: данное обстоятельство является вполне обычным – любой геополитический «игрок» будет пытаться воздействовать на необходимые ему движения, иначе он просто не будет «игроком».

Так на кого же в большей степени ориентировался Евромайдан? Несколько аспектов позволяют ответить на этот важный вопрос. Например, само название движения свидетельствует о его, прежде всего, европейских предпочтениях. На это же указывает и состав наиболее видных представителей Евромайдана – в частности, В. Кличко, имеющего тесные связи с Германией. Цели «евромайдановцев» (подписание соглашения об ассоциации с ЕС); заявления их лидеров; критика в их адрес со стороны радикалов; и некоторые другие факты показывают, что основной актив «евромайдановцев» все-таки больше близок к Европейскому союзу.

Но достаточно ли было для европейцев «иметь в рукаве» пусть большое, но далеко не силовое движение? Более чем очевидно, что произвести переориентацию целого государства, да еще такого большого как Украина, руками одного лишь уличного движения абсолютно нереально. Тем более, что внутри страны, как оказалось, существуют и другие, более могучие и организованные силы. Едва ли Европа вообще стала бы затевать весь этот процесс, если бы в украинской элите не имелись свои сторонники среди силовиков. Действительно, кому захочется произвести смену власти, чтобы затем отдать ее в руки своих геополитических конкурентов.

Таким образом, европейцы не могли не предвидеть возможные предстоящие проблемы, следовательно, у них должны были оказаться свои «козыри». Одним из таких «козырей», несомненно, стало Министерство внутренних дел Украины. Именно под ведомством этой структуры была сформирована т.н. Национальная гвардия, являющаяся одним из главных силовых подразделений новой киевской власти. (Это, конечно, не означает, что Нацгвардия является этаким «агнцем» – силовики, они и есть силовики; но все же эта структура подчиняется МВД, в отличие от батальонов И. Коломойского).

Поначалу показалось, что активность силовиков из МВД приведет к победе сторонников европейской интеграции над своими более радикальными противниками. Такие мысли появились у многих экспертов после резонансного убийства одного из наиболее одиозных украинских радикалов А. Музычко. Причем, что примечательно, в МВД не стали списывать эту ликвидацию на неизвестных киллеров. Напротив, там осознанно и, вероятно, намеренно, озвучили свою причастность к этому событию. И это было прямым вызовом радикальному крылу украинской оппозиции. Тем не менее, дальше все оказалось гораздо сложнее, и узел украинского, а вместе с ним и общемирового кризиса, стал затягиваться все сильнее.

***

Кого же представлял ликвидированный Музычко, и зачем новым украинским властям понадобилось «убирать его с дороги»? То, что убитый был тесно связан с «Правым сектором», конечно же, не является секретом. То, что «Правый сектор» и другие близкие им по духу движения, наподобие партии «Свобода», придерживаются националистической идеологии, тоже едва ли кто станет отрицать (тем более, что и сами лидеры этих движений совсем не скрывают своих убеждений). А вот какая нужда заставила совершить это убийство и, фактически, бросить вызов националистам – на этот вопрос не многие могут ответить. А ведь именно здесь можно увидеть те не совсем видимые черты, которые проводят определенного рода границы между двумя, по сути, отдельными силами. Первая из них (Евромайдан, МВД и др.), как уже становится ясным, ориентирована на ЕС. Тогда как лидеры радикалов еще в самом начале протестов в интервью западным СМИ откровенно признавали, что «Европа не является целью», и на самом деле «присоединение к Европе означало бы для Украины смерть».

Так на кого же ориентируются и от кого зависят такие грозные силы как «Правый сектор» или сформированные батальоны «Донбасс», «Днепр» и т.д.? Не надо иметь «семи пядей во лбу», чтобы дать на этот вопрос верный ответ. И идеология (радикальный национализм); и финансовая подоплека (поддержка со стороны «правого» олигарха И. Коломойского); и стиль действий, выработанный в специальных военных лагерях – все это указывает на одну, заокеанскую сторону. Причем в первую очередь – на команду «республиканцев», которая, как известно, хорошо научилась подготовлять подобного рода движения. Достаточно вспомнить о многочисленных «эскадронах смерти» в самых различных регионах планеты, начиная от Гондураса и заканчивая Ираком. (О таких «эскадронах» известно уже давно, и их существование даже подтверждено официально).

Добавить к этому списку фактов следует и близость к «неоконсерваторам» В. Нулланд, которая занимала видную должность во времена правления Дж. Буша-младшего, и чей муж Р. Каган считается одним из видных представителей «неоконсервативного лагеря». Именно Нулланд озвучивала одну из самых непримиримых позиций в украинском вопросе; и именно она откровенно «отправляла куда подальше» европейских чиновников в одном из своих телефонных разговоров.

Все это и многое другое указывает на то, что Соединенные Штаты не просто наблюдают со стороны за происходящим внутри Украины, но скрыто (а иногда, даже особо и не скрываясь) влияют на ситуацию. А обладание таким ресурсом как «Правый сектор» и другими близкими им по духу движениями предоставляет американской стороне весьма большие возможности.

Конечно, у лидеров того же «Правого сектора» тоже есть свои интересы, но, во-первых, едва ли они осознают все тонкости «закулисных игр»; во-вторых, даже если они и захотят попробовать сыграть только на себя, то позволят ли им это их заокеанские спонсоры? В свое время афганские «талибы» отказались прокладывать нужные США трубопроводы, показав, что у американцев вполне могут возникать провалы и в этой сфере. Но затем последовало 11 сентября и разгром «Талибана» натовскими войсками…

***

Итак, расклад украинской оппозиции, пришедшей к власти, достаточно очевиден – «умеренные евромайдановцы» в большей степени ориентируются на ЕС; радикалами же управляют (или, по крайней мере, пытаются управлять) США, причем в большей степени «республиканская команда».

Разобрав две основные силы, необходимо сказать и о третьей. Как уже упоминалось в первой части исследования, ею является Россия, представляющая в данном конфликте блок государств, выступающих за смену однополярного устройства мира. В него входят такие государства как Китай, Иран, многие латиноамериканские страны. При этом, однако, очевидно, что ни Китай, ни другие союзники едва ли станут принимать в этом противоборстве какое-то активное участие – одной российской стороны здесь более чем достаточно. Тем не менее, российское руководство понимает, что те же китайцы смогут оказать какую-либо необходимую поддержку как в политическом, так и в экономическом плане. К примеру, китайцы уже потребовали вернуть миллиарды, которые должен им Киев.

Каким же образом российская сторона пытается защитить свои геополитические интересы на Украине? Слово «защитить» не должно никого смущать, и дело здесь вовсе не в симпатиях или, наоборот, антипатиях. Для понимания ситуации необходимо максимально абстрагироваться от эмоций. В геополитике на эмоции вообще принято обращать внимание чуть ли не в последнюю очередь. И если взглянуть на украинский кризис сугубо с практической точки зрения, то становится очевидно, что попытка смены режима (каким бы он ни был) на враждебный, да еще прямо под боком, не может не вызывать ответной защитной реакции.

Так, когда в 1979 г. в Гренаде, расположенной недалеко от США, пришли к власти коммунисты, наладившие тесные связи с СССР, американские власти сделали все возможное, чтобы сменить их политический вектор. Когда же это не удалось, они просто отправили на остров свои войска и свергли прокоммунистическое правительство. С точки зрения геополитики американцы защищали свои собственные интересы, только сделали это в итоге посредством прямого и практически ничем неприкрытого вторжения в абсолютно чужую для них страну. При том, что там не было ни гражданской войны, ни этнических чисток, ни каких-либо крупных военных столкновений. Не было на Гренаде и подавляющего большинства этнических американцев, которых лишили бы возможности разговаривать на своем родном языке.

Другим примером защиты своих интересов, в т.ч. защиты своих соплеменников, является Кипр. Как известно, со времен османов северная часть этого острова была населена этническими турками. Когда в 1967 г. в Греции к власти пришла хунта «черных полковников» (кстати, поддержанная Соединенными Штатами), через некоторое время этот режим решил расширить свое влияние и на Кипр. Начались этнические чистки, характерные для всех националистических режимов. И это означало, что кипрские турки оказались в критической ситуации. Тогда турецкие власти решили отправить на Кипр войска, после чего и была провозглашена существующая до сих пор Турецкая республика Северного Кипра, признанная лишь одной Турцией.

Таким образом, защитная реакция для любого сильного государства вполне естественна и предсказуема. И прежде, и сейчас такие действия происходили не раз. И как бы кто к этому не относился, но геополитика – это, прежде всего, трезвый ум, здравый расчет и объективная реальность.

***

Возвращаясь к украинскому кризису, нельзя не отметить, что приход к власти радикальных антироссийских сил на территории всей Украины был более чем очевиден. А это неминуемо вызвало бы притеснение русскоязычного населения, доказательством чему служит закон «об отмене двуязычия», принятый новыми киевскими властями буквально на следующий день после их прихода во власть.

Также усиление радикального вектора в Украине привело бы и к утрате практически всех российских позиций в этой стране, включая и стратегически важную военно-морскую базу в Севастополе. Не следует забывать и о том, что лидеры националистов открыто заявляли о своих дальнейших действиях в отношении соседних российских областей. И если кто-то полагает, что украинские радикалы не представляют серьезной силы, то достаточно вспомнить об их решающей роли в свержении власти в Киеве. Именно посредством националистов, а не «евромайдановцев», смогла получить власть украинская оппозиция.

При этом отношения между самими оппозиционерами отнюдь не миролюбивые. Вот, к примеру, как описывает свои «симпатии» к новым властям Украины глава батальона «Донбасс» С. Семенченко: «Киев ничего не делает… и если быть честными до конца, мы его не очень-то и поддерживаем. Они для нас тоже чужие» (Financial Times, 23.05.14). Последние события в Киеве, когда «крайнее крыло» оппозиции, по сути, выдвинуло украинским властям ультиматум – наглядное тому подтверждение. И что примечательно, президент Украины, фактически, вынужден был обратить внимание на эти угрозы, возобновив 1 июля военные действия на юго-востоке. Причем, сделал он это, несмотря на то, что о завершении конфликта его лично просили главы таких европейских государств как Германия и Франция.

Практически не вызывает сомнений тот факт, что если бы радикалы не представляли такую грозную силу, и их смогла бы оттеснить умеренная оппозиция, то украинский кризис, очевидно, развивался бы по-другому. Тщательный и объективный анализ ситуации показывает, что, на самом деле, российское руководство готово было согласиться на смену режима при условии прихода к власти готовых к диалогу руководителей. Об этом, в частности, свидетельствует соглашение, подписанное между оппозицией и Януковичем. Известно, что против этого соглашения в Москве в принципе никто не выступал. Конечно, это не совсем устраивало российские власти, но если рассуждать здраво и рассудительно, без эмоций, то такие изменения не стали бы для России чем-то новым и абсолютно неприемлемым. Достаточно вспомнить, что в свое время Украиной уже управляли и В. Ющенко, и Ю. Тимошенко, которые все равно были вынуждены выстраивать с Москвой нормальные взаимоотношения. То есть, трагедией отставка Януковича уж точно бы не стала.

Но тут на арену вышли радикальные националисты, которых никто не мог отодвинуть на второй план, и которые не стеснялись в своих выражениях и дальнейших планах. Возможно ли было вести диалог с теми, кто отвергает саму возможность диалога? Кто говорит, что «завтра пойдет отбирать свои исконные земли»? Любой геополитический «игрок», если он считает себя таковым, предпринял бы адекватные меры для защиты своих интересов. Опять же, речь не идет о том, поддерживает ли кто-то из читателей эти шаги или нет – в данном случае идет простая констатация фактов. Как говорится, «ничего личного, только политика».

Чтобы взглянуть на ситуацию объективно, надо просто попытаться поставить себя на место российских властей, и вы увидите, что на самом деле у них было всего три варианта решения:

а) не вмешиваться в ситуацию, что неминуемо привело бы к взятию всей Украины радикальными антироссийскими силами со всеми вытекающими отсюда последствиями, в т.ч. в виде военных баз НАТО, системы ПРО и т.д.;

б) попытаться заключить соглашение с «умеренными силами», что, в принципе, осуществлялось не один раз, но что постоянно срывалось радикалами;

в) принять участие в кризисе методом «мягкой» (soft) или «жесткой» (hard) силы; как видно, и в Крыму, и на юго-востоке Украины пока используется «мягкая сила», ибо любое использование «жесткой» приводит к геополитическим проблемам.

***

И все же существует один важный вопрос: почему именно таким образом было осуществлено участие в украинском кризисе? Почему именно присоединение, и именно Крыма?

Относительно выбора Крыма следует сказать, что он был, конечно же, не случаен – тут и стратегически выгодное расположение; и наличие военно-морской базы; и маленький участок сухопутной границы; и даже некоторый исторический контекст. Не следует забывать и об этническом факторе.

Что же касается именно присоединения, а не, к примеру, признания полуострова в качестве независимого государства (хотя, честно признать, едва ли для Киева тут была бы какая-то большая разница), то, вероятнее всего, здесь сыграли свою роль несколько значительных факторов.

И один из них, возможно, лежит в области взаимоотношений с Европой. Дело в том, что с некоторыми европейскими лидерами у российского руководства сложились весьма неплохие отношения. А сейчас, как известно, Европа переживает очень непростой период, связанный с двумя предстоящими референдумами: в Шотландии и Каталонии. В случае их отделения в Старом Свете вполне может начаться «эффект домино». Это подтверждают и видные европейские политики. Так, к примеру, экс-генеральный секретарь НАТО Дж. Робертсон отмечает: «Возможное отделение Шотландии придаст новый импульс сепаратистским тенденциям во всей Европе» (The Guardian, 08.04.2014). А МИД Швеции К. Билдт прямо назвал процесс отделения Шотландии «балканизацией», подразумевая тот итог, к которому подошла Югославия, распавшаяся на небольшие отдельные государства.

Таким образом, появление нового государственного образования в Европе дает дополнительные очки сторонникам отделения. Присоединение же одной территории к другой, пусть слегка, но «подсластило горькую пилюлю», а может даже в чем-то и сыграло на руку центральным властям европейских государств. Это, конечно, не говорит о том, что европейские лидеры были в восторге от происходящего. Однако из двух способов решения европейцам, конечно же, был более предпочтителен вариант присоединения, нежели отделения.

Другим фактором, сыгравшем свою роль в пользу именно присоединения Крыма, а не его отделения, возможно, стало преодоление некоего этапа, когда пришло время бросить прямой вызов той однополярной схеме, которая сложилась в мире после распада СССР. Нужно понимать, что речь идет не о возрождении Советского Союза как такового. Речь идет о том, что мир переживает слом однополярной системы, и ни одно государство не способно «кинуть перчатку» той силе, которая взяла управление мировым сообществом на себя. Ни одно, кроме России.

И опять же, такое утверждение – не пафос и не какое-то превознесение. Это – обычная констатация факта. Посудите сами, какая из сил может позволить себе разговаривать с Вашингтоном на равных? Европейский союз? Но он совсем не един, к тому же на территории европейских государств до сих пор располагаются американские военные базы. Китай? Но китайцы не имеют необходимого опыта военного противостояния на таком высочайшем уровне. Да и китайский менталитет настроен на иное решение проблемы – они готовы ждать своего шанса 100, 200, даже 1000 лет, но воспользуются им только тогда, когда для этого созреют все необходимые условия.

Конечно, для изменения мировой системы в сторону многополярности можно действовать и по китайскому образцу, но что будет делать сам Китай, если у него под боком начнут приходить к власти режимы антикитайской направленности? А такое «антикитайское кольцо» уже складывается. Пока оно состоит из Японии, Южной Кореи, Вьетнама, Филиппин. Но вполне возможно, что в него войдут и другие государства Восточной Азии.

***

Пристальный взгляд на реальное положение дел, сложившееся в мире, позволяет увидеть, что уход от однополярного устройства мира начался не вчера и не сегодня, этот процесс идет уже не первый год. Более того, в некоторых случаях происходили довольно серьезные геополитические противостояния на этой почве (например, в Южной Осетии, Ливии, Сирии).

Поэтому вполне возможно, что блок, выступающий за многополярную систему, решил, что пришло время заявить о своих правах на более высоком уровне. Оправданным ли окажется данный подход или нет, пока сказать сложно, но то, что 2014 год станет одним из значимых за все последние годы, сомнений не вызывает.

источник