Сирийская головоломка и эволюция мировой системы

telegram
Более 60 000 подписчиков!
Подпишитесь на наш Телеграм
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться
dzen
Более 100 000 подписчиков!
Подпишитесь на Яндекс Дзен
Больше аналитики, больше новостей!
Подписаться

На наших глазах в режиме реального времени происходит становление полицентрического, «пост-американского» мира. Процесс этот имеет нелинейный характер, а его траектория, как писал еще в середине 1990-х гг. один из крупнейших экономистов современности Ч.Киндльбергер, будет неизбежно пролегать через конфликты разной степени интенсивности (1). В настоящее время регионом высочайшей конфликтности стало Восточное Средиземноморье, где соединились сразу несколько узлов противоречий, развитие которых приобрело остро драматический характер. И если раньше эти противоречия находились «под спудом» авторитарных режимов, то сейчас, после «арабских революций» 2011 года, они начали проявляться в открытой форме. Эти противоречия и проблемы по необходимости требуют комплексного подхода и решения с учетом сохранения единства и территориальной целостности расположенных в данном регионе государств. В противном случае «ящик Пандоры», единожды распахнутый, закрыть уже не удастся, и хаос, вырвавшись за рамки Сирии и всего региона, поползёт дальше.

Сирийский кризис вновь напомнил: некоторые участники нынешних трагических событий, решая свои частные задачи (ослабление возвысившегося в результате «арабских революций» Ирана, распространение влияния «неоосманской» идеологии на соседние арабские страны, стремление приобрести «гарантии» своей безопасности путём расчленения Сирии), упускают из виду общую картину происходящего, а потому оказываются неготовыми к возможным неблагоприятным для них изменениям обстановки. А такие изменения таят в себе немалые опасности: и для территориальной целостности Турции, и для устойчивости политических режимов в «нефтяных монархиях» Персидского залива, начиная с Саудовской Аравии. И это – лишь самые очевидные последствия нынешних событий в Сирии и вокруг нее. Мне трудно понять: как можно рассчитывать на исключительно благоприятное развитие событий, когда исход и последствия сирийского конфликта никому «не дано предугадать», а предусмотренный для Сирии «ливийский сценарий» оказался явно неработающим? В отличие от режима личной власти в Ливии, политические институты в Сирии ориентированы на выполнение конкретных социальных задач, что хорошо известно на Западе. Работающий в Лондонской школе экономики Антонио Гуистоцци пишет: «Политическая стратегия, исключающая риск чрезмерной взаимозависимости армии и гражданского общества, предполагает усиление невоенной поддержки правящим группам в процессе взращивания социальных, экономических и религиозных групп как самостоятельных общностей при удалении вооруженных сил от государственного управления. Такова, например, модель контролируемой либерализации, созданная Хафезом Асадом (отцом нынешнего президента Сирии - А.В.) после 1970 г., хотя заработала эта модель только потому, что Асад имел значительную поддержку в самой армии» (2). Добавлю, что сейчас у Сирии нет альтернативы той модели, которую создал отец нынешнего президента; с помощью автомата проблемы этой страны не решить, тем более при опоре на исламский радикализм.

США пытаются использовать сирийский кризис для сохранения своих позиций в мировой системе и ослабления своего основного геополитического противника (и «по совместительству» главного кредитора) - Китая. Пекин, в свою очередь, сознает, что удар по Дамаску означает подрыв позиций Тегерана, стратегического союзника Сирии, и грозит перекрыть поток иранской нефти в Поднебесную, а тем самым – «сдержать» КНР в Азии и на Тихом океане. 

Америке приходится действовать сразу на нескольких направлениях. Одно из них – противодействие наступлению Китая в АТР. Далеко не закончена «антитеррористическая» миссия США в Афганистане. Участие Соединенных Штатов в свержении режима М.Каддафи, по мнению некоторых западных аналитиков, указывает на новое направление деятельности Вашингтона – «борьбу за Африку», предположительно все с тем же Китаем. Возникает, таким образом, ситуация явного «перенапряжения сил» - финансового, экономического, да и просто физического. Американские эксперты предупреждают нынешнюю администрацию: прямое участие США в сирийском конфликте может оказаться весьма затратным, ввиду его возможной значительной продолжительности. И здесь напрашиваются сопоставления. Так, по оценке Нобелевского лауреата по экономике Джозефа Стиглица, военные экспедиции в Афганистан и Ирак увеличили госдолг США на 1,2 трлн. долларов. Правда, можно сослаться на мнение авторитетного финансового аналитика Анатоля Калецки: государственный долг, деноминированный в национальной валюте (т.е. в долларах США – А.В.), не угрожает экономической безопасности Америки (3). Однако накопление Соединенными Штатами долговых обязательств косвенно стимулирует защитные меры со стороны кредиторов, в т.ч. дедолларизацию внешнеэкономических расчетов, в которой всё более сознательно и активно участвуют не только Китай, Россия, Иран, но и стратегические союзники США – Япония, Южная Корея и даже Саудовская Аравия.

Продолжающийся сирийский кризис усиливает тревожные настроения на Западе. Порой в них звучит озабоченность судьбой всей евроатлантической цивилизации. Часть американского истеблишмента задается вопросами: что ищет администрация США «в краю далеком»? каковы возможные последствия этих исканий для Америки и ее роли в мире? Г.Киссинджер, например, предлагает сформулировать новую стратегию Америки в отношении Арабского Востока вместо неистового стремления свергнуть Башара Асада. Мэтр американской дипломатии обращается к своим менее опытным коллегам с просьбой не забывать о «незавершенной миссии» в Афганистане и о системообразующей роли экономики в формировании внешнеполитической стратегии США.

Демилитаризация внешней политики – всё-таки наиболее эффективный метод трансформации мировой системы в новое полицентрическое качество. И здесь мы наблюдаем взаимодействие и переплетение внешних и внутренних факторов развития. Политические революции на Арабском Востоке («арабская весна» - публицистический штамп, намеренно вводящий в заблуждение и без того потерявшую ориентацию «мировую общественность») имеют форсированный характер, являются «забеганием вперёд» (как писал ещё в 1970 гг. Н.А.Симония) по отношению к замедленным темпам развития традиционного общества в этих странах. Второй этап политических революций на Арабском Востоке, которые захватят на этот раз «нефтяные монархии» Персидского залива, неизбежен. Этот процесс можно притормозить, но предотвратить – невозможно. Вмешательство части правителей Персидского залива в конфликт в Сирии лишь приближает развязку - «смену режимов» в странах Залива, демонтаж других государственных образований нарисованного на американских картах «Большого Ближнего Востока» и уход в (политическое) небытие целого ряда нынешних лидеров…

Недавно заявил о себе еще один важный фактор в эволюции ближневосточного сегмента мировой системы - прекращение (после потрясений 2011-2012 гг.) самоизоляции одного из «новых региональных лидеров» - Египта. Президентские выборы в Египте показали: страна-цивилизация вновь обращается к активной внешней политике под флагом идей панарабизма. В новых международных отношениях Арабская Республика Египет едва ли согласится с руководящей ролью идей неоосманизма и стоящих за ними сил на «Большом Ближнем Востоке».

Мы также видим, как в Восточном Средиземноморье апробируются два подхода к разрешению конфликтов, затрагивающих современную Мир-систему в целом. Назовём их условно – исторический (Россия и Китай) и политологический (США, Англия, Франция). Можно предположить, что «исторический» подход, учитывающий сложнейшую этносоциальную, культурно-религиозную, общественно-политическую ткань сирийского (и любого традиционного) общества, рассчитан на постепенную трансформацию авторитарного режима в направлении того, что Фарид Закария зовёт «нелиберальной демократией». В противоположность этому в основе «политологического» подхода лежит навязываемая извне (как правило, силой, зачастую под бомбами) перестройка институтов («смена режима»). Такая «перестройка» потерпела полное фиаско в Афганистане и Ираке, а равным образом и в Ливии, где разрушение институтов государственной власти имело следствием паралич управления – с грядущим расчленением этой страны уже в ближайшей перспективе. Противоположность этих двух подходов – главная причина давления США и их союзников (других стран НАТО, «нефтяных монархий» Персидского залива) на Россию и Китай в пользу повторения «ливийского сценария».

Неопределенность перспектив решения «сирийской головоломки», а также невольные исторические параллели не могут не влиять на поведение Америки. В свое время пленение американцев в Тегеране и неудачная попытка их вызволения сработали, в ряду других факторов, в пользу республиканцев на выборах 1980 года (избрание Р.Рейгана президентом США). Возникает естественный вопрос: а как будет на этот раз, если США прямо вмешаются в «сирийский кризис»? Любой понимает: резкие, непродуманные движения Запада могут привести к еще большему усилению Ирана (и приходящего в себя после революционного брожения Египта), причем не обязательно на антизападной основе. Не стоит также забывать, что в 2003 г. одержимый идеей уничтожения иракского «оружия массового уничтожения», которого, как известно, не было в природе, Дж. Буш-младший преподнес Тегерану сказочный подарок, решив для Ирана проблему «ненавистного» Саддама Хусейна. И вот теперь возникает новый вопрос из разряда «гамлетовских»: насколько значительным, приемлемым ли для Америки окажется усиление Ирана после неизбежной «смены режимов» в арабских странах Персидского залива? Ясно, что Г.Киссинджер и Б.Скоукрофт размышляют о такой перспективе. Интересно, а что думают об этом Б.Обама и М.Ромни? Как-то Дж.К.Гэлбрейт обронил фразу: «Политика есть искусство выбора между катастрофой и огорчением». Мне кажется, сейчас Запад стоит именно перед таким выбором.

Главная проблема для Запада сегодня – не смена того или иного режима на Ближнем Востоке или где-либо ещё, а возобновление экономического роста в Америке и Западной Европе. Проблема не из простых. Лучезарные идеи типа «пакта экономического роста» требуют концентрации усилий; экономический рост вызывается действием преимущественно внутренних факторов, и развитие стран Европы не может ориентироваться, скажем, на «вспомоществование» крупнейшей экономики Евросоюза Германии. Солидарная деятельность по восстановлению экономики Западной Европы будет снижать значимость сирийского кризиса для этих стран; и наоборот, чем больше нагнетаются страсти по Восточному Средиземноморью с целью отвлечь внимание населения от беспомощности нынешних элит Евросоюза в борьбе с экономическим и финансовым кризисом, тем более бескомпромиссным будет внезапное отрезвление европейской общественности.

Бывший генеральный секретарь ООН Кофи Аннан предположил, что решение «сирийской головоломки» в решающей степени зависит от политической воли и гражданского мужества В.Путина и Б.Обамы. Не споря с этим заявлением по существу, сделаю одно уточнение. Решение «сирийской головоломки» предполагает неукоснительное исполнение участвующими в решении двух предварительных «концептуальных» условий. Во-первых, признания всеми (без изъятий и исключений!) принципа единства и территориальной целостности Сирии. Во-вторых, прекращения деления стран и народов на «малые» и «большие», на «избранных» и «изгоев». Только тогда удастся выработать механизмы разрешения сверхсложных региональных и локальных конфликтов современности. И только в этом случае переход мировой системы в новое полицентрическое состояние (к «единству в многообразии») даст реальную надежду на утверждение в жизни планеты ценностей мира и развития.  

_______________________

(1) Kindleberger Ch.P. World Economic Primacy: 1500- 1990. N.Y.- Oxford: Oxford University Press, 1996, p.228. 

(2) Giustozzi A. The Art of Coercion. The Primitive Accumulation and Management of Coercive Power. N.Y. : Columbia University Press, 2011, p. 54. 

(3) Kaletsky A. Capitalism 4.0 : The Birth of a New Economy. L.- N.Y. : Bloomsbury, 2011.