| Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 |
<<< см. пятую часть публикации
Проект «Авангард»
Работы над проектами АСУВ «Маневр», ПАСС «Редут-2» и другими системами и отдельными объектами управления войсками и оружием показывали, что больше всего технических и организационных вопросов возникает на уровне взаимодействия комплексов, задаваемых разными Заказывающими Управлениями Министерства обороны по отдельным ТТЗ. Особенно это ярко проявилось во время работ в Восточной Германии при создании системы ПВО. Поэтому на правительственном уровне было принято решение о выполнении проекта «Авангард», основной целью которого было увязать и сопрячь в единую систему разрозненные системы, комплексы и объекты, предназначенные для управления войсками и оружием в полосе фронта.
Для этого Гончаров Вил Иванович, руководивший 7-м Главком Министерства радиопромышленности, был назначен Генеральным конструктором всех систем управления войсками и оружием фронта. Он вернулся в Минск и начал трудиться в институте. Первым делом, конечно кабинет Генеральному конструктору! Таковой был организован на третьем этаже института и был меблирован огромнейшим дубовым столом для совещаний. Но основная работа кипела в небольших по размеру лабораториях и секторах.
Полет над Кремлем
В один из июльских дней после обеда было объявлено, что завтра в Москве будет пленарное заседание Государственной комиссии по «Авангарду». Сотрудникам института – членам подкомиссий и рабочих групп нужно быть завтра к 10-00 в 27 институте. До Москвы нас заберет самолет Генерального штаба, летящий из Германии. Дипломат с вещами как всегда был наготове дома. Я позвонил Зое и сказал, что улетаю в Москву, заскочил домой, взял дипломат, пересмотрел и положил в разные стопки документы – в одну паспорт, предписание и командировочное удостоверение, в другую справку. Очень торопился.
Членов подкомиссий и рабочих групп набралось человек около 50. Вместе с нами вылетал Подрезов Юрий Дмитриевич и какой-то генерал Генштаба. Часам к 17-30 автобусом мы прибыли в Мачулищи – туда должен был прилететь самолет. Однако, прождав там более часа и не дождавшись самолета, Юрий Дмитриевич и генерал пошли к диспетчеру уточнять. Оказывается, самолет минут через 30 прилетит в Лошицу, т.е. в аэропорт Минск-1. Мы приехали туда и, действительно, самолет приземлился, но вылетит часа через полтора – предстоит небольшой ремонт. Всей гурьбой мы появились в ресторане аэропорта и хорошо поужинали. Потом прошли к самолету. У самолета летчики обсуждали проблему с резиной на колесах шасси. Она подгорела и может не выдержать при посадке. Ремонт мог затянуться до утра. Обстановку оценил генерал. «Летим», – дал команду, и мы быстро заняли места в самолете. Минут через 50 генерал прошелся по самолету и сказал, что получили разрешение пролететь над Москвой. И действительно, скоро на горизонте появились огни ночной Москвы, потом внизу мы увидели Кремль, Красную площадь и до самого горизонта была видна ночная Москва. Узнавали проспекты и улицы. Это было здорово!
Мы благополучно приземлились на Чкаловском аэродроме и автобусом были доставлены в гостиницу Дома Советской Армии. Юрий Дмитриевич на машине генерала Бичугова Евгения Семеновича уехал в гостиницу «Минск», которой он некогда не изменял. Нас же ждал небольшой сюрприз – пришлось ждать до утра, несмотря, на «бронь» мест не было. Под утро мы кое-как были поселены.
Справка
В 10 часам утра все стояли у боковой двери 27 института на Беговой. Туда же прибыли и представители других организаций и НИИ. Толпа была довольно большая и немного шумная. Процесс приема документов и выписки пропусков шел довольно медленно, и тогда руководство института дало команду пропустить всех в актовый зал, разобраться по подкомиссиям и там начать оформление прибытия. Вынув свои документы, я пришел в ужас. Нигде нет справки о допуске. Это главный документ. Где она? Перерывал все карманы и не находил. Что делать? Подхожу к Александру Мягких, и говорю, что приехал без справки. «Ну, Игнат Игнатьевич, как это так?», – удивился он. «Да так, дома оставил. Через день будут ехать сотрудники из института – привезут», ответил я. «Ладно, ты у нас человек проверенный, оформим пропуск, но через два дня справка должна быть», – решил Мягких и выписал пропуск. Действительно, на следующий день справку привез Курицин Игорь Витальевич, которому ее передала Зоя после моего звонка.
Доклад
После обеда для связной подкомиссии мы начали делать доклад по решению связных вопросов, предлагаемых в проекте «Авангард». В углу большого зала развесили красочные плакаты. В первых рядах, как всегда, Катульский Август Александрович с обнаженной авторучкой с золотым пером. Правда, он не успел еще написать ни одного замечания. Как потом он мне признался, не мог «врубиться» в смысл первого плаката. От 16 ЦНИИСа – Малючков Анатолий Андреевич, Гюльназаров Аркадий Еравандович, Потапченко Михаил Алексеевич и еще ряд сотрудников. От 27 – Мягких Александр Анатольевич, Добрин Павел Сергеевич. Были и сотрудники от НИИ автоматической аппаратуры (головного института академика Семенихина В.С.), от ПНИЭИ из Пензы и от НИИССУ.
Заседание подкомиссии началось с доклада Яна В.И., который обозначил тему, обрисовал проблему и остановился на предлагаемых решениях. Суть сводилась, во-первых, к разработке, утверждению и реализации системы протоколов «Системного соглашения….», а во-вторых, к взаимодействию всех объектов по сети передачи данных и базовой системе обмена данными, построенных на аппаратуре комплекса «Редут-2П». По мере доклада начали подтягиваться и члены других подкомиссий и рабочих групп – ведь все понимали, что основа управления и увязка объектов зависит от решения связных вопросов и в первую очередь от передачи данных. К середине доклада в работе нашей подкомиссии приняли участие почти все члены государственной комиссии.
Сразу после доклада посыпались вопросы, и одним из первых был вопрос по архитектуре системы. Для многих это было новым понятием. Поэтому Ян В.И. предоставил слово мне. Пришлось пояснить, что проблема взаимодействия явилась результатом бурного развития вычислительной техники с одной стороны и необходимостью взаимодействия территориально-разнесенных ЭВМ с другой, т.е. появлением, так называемых, вычислительных сетей. Разрабатываемые системы управления войсками, также являющиеся примером территориально-разнесенных систем, столкнулись с подобной проблемой. Мы явились свидетелями трудностей при переходе от «Базальта» на «Редут-2П» в АСУВ «Маневр», когда замена одного комплекса на другой, вызвала массу переработок программного обеспечения. Проблема взаимодействия с АСУ «Центр» также относиться к подобному классу проблем. С проблемами взаимодействия столкнулись не только связисты, но и разработчики специального программного обеспечения, т.е. программного обеспечения прикладных уровней.
Решение проблемы взаимодействия в проекте «Авангард» предлагается осуществить путем разработки архитектуры на основе теории взаимодействии открытых систем, ныне широко используемой при построении и развитии глобальной сети Internet. Архитектура взаимодействия открытых систем в настоящее время основывается на семиуровневой модели. Уровни систем взаимодействуют посредством протоколов, а взаимодействие между уровнями происходит посредством интерфейсов. Протоколы и интерфейсы являются постоянными для данного уровня развития техники, а с ее развитием в более поздних версиях должны учитывать ранее используемые.
В основу архитектуры системы обмена данными проекта «Авангард», охватывающей четыре уровня семиуровневой модели, предлагалось положить специфическую систему протоколов и интерфейсов, а взаимодействие с уже принятыми на вооружение системами предлагается осуществлять посредством так называемых «шлюзов», т.е. в отдельных точках соприкосновения систем. Такой подход использован при разработке «Системного Соглашения…», предусматривающего разработку, согласование и утверждение соответствующих протоколов. Переход на протоколы и интерфейсы архитектуры открытых систем, используемые в глобальной сети Internet на данном этапе разработки невозможен в силу значительного задела по уже принятым на вооружение и разрабатываемых систем, а также их специфических особенностей.
Доклад Владимира Ивановича, ответы и пояснения различного рода вопросы, во многом удовлетворили комиссию, и проект в части системы обмена данными был принят без существенных замечаний. После этого работа в комиссии продолжалась обычным путем с небольшими промежутками свободного времени.
В один из таких промежутков группа наших специалистов посетила могилу Владимира Высоцкого на Ваганьковском кладбища, которое находилось недалеко от улицы Беговой. Могила находилась недалеко от входа и была вся укрыта венками и цветами. Мы постояли в скорбном молчании и, уходя, поклонились праху Володи. Я еще в Куйбышеве вместе с Зоей бывал на его концертах, которые проходили в переполненном Дворце спорта, и стоя слушал его своеобразные и потрясающие песни. Тогда молодежь почти боготворила Владимира Высоцкого – заучивала, распевала его песни, декларировала его стихи, а записи с песнями, особенно не вошедшие в его концерты, ходили по рукам и неоднократно переписывались.
Конечно, наше предложение по архитектуре автоматизированной системе управления войсками было замечено и другими разработчиками. Среди них и разработчики уважаемого 101 института. Некоторое время спустя, будучи в 101 институте, пришлось услышать высказывание в наш адрес – «Ну Вы и умники! После вашего доклада собрал нас Семенихин и сказал, что у Подрезова предложено понятие архитектуры системы, которая базируется на системе протоколов и интерфейсов. А у нас что? И он поставил задачу срочно выпустить систему протоколов по нашей системе. В общем, спины были мокрые у нас после вашего доклада. Пришлось срочно описывать в системе протоколов давно разработанные и реализованные в аппаратуре алгоритмы». Потом мы запросили их архитектуру в свой институт. Она отражала сложившееся положение в системе, в основном касалась системы обмена данными и была изложена в нескольких книгах. Такой подход потом во многом упорядочил уже имеющиеся разработки и упростил вопросы стыковок с другими системами.
Поездка с Гончаровым
Проект «Авангард» рассмотрен и одобрен Государственной комиссией. В проекте много внимания уделено проектам по связи – ПАСС «Редут-2» и «Интеграл». Они представлены как составная часть проекта по автоматизированному управлению войсками. Конечно, Генеральный конструктор должен хорошо знать составные части своего проекта. Мы постоянно докладывали и посвящали Вила Ивановича в технические тонкости этих проектов. Но ему хотелось более глубоко знать эти проекты и познакомится с разработчиками. И Гончаров Вил Иванович решил ехать в столицу. В качестве сопровождающего определили меня.
Утром следующего дня мы были в кабинете главного конструктора ПАСС «Редут-2» Соколова Владимира Александровича. Его самого не было – уехал к заместителю Министра Романову В.П.. В кабинете уже были развешаны плакаты со структурными схемами и схемами, поясняющими основные технические решения. Основной доклад сделал Кожанов Александр Васильевич. Он коснулся первичной сети, построенной на проводных, радио и спутниковых средствах. Потом были доклады по построению узлов связи от полка до театра военных действий и принципам построения конкретных технических систем связи, таких как полевая АТС системы «Памир», двухконтурное засекречивание в системе и другое. Докладов по базовой СОД и подсистеме АСУС не было. Эти подсистемы, конечно, интересовали нас больше всего. Зная это, по всей видимости, Юдин Г.В. специально не пришел на эту встречу.
Вил Иванович интересовался многими вопросами, особенно мобильностью средств, их количеством, живучестью, временами развертывания и приведения в боевое состояние. Работа продолжалась до конца рабочего дня с небольшим перерывам на обед. В конце рабочего дня в кабинете появился Соколов В.А.. Вил Иванович поблагодарил его за прием и возможность ознакомиться с проектом, и персонально услышать специалистов, которым предстоит все это воплотить в чертежи и «железо». Он сказал, что проект позволит значительно улучшить автоматизированное управление войсками. Со своей стороны он будет содействовать реализации проекта – тем более, что, наконец, у нас общий Заказчик.
Потом они долго беседовали по поводу судьбы обоих проектов. По ним завершены этапы государственных испытаний. Идет время, но Заказчик не пронимает решения о дальнейшем проведении работ. Но это происходило, когда по России мчалась тройка – третьей была «Перестройка» Многие в стране были озабочены. Озабочены были и главные конструктора. Экономическое положение в стране было очень тяжелое. Горбачев все больше втягивал страну в долговую кредитную яму. Не слишком ли замахнулись на воплощение всего нового и передового в обоих проектах? Посильно ли будет реализация проектов в ближайшем будущем? Не идем ли мы по пути создания разорительных для страны проектов, следуя проектам предполагаемых противников, аналогичных системам противоракетной обороны, вытекающих из СОИ Рейгана? Нет ли в проектах разорительных моментов? Коснется ли разоружение страны Горбачевым связи и автоматизации? Позволит ли международная обстановка переоснастить войска на технические средства предлагаемых проектов? Так рассуждали два главных конструктора о судьбе не только своих проектов, но и о судьбе тысяч талантливых ученых и инженеров. В их разговорах чувствовалась недовольство сложившимся положением в стране и руководством ею.
Раскладушки
Решать различные вопросы, связанные со многими исполнителями, без представления общей картины процесса разработки, с каждым днем становилось все сложнее. Особенно было сложно работать с такими матерыми разработчиками, как НИИсушники, имевшие достаточно большой опыт манипулирования при выполнении различных НИИР и ОКР. Они могли спокойно отказаться от своих обязательств, прописанных в ТТЗ, спокойно взвалить решение проблем своей разработки на нашу систему, тем более, что отдельные представители Заказчика к этому относились весьма лояльно и по многим вопросам их поддерживали. В тоже время на официальную корректировку ТТЗ ни те, ни другие не хотели идти. Мы понимали, что итоговая ответственность ляжет на нас, создающих систему управления войсками. По этим многим вопросам велась длительная и настойчивая переписка, и приходилось часто выезжать в командировки. А все вопросы переписки не представлялось держать в памяти.
Поэтому было решено вести своеобразную историю переписки с указание исходящих и входящих номеров писем, их сути и принимаемых решений. Все это излагалось в виде небольших записей на «эзоповом языке» в хронологическом порядке и соединялось стрелками, указывающими взаимосвязь родственных вопросов и проблем. Все это наносилось на небольшие квадратные листы бумаги, которые скреплялись между собой липкой лентой. Это позволяло всю конструкцию, достигающую иногда нескольких метров, складывать в компактную гармошку и свободно помещать в карман пиджака. Все такие «писания» назывались «раскладушками». Такое представление для нас давало ясное представление общей картины разработки и решения отдельных сложных вопросов. На любом совещании мы могли быстро ответить на любой вопрос, как по срокам, так и по сути спорных проблем и предложений по их разрешению. При таком подходе у нас всегда была полная ясность, и нашим партнерам частенько приходилось весьма затруднительно представить вопросы в том свете, как им этого хотелось.
Изобретение
В институте кипело изобретательство. Шла разработка новой техники – техники информационных технологий в военном деле. Закладывалась ее техническая часть. Шла эпоха цифровой информации. Только что закончилась эра феррит-диодных и транзитных ячеек и начиналась эпоха микросхем. Заявки на изобретения сыпались как из «рога изобилия». Были отдельные изобретатели, выдававшие на-гора до 20-25 изобретений в год, а то и более. Особенно в этом преуспели Бобов Михаил, раскручивавший рекуррентные последовательности, т. е. изобретавший различные устройства, основные на них. Райхенберг А.Л. изобретал устройства для вычисления различных функций. «Производительность» такого рода изобретательности ограничивалась физическими возможностями подготовки документов (эпоха персональных компьютеров еще не наступила). Однажды, даже Подрезов Юрий Дмитриевич, который всегда поддерживал изобретателей, подписывая очередные заявочные документы, сказал, что он устал, и больше не будет подписывать такую «дребедень». Заявок на изобретения подавалось великое множество, и положительный выход был довольно высоким, т. е. большинство заканчивались получением авторских свидетельств на изобретения. Но все они носили частный характер и не поднимались выше уровня отдельных узлов или устройств. В этот круговорот был втянут и я. Уже имелись авторские свидетельства на изобретения по модемам, на устройства по измерению и регистрации ошибок в каналах связи, на устройства передачи и приема данных на базе рекуррентных последовательностей (дальнейшее развитие способа Ханина-Миронова) и ряд других.
Я начал задумываться, а не являются ли изобретением наши основные разработки – командно-штабные машины, представляющие по своей сути, целую комплексную систему? Эта мысль долго сверлила голову. Начал делать в рабочей тетради отдельные наброски. Особенно ясно вырисовалась структура объекта после лекции Виталия Игоревича Курицина, прочитанной нам в рамках технической учебы. Но нужны были прототипы. Изобретений системного характера не встречал. С одной стороны с ними было легко. Это были известные изделия «Поток-2» и «Поток-3». А с другой стороны были ли они защищены авторскими свидетельствами, т. е. составляли ли они предмет изобретения? Можно было просто сослаться на них. Вопрос был в том, могут ли такие крупные объекты являться предметом изобретения?
И вот, будучи в командировке в Челябинске в КБ Вершинского Валерия Леонидовича, решил поинтересоваться этим вопросом у начальника отдела, принимавшего нас с Киндиренко Федором Григорьевичем. В курилке, когда мы оказались вдвоем, я его прямо спросил, есть ли авторское свидетельство на «Поток-2». Он сказал, что на «Поток-2» нет, но есть на объекты разработки их КБ, но получить описание и формулу изобретения мы не сможем, т. к. это изобретение не относиться к нашему профилю и Заказчик не даст разрешения на ознакомление с документами. Этого было достаточно. Я понял, что наше изделие может представлять собой предмет изобретения.
По приезду в Минск, начал интенсивно работать над материалами изобретения. Была написана формула изобретения и подготовлено описание. Изобретение касалось КШМ МП-31 и не более. Материал готовился совершенно закрытым, даже Федор Григорьевич не догадывался о нем. И когда все было написано, однажды после работы я его показал Федору Григорьевичу и сказал, что нужно обсудить авторский коллектив и срочно пока не опомнились в институте печатать и отправлять. В качестве авторов были предложены Ян Владимир Иванович, Киндиренко Федор Григорьевич, Сушкевич Игнат Игнатьевич, Царев Борис Петрович, Хайтин Эдуард Авраамович, Курицин Игорь Витальевич, Никонович Павел Павлович. Высшее руководство института было решено не привлекать – не хотелось в случае «осечки» выставлять его на посмешище.
Киндиренко Федор Григорьевич к этой идее отнесся с похвалой, прочитал и выправил отдельные части материала (у него был значительный изобретательский и писательский опыт). На следующий день материал был показан Яну В.И. «Это очень хорошо» – сказал он. «Это настоящее изобретение, а не какие-то там триггера и вычислители по формулам». Курицин И.В. и Царев Б.П. сразу подписали и дали добро. Вклад каждого автора было решено поделить в равных частях. Я их попросил помолчать до полной подготовки и отправки документов в Министерство радиопромышленности. Патентный отдел института (патентовед Забелло Р.В.) прошел за один день, и материал пошел в машбюро.
Через несколько дней он был подписан авторами и директором института Подрезовым Юрием Дмитриевичем без особых замечаний. Прочитав и подписав, он сказал: «Желаю успехов. Пусть это будет первое серьезнейшее изобретение в институте».
А мы продолжали полевые работы – то ли «дальность», то ли «электромагнитную совместимость». Испытания шли по программе. И вот однажды, я сидел на пеньке рядом с МП-31 и что-то писал в тетрадке. Ко мне подошел начальник патентного отдела Валентин Руденко мягонький такой, застенчивый с голоском, вкрадчиво незаметно залезающим в душу. Я удивился, для чего он здесь оказался? А он протягивает руку и поздравляет: «Получено положительное решение на вашу заявку и выдачу авторского свидетельства на изобретение». Это было первое изобретение системного характера!
И что тут началось в институте! Оказывается, институт только тем и занимался, что разрабатывал технику на уровне изобретений, начиная от объектов «Воздуха» и заканчивая объектами сегодняшних разработок. Все бросились готовить материалы заявочного характера на объекты, не только находящиеся на стадии опытно-конструкторских разработок, но и на объекты находящиеся в производстве и состоящие на вооружении.
Но проблема, как я и предполагал, заключалась в авторстве. Если по нашему изобретению все прошло спокойно, то уже по авторству на МП-21 была целая проблема. Однако, оформлять материалы взял в свои руки Карп Вадим Анатольевич и не выпускал их. Он готовил и описание, и формулу изобретения. Сложность, конечно, была – формула нашего изобретения была составлена так, что формально и объект МП-21 подпадал под нее. Поэтому Вадиму Анатольевичу пришлось изрядно потрудиться. Но он не обижался на нас, что мы были первопроходцами. По авторству на МП-21 состоялось несколько совещаний, в том числе и у Подрезова Ю.Д. с подробной оценкой вклада каждого автора. Иногда дело доходило до абсурда. Но, тем не менее, они материалы направили и тоже после незначительной переписки получили авторское свидетельство.
Потом пошли другие объекты. Была задумка готовить заявки и на пункты управления, но у меня не было времени заниматься этим – в то время полным ходом шли испытания и показы.
С получением авторских свидетельств, мы получили и поощрительное вознаграждение – такова была практика в институте. Однако в скором времени наши авторские свидетельства были собраны патентным отделом, и в них был вписан Николаев Роберт Петрович. Дело в том, что он считался заместителем главного конструктора всего изделия и в Минрадиопроме посчитали, что и он должен быть автором первого такого крупного изобретения, одного из элементов проекта. Может оно и так, но что-то крупных мыслей от Роббера Петровича за все время моей работы в институте мне не приходилось слышать.
Потом начали готовить материал по экономическому эффекту от изобретения. По своим показателям это был объект на порядок превосходящий прототипы. Но какой эффект от военной техники? Или сплошные затраты или «спасенная Одесса». Поэтому все наше вознаграждение зависело от Минрадиопрома. Его решил заместитель Министра Владимир Иванович Гладышев, курировавший тематику нашего института. После подписания акта о внедрении объекта, он распорядился выделить на весь авторский коллектив довольно солидную по тем временам сумму.
Это изобретение было самым ярким в моем букете изобретений.
Наука в НИИСА
Процесс разработки систем управления и подготовка научных кадров в институте практически не были связаны. Многие разработки объектов, системотехнические решения сотрудников института были достойны большой прикладной науки. Институт обладал большим научным потенциалом. В институте работало несколько докторов и несколько десятков кандидатов технических наук.
Во многом благодаря усилиям Посторонко Олега Ивановича – начальника научно-технического отделения, в институте была хорошая библиотека, большой спецфонд, который регулярно пополнялся специальными периодическими изданиями не только ведомственных, но и других научно-исследовательских учреждений по профилю работы института, был сформирован большой патентный фонд. Имелся отдел изобретений со штатом высококвалифицированных патентоведов. Кроме того, была целая группа разработчиков, ведущая патентный поиск, тематические и текущие подборки, как по открытым, так и по закрытым публикациям. Институт издавал сборник «Вопросы специальной радиоэлектроники», в котором публиковались научные статьи сотрудников. Ежегодно сотрудники института получали сотни авторских свидетельств на изобретения.
В институте был Ученый Совет, состоящий в основном из руководителей отдельных отделов и отделений и, несмотря на большой научный потенциал, он не имел полномочий на рассмотрение и защиту ни докторских, ни кандидатских диссертаций. Институт не имел аспирантуры. Поэтому многим соискателям приходилось искать по всему Союзу аспирантуры и Ученые Советы, где бы пристроиться и защититься.
В институте ежегодно проводились семинары и научно-практические конференции молодых специалистов. Они представляли свои работы по актуальным вопросам тематики секторов и отделов. Руководили секциями ведущие специалисты института.
Для меня до сих пор не понятно, почему в институте не было Ученого Совета по защите диссертаций. К примеру, только образовавшийся, еще толком не сформировавшийся и еще ничего не сделавший НИИССУ организовал Ученый Совет по защите и кандидатских и докторских диссертаций, который сходу начал «клепать» кандидатов и докторов наук. Пример тому доктор технических наук Юдин Геннадий Васильевич, об учености которого я вкратце упомяну ниже.
Моя диссертация
Сколько было написано и нами и нашими сотрудниками томов по различным проектам! Конечно, это не литературные шедевры и не «бандитские» детективы, но они заслуживали внимания специалистов. А сколько статей и изобретений – десятки! Только при очередной аттестации или конкурсе на замещение должностей мы вспоминали о них. Так может быть пора и оформить все это в виде диссертаций. Но хотелось, чтобы диссертация была как научное исследование, посвященное одному какому-то вопросу, и представляла собой цельный труд. А у нас и статьи и изобретения и работы по проектам были по самым разным, порой не пересекающимся, вопросам. Так, конечно, получалось, что, работая над проектом, приходилось заниматься многими вопросами и проводить исследования в разных направлениях. Много статей посвящено исследованию потока ошибок в радиоканалах. Разработан комплекс на базе мини-ЭВМ по обработке потока ошибок. Получены аналитические выражения по расчету вероятностно-временных характеристик передачи пакетов применительно к алгоритму «Базальта». К этому времени достаточно хорошо разобрался с каналами множественного доступа, опубликовал ряд статей и сделал несколько докладов на конференциях. За время работы много изобретено различных устройств по передаче данных, модуляторов и демодуляторов, на КШМ МП-31 получено авторское свидетельство.
Встреча с Мизиным Игорем Александровичем
В одну из командировок в 101 институт Ян Владимир Иванович и я были приняты Мизиным Игорем Александровичем. Для меня эта была особенная встреча. В кои века придется беседовать с заместителем Семенихина В.С., главным конструктором СОД и членом-корреспондентом АН СССР. В небольшом кабинете сидел приятный смуглый человек средних лет. Поздоровавшись, предложил сесть за стол. Я окинул внимательным взглядом его кабинет. Внимание привлекла сувенирная дощечка небольшого размера. На ней были нанесены контуры Советского Союза, с красными точками, соединенными прямыми линиями. Это была условная схема системы обмена данными с ТЦКС – территориальными центрами коммутации сообщений.
Он попросил рассказать о системе обмена данными АСУВ «Маневр». Мы изложили основные идеи ее построения, а также волнующие нас вопросы, проблемы и озабоченность по построению базовой СОД. Подробно остановились на проблемах бывшего «Базальта» и нынешней разработке комплекса «Редут-2П», который должен быть надежнее своего предшественника и иметь более высокие вероятностно-временные и криптографические характеристики.
Обсудили также и проблему по взаимодействию с СОД АСУ «Центр», которая возникла из-за различных алгоритмов передачи данных в обеих системах и представляет собой довольно сложную задачу. «А может лучше дальнейшее построение системы обмена данными АСУ «Центр» вести на комплексе «Редут-2П». Тогда исчезнет, во всяком случае, у связистов, «проблема взаимодействия», – прищурившись, проговорил Ян В.И. «Техника двинулась вперед, алгоритмы и габариты комплекса «Редут-2П» импонируют, но Старовойтову нужно сначала разработать комплекс, а вам провести всесторонние испытания в системе и убедиться в его надежности. Поэтому пока вопрос взаимодействия актуален», – заключил Игорь Александрович.
Встреча завершалась, и в этот момент Владимир Иванович сказал, что вот Игнат Игнатьевич, еще довольно молодой человек, давно занимается передачей данных и хотел бы как-то оформить свои научные достижения в виде диссертации. «Какие научные вопросы Вы хотели бы осветить в работе?», – спросил Игорь Александрович. И тут я начал излагать, что хотел бы описать вероятностно-временные характеристики передачи данных в системе по алгоритмам «Базальта» и «Редута», используя проведенные исследования в НИИСА по потокам ошибок в радиоканалах. При этом учесть особенностей используемого пензенской аппаратурой, алгоритма канала множественного доступа. Он сразу же прервал меня и сказал, что особенной науки в этом нет, все уже исследовано и решено. Этим он занимался еще в молодости, а потоки ошибок давно исследованы и описаны Замрием и Захаровым в Академии связи. Тогда я изложил ему подход по использованию многоуровневой модели при разработке архитектуры АСУ военных систем. С этим он согласился и сказал, что это перспективное и актуальное направление, его нужно разрабатывать. «Дерзайте, а руководителя – доктора наук мы Вам найдем», – сказал Игорь Александрович. На этом мы распрощались.
Аспирантура
Я ушел подавленный и расстроенный таким поворотом разговора. Заняться вопросами использования многоуровневой модели при разработке архитектуры АСУ военных систем было заманчиво, у меня даже имелся небольшой задел. Но эта тема была более философской, чем инженерной. Поэтому я не думал сдаваться и решил продолжить работать в направлении, в котором было уже затрачено много сил и главное много лет на «ошибки», на комплекс обработки, построенный на мини-ЭВМ, на дальность радиосвязи, на долгие раздумья над алгоритмом канала множественного доступа, для которого еще не найдено адекватной математической модели. Ведь Федор Григорьевич на основании проведенных исследований потока ошибок в радиоканалах получил аналитические выражения вероятностно-временных характеристик только для алгоритма «Базальта» и алгоритма аппаратуры передачи данных реального масштаба времени. Получить аналогичные зависимости для алгоритма «Редута» да еще с учетом каналов множественного доступа, мне, думалось, была хорошей темой.
Но нужно было как-то собраться с мыслями, вернее сконцентрироваться, заставить не откладывать на потом, а готовить материал и писать. Для этого решил поступить в аспирантуру НИИАА. Задумано, сделано. Подготовил необходимые документы – благо, два кандидатских минимума уже были сданы, написал небольшой реферат, подписал у руководства направление и отвез в НИИАА. Вместе со мной готовил документы для поступления в аспирантуру и Мосиенко Юрий Иванович – начальник отдела 2-го отделения НИИСА ныне генеральный директор ГНПО «Агат».
Принял меня заведующий аспирантурой и начал проводить собеседование. Долго рассматривал документы и особенно вчитывался в биографию. Было явно видно, что он в первую очередь представлял органы госбезопасности. Потом спросил, а не будем ли готовить кадры для Польши? «С чего Вы это взяли?», – спросил я. «Да Вы поляк», – ответил он. Меня его ответ взбесил. Моей национальностью уже не раз открыто и не явно тыкали. «Ну и что? У нас многонациональное государство. Я из Беларуси, а там много евреев и поляков по документам записано белорусами и русскими. Мои родители записаны поляками, так мне, что быть русским? Мой земляк Дзержинский Феликс Эдмундович, которого, я надеюсь, Вы знаете, тоже был поляк, и его национальность не помешала ему в Российской империи совершать Октябрьскую революцию и быть в правительстве Ленина», – выпалил я. Этот товарищ схватил мои документы и скрылся. Появившись, минут через двадцать, сказал, что больше вопросов нет, о времени вступительных экзаменов будет сообщено дополнительно.
Приехав в очередной раз в Москву, встретился с Богатыревым Вячеславом Андреевичем – доктором технических наук – моим будущим руководителем. Он внимательно прочитал мой реферат и сказал, что тема слишком объемна и расплывчата и он не понял, в какую сторону буду «грести». Но будем работать. Он дал согласие быть моим руководителем. Потом я выдержал вступительные экзамены и был зачислен в заочную аспирантуру. В этом же году поступил и Мосиенко Юрий Иванович.
Однако, вскоре начались непрерывные показы, оперативно-тактические учения ТЗУ, а также государственные испытания оперативного звена управления совместно с базовой системой обмена данными. Укладываться в жесткий график учебы в аспирантуре становилось все труднее и труднее. Спустя полтора года я был вынужден оставить учебу, решив, что нужно поступать в аспирантуру с почти готовой работой, иначе не уложишься в сроки. Немного ранее меня был отчислен и Мосиенко Юрий Иванович – причина та же – работа.
Однако мысль о написании работы не оставляла меня и я продолжал собирать материал. Только к концу девяностых годов смог предложить математическую модель алгоритма множественного доступа, реализованного в комплексах «Базальт» и «Редуд-2П» и получить характеристики, подтвержденные экспериментально. Это принесло большое внутреннее удовлетворение и могло быть отражено в диссертации. Казалось бы, с вероятностно-временными характеристиками канального уровня разобрались и этого может быть достаточно для диссертации.
Но к этому времени в процессе работы по проекту системы управления над протоколом транспортного уровня нужно было определить величины тайм-аутов при сборке сообщений. А для этого необходимо было научиться определять вероятностно-временные характеристики сборки сообщений. И меня захватила идея включить и эти исследования и работу. И здесь меня сгубила жадность. К этому моменту начали появляться работы сотрудников НИИССУ кандидатов математических наук Шибанова Сергея Евгеньевича и Огаря Василия Павловича, которые довольно хорошо описали этот процесс. Ко всему добавилось то, что к тому времени на почве разработки базовой СОД окончательно расстроились взаимоотношения между Юдиным Геннадием Васильевичем, Мусабековым Талятом Юсуповичем и Яном Владимиром Ивановичем. Во многом это отразилось на мне.
| Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 |
