СУРИ-ИСО? или Советские разведчики в корейской войне

А.Привалов
Газета «Город мой» №5/2002 г.
Материал предоставлен автором

НАШ ЗЕМЛЯК – РАЗВЕДЧИК АЛЬБЕРТ ГОРДЕЕВ СЛУЖИЛ В КОРЕЕ, УЧАСТВОВАЛ В КАРАТЕЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЯХ ПРОТИВ САМУРАЕВ И ПОЛУЧИЛ МЕДАЛЬ ИЗ РУК КИМ-ИР-СЕНА

 

Впрочем, совсем не это считает он главным в своей биографии. Когда закончилась наша беседа, он добавил: «И обязательно напишите – 45 лет проработал на Механическом заводе!» Люди старшего поколения поймут гордость, звучавшую в голосе Альберта Николаевича, ну а нам, молодым, гораздо интереснее то, что было до этого…

 

 

АЛЬБЕРТ, ОН ЖЕ АЛЬФИН

 

Столь необычное для мордовской глубинки имя (а родился Альберт Николаевич в селе Пятина Ромодановского района) он получил благодаря отцу и художественной самодеятельности. Николай Гордеев играл в драмкружке при сельском клубе, и досталась ему роль пламенного революционера. Итальянца. В финале пьесы он, естественно, погибал от рук кровавой буржуазии, выкрикнув напоследок проклятия в адрес угнетателей трудового народа. И звали его то ли Альберт, то ли Альберто. Гордеев-старший столь проникся героизмом своей роли, что даже решил назвать родившегося вскоре сына именем этого героя. И назвал.

Ну, революция революцией, а в положенный срок понесли младенца в церковь. Крестить, по обычаю. Услышав имя новорожденного, сельский батюшка задрал седые брови и начал перелистывать святцы. Ни одного святого Альберта он там, естественно, не нашел, но Николай Гордеев стоял на своем: «Хочу, чтобы был Альбертом, и все тут!» Нашли компромисс: Гордеев-младший получил во крещении имя Альфин.

Слегка забегая вперед, скажем, что выбор родителя особых неудобств Альберту Николаевичу в жизни не доставил. Друзья звали просто Аликом, а когда пришла пора именоваться по отчеству, к иностранным именам все уже успели привыкнуть.

 

ДОБРОВОЛЕЦ. ПУЛЕМЕТНЫЕ КУРСЫ

 

В августе 1943 года Алику исполнилось 17 лет, а уже в сентябре он получил повестку из военкомата. В то время он работал на пенькозаводе и имел бронь от фронта, но сам попросил ее снять. Отец по его просьбе сам к военкому ходил. И причина была самая простая.

Примерным ребенком Алик никогда не был. В детстве штурмовал с приятелями соседские сады, а когда переехал в Саранск, учиться в «ремеслухе», пришло время более громких дел. О выходках шпаны из РУ-2 тогда весь город говорил. Да что там говорить, за кем из нас не водились грешки в 16 лет. Вот Гордеевы на семейном совете и решили, что лучше уж сыну пойти добровольцем на фронт, чем рано или поздно попасть в нехорошие места.

Бронь сняли, а Алика направили на курсы пулеметчиков при горвоенкомате. О них стоит рассказать особо, эта страница истории военного Саранска практически не изучена. Жил курсанты в казармах (сейчас это территория Октябрьского военкомата), обмундирование им не выдавали, на выходные отпускали домой, подхарчиться.

Два месяца сотня новобранцев со всех районов Мордовии изучала уставы и матчасть «станкового пулемета системы Максим». Пару раз в неделю выходили на боевые стрельбы. Алику постоянно везло, ему доставалось нести «тело» пулемета. Оно всего 8 кило весит, а станок – два пуда. А идти далеко: полигон был в овраге, в районе нынешнего Лесопарка. Кажется, еще до войны там проложили короткий участок узкоколейки. На рельсах вагонетка с прикрепленной ростовой мишенью, до огневого рубежа метров 150.

Каждому курсанту выдавали по 25 боевых патронов, которыми следовало набить матерчатую ленту. Потом инструктор-капитан из укрытия тянул за привязанную к вагонетке веревку и отдавал приказ на открытие огня. Пулемет хоть и закреплен на тяжелом станке, но рассеивание все равно порядочное, особенно по движущейся цели. Если попали в фигуру семь пуль, значит отстрелялся на оценку «хорошо».

Через два месяца погрузили курсантов в два товарных вагона и отправили в Рузаевку, на сборный пункт. Неделю там ждали, пока эшелон комплектовался, и снова в путь. Куда? Сопровождающие офицеры молчат. Когда добрались до Куйбышева, поняли, что пока не на фронт. Ехали долго, больше месяца. Добрались аж до Приморского края, где в поселке Смоляниново располагался штаб 40-й стрелковой дивизии.

 

РАЗВЕДРОТА. В ПОЛНОЙ ВЫКЛАДКЕ

 

О том, что солдаты из тыловых частей постоянно просились на фронт, написано в сотнях книг. В советское время это объясняли патриотическим порывом, хотя на самом деле дело обстояло гораздо более прозаично. Страшнее смерти от пули был постоянный голод. В частях, стоявших на Дальнем Востоке солдаты получали хороший американский белый хлеб, а вот в котлах ни малейших признаков жиров или какого другого навара. Похлебал горячей водички под названием «суп-шрот», и весь обед. Оно, конечно, понятно: все для фронта, все для победы. Но есть-то все равно хочется до рези в желудке.

Странное дело: учеба на курсах пулеметчиков при распределении по частям во внимание вообще не принималась. После курса молодого бойца Гордеева назначили ординарцем к командиру учебной роты. Как объяснил в свое время Бравый солдат Швейк: «ординарец – это который на побегушках». Вот Алик и добегался…

20 марта 1944 года ординарец Гордеев получил приказ собрать у ротного всех отделенных командиров. С уставным рвением ринулся выполнять приказание, пулей вылетел за двери и врезался в какую-то незнакомую личность. Керосина, как и продуктов, не хватало катастрофически, в коридоре темно, но по твердым погонам и фуражке Гордеев безошибочно определил – офицер.

– Куда так спешите, товарищ курсант?

– Выполнять приказ командира роты, – бодро отрапортовал Алик, подумав про себя: «Гауптвахта…».

– Ваша фамилия.

– Курсант Гордеев, – уже менее браво ответил наш герой, мысленно добавив: «…трое суток, не меньше».

– Продолжайте выполнять приказ.

Оповестил Алик всех отделенных, вернулся, чтобы доложить о выполнении, зашел в комнату ротного и обомлел. Незнакомец, которого он сбил, оказался мало того, что майором, но еще и начальником разведки 40-й дивизии. «Ну, этот может и пять суток влепить», – подумал Гордеев, и неожиданно услышал:

– Хотите служить в разведке, товарищ курсант?

– Хочу.

Так и попал Алик в 5-ю отдельную моторазведгруппу.

Вот тут началась настоящая боевая учеба. Три раза с парашютом прыгнуть довелось, сперва с 100 метров, потом с 500 и с 250. Даже испугаться толком не успел, как два сержанта подхватили его под руки и просто выбросили из самолета. С остальными тоже не церемонились. Хочешь, не хочешь… Пошел!!! Карабин на проволоке, даже за кольцо дергать не надо. По слухам, несколько человек разбилось насмерть, но сам Алик трупов не видел.

Рукопашному бою практически не учили: для уничтожения противника у каждого разведчика есть ППШ, пистолет «ТТ» и, на крайний случай, финка. А вот чтобы «языка» живым взять, тут уж приемы борьбы знать надо. Вот и отрабатывали броски, захваты и болевые приемы до восьмого пота и растяжений.

А уж сколько километров по тайге пришлось пройти и пробежать, догоняя воображаемого «противника» – никто и не считал. Полная выкладка – не меньше 32 килограммов. Ну, само собой, автомат, пистолет, по два запасных магазина к ним, шесть «лимонок», саперная лопатка, фляжка, противогаз, каска. Остальное – патроны россыпью в вещмешке. А в самих солдатах-то едва по четыре пуда с голодухи осталось…

Вопросов о том, для чего все это нужно (война-то к концу идет) никто не задавал. Каждое утро на политзанятиях солдатам напоминали, что «рядом притаился еще один враг – Япония», который только и ждет момента, чтобы напасть.

 

«ОФИЦЕРСКАЯ». ЛЕЖИ И ЖДИ, КОГДА РВАНЕТ

 

А напала Красная армия все же первой. В начале мая всю 40-ю дивизию подняли по тревоге, и повели к Маньчжурской границе. В сутки проходили по тайге километров 30. Время от времени вставали лагерем недели на две-три, потом снова на марш. К границе вышли 5-го августа, а уже на следующий день ротный поставил разведчикам задачу: в ночь с 7-го на 8-е перейти границу и без шума вырезать японскую погранстражу.

Граница – три ряда колючей проволоки, между ними раскинуто малозаметное препятствие из тонкой стальной проволоки. Если запутаешься, то самому не выбраться, да еще и изрежешь в кровь все, что можно. Впрочем, испытать все эти прелести разведчикам, к счастью не довелось. «Окно» для них заранее подготовили пограничники. Прошли, пригнувшись, как по коридору. Километров пять шли по тайге, не встретив ни одной живой души, так что приказ «вырезать…» выполнить не смогли.

Зато получили другую задачу: пройти еще несколько километров и взять штурмом сопку «Офицерская». А это орешек крепкий: три железобетоных ДОТа, штук двадцать дзотов и в каждом – пулемет. А вокруг колючая проволока в несколько рядов, на железных столбах.

Штурм начался 9 августа, часа в три утра (саперы заранее проходы в заграждениях прорезали). Наступали по-пластунски. Почти час ползли… До ДОТов оставалось всего метров 50, когда японцы открыли по разведчикам шквальный огонь из всех пулеметов. Необстрелянные солдаты уткнулись носом в землю, ожидая своей пули. Алик исключением не был. Чуть позже выяснилось, что и это еще не самое страшное. Хуже всего – японские гранаты. Прежде чем взорваться, они шипят. И непонятно – то ли рядом, то ли метрах в пяти. Лежи и жди, когда рванет.

Командир роты – старший лейтенант Белятко – решил «на ура» взять. Встал в полный рост, успел только крикнуть: «Ребята, вперед!!!» и сразу же получил пулю в голову. Видя такое дело, старшина Лысов дал команду отходить.

Отползли в ложбину между сопками, оставив перед ДОТами десять или двенадцать тел. Не успели оклематься, прискакал командир дивизии, приказал взять «Офицерскую» любой ценой и умчался обратно. Лысов, раненный в руку, повел бойцов на новый штурм. Снова ползли, обдирая локти и колени, снова лежали под пулями, слушая шипение японских гранат…

Сопку удалось захватить лишь с третьей попытки. «Ура!» не кричали, в атаку не поднимались. Просто доползли до ДОТов, забрались на них и спустили в вентиляционную трубу каждого по десятку лимонок. Из-под земли послышался глухой взрыв, из амбразур повалил дым. Бревенчатые дзоты тоже забросали гранатами.

На склонах сопки осталось лежать тридцать убитых, а через несколько месяцев пришел приказ о награждении отличившихся. Старшина Лысов получил орден Красного знамени, один сержант – орден Красной звезды, а четверо солдат, в том числе и Алик Гордеев, – медали «За отвагу».

 

ВБРОД ЧЕРЕЗ ГРАНИЦУ. ПОД ОГНЕМ «КАТЮШ»

 

Сразу же после последнего штурма сопки взвод, в котором служил Гордеев, получил приказ двигаться дальше, переправиться через реку Тумынь и разведать, какие японские части обороняют город с тем же названием – Тумынь.

Ширина реки всего метров 20, но течение такое, что зайдешь по колено, и уже с ног сбивает. Хорошо еще, что народ во взводе опытный: большинство – сибиряки, мужики лет по сорок. Они, быстренько посовещались, отлучились на часок и привели откуда-то трех лошадей в добротной японской сбруе. Потом взяли плащ-палатки, наложили на них камней, связали, навьючили на лошадей. Потом на каждую конягу сели по двое и в воду. В два захода переправились, хотя даже при такой нагрузке лошадей сносило метров на двадцать. Так Альберт Гордеев ступил на корейскую землю.

На другом берегу, возле какого-то туннеля, вроде бомбоубежища, взяли в плен какого-то японца. Он и рассказал, что в Тумыне стоит целая дивизия. Отстучали по рации командованию, а в ответ услышали приказ: укрыться. Только успели забраться в тот туннель, как по городу начали работать «катюши». Вот тут действительно стало жутко. Три часа смотрели, как по небу огненные стрелы летят и воют, как ветер в печной трубе, только в тысячу раз громче и страшнее.

Японцы, как видно, тоже страху натерпелись, или перебило из всех. Короче говоря, Тумынь взяли без боя. Когда разведчики дошли до города, там уже были наши части. А вдоль дороги на добрую сотню метров – брошенное японскими солдатами оружие и снаряжение.

 

САМУРАЙ-СМЕРТНИК

 

Догоняя 40-ю дивизию, разведчики на одной из дорог увидели воронки от взрывов, два догорающих «виллиса» и несколько трупов наших солдат. Решили обойти это место и в гаоляне (это что-то вроде кукурузы), метрах в десяти от обочины нашли мертвого японца. Живот его, туго перетянутый чем-то белым, был широко разрезан поперек, в ране торчал короткий самурайский меч. Рядом с самоубийцей лежала подрывная машинка, провода от которой тянулись к дороге.

Сделав свое дело, смертник без особого труда мог бы скрыться от возможного преследования в высоком гаоляне, но все же предпочел почетную смерть самурая. Фанатизм – страшное дело.

 

«ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ»

 

На подступах к городу Дунин (было это 19 или 20 августа) разведчики попали под артобстрел. Снаряд ударил в землю рядом с Гордеевым. Осколки-то прошли мимо, а вот взрывная волна с такой силой отбросила в сторону, что он со всего маху приложился скулой к здоровенному булыжнику. Контузия по полной программе, да еще и челюсть вывихнуло.

В полевом госпитале челюсть Алику поставили на место и оставили отлеживаться. Но подлечиться не пришлось: через несколько дней японцы ночью вырезали всех раненных в одной из палаток. Гордеев решил не искушать судьбу и бросился догонять свою часть.

Сорок лет спустя, когда понадобилась справка о ранении, Альберт Николаевич послал запрос в Военно-медицинский архив. В ответе значилось: «Да, Гордеев А.Н. поступал в ППГ по поводу контузии, но через три дня пропал без вести». Сам «пропавший» в это время шел в сторону города Канко. А через неделю и война кончилась.

 

СТАЛИНСКИЙ СПЕЦНАЗ

 

Японцы капитулировали, но для разведроты война еще не закончилась. То и дело в корейские деревни врывались группы японцев, из числа тех, кто не захотел сдаваться. Они и до этого-то с корейцами не церемонились, а тут и вовсе начали зверствовать. Убивали, насиловали, забирали все, что хотели.

Два-три раза в неделю разведчиков поднимали по тревоге и они выезжали отлавливать и уничтожать этих недобитых самураев. Каждый раз в душе холодело: обидно погибать, когда кругом так тихо и спокойно. При приближении наших солдат японцы обычно занимали круговую оборону в каком-нибудь доме и готовились биться до конца. Если им, через переводчика, предлагали сдаться, они либо отвечали отказом, либо сразу начинали стрелять.

Хорошо еще, что в 1946 году в роту поступили бронетранспортеры, не надо было под пули лезть. БТРы окружали дом и открывали огонь из крупнокалиберных пулеметов. А дома-то у корейцев – сами понимаете, какие: по углам четыре столба, на которых крыша держится, между столбами тростниковый каркас, обмазанный глиной. Окна из тонких реек, обтянутых бумагой, двери тоже такие же. В общем, через минуту в стенах зияли сотни огромных дыр.

Дальше действовали по схеме, которая знакома сотрудникам спецназа и сегодня. Вставали по обеим сторонам двери, выбивали ее ударом ноги, сразу же выставляли из-за косяка стволы автоматов и веером давали пару очередей на весь диск. А в диске 71 патрон. Только после этого входили. С опаской. Было несколько случаев, когда какой-нибудь оставшийся в живых японец находил силы в последний раз нажать на спусковой крючок автомата (причем автоматы у многих из них были трофейные – советские ППШ). Его сразу же пристреливали, но убитого русского парня уже не вернешь…

Последний раз выезжали на операцию, которую сейчас называют «зачисткой», году в 48-м. За три официально мирных года в стычках с японцами погибло семь человек.

 

СУРИ ИСО?

 

А так, вообще-то, жили неплохо. Кормили, особенно в сравнении с первым годом службы, просто отлично. Каждый день выдавали не только молоко, яйца и густую кашу с мясом, но и по сто граммов спирта. Кому не хватало, мог за малую часть денежного оклада вдоволь наесться в любом местном ресторанчике. И не только наесться…

Сейчас вы улыбнетесь. Я имею в виду мужчин, которые не прочь при случае употребить стаканчик-другой. Прошло больше пятидесяти лет, но память Альберта Николаевича сохранила самые необходимые для солдата в любой стране слова. В данном случае – на корейском языке. Приведем их в виде стандартного диалога:

– Сури исо? (Водка есть?)

– Оп са. (Нет)

Или по-другому:

– Сури исо?

– Исо. (Есть)

– Чокам-чокам. (Немножко)

«Сури», как вы уже поняли, это корейская водка. На вкус так себе, и крепость слабовата, градусов тридцать всего. Наливают ее корейцы в маленькие деревянные чашечки.

Из экзотичной закуски Гордеев пробовал многое, всего и не упомнишь. Устриц, например, но вот только не понравились они парню из Мордовии. Мало того, что живые, под вилкой дрожат, так и на вкус какие-то пресные, как пустой холодец (их, вообще-то положено с лимончиком употреблять, но кто же наших ребят в чужой стране научит – прим. автора).

 

МЕДАЛЬ ОТ КИМ-ИР-СЕНА

 

В 1948 году вышел «Указ Президиума Верховного Народного Собрания Корейской Народно-Демократической Республики» о награждении советских солдат медалью «За освобождение Кореи». Удостоился ее и разведчик Альберт Гордеев.

Получали награды в Пхеньяне, из рук самого «великого кормчего» Ким-Ир-Сена. Особого трепета при этом Алик не испытал. Кореец как кореец, невысокого роста, коренастый, в полувоенном френче. Глаза раскосые, лицо широкое. Вот и все впечатления.

 

«УТОПЛЕННИКИ»

 

В 1949 году по Указу Сталина начали возвращать на родину пленных японцев. Для их охраны и сопровождения 40-ю стрелковую дивизию передислоцировали в Приморский край.

Корабли из Находки плыли когда на остров Кюсю, когда на Хоккайдо. На палубе японцы и наши солдаты стояли группами, вперемешку. Вчерашние пленные вели себя сдержанно, от радости никто не пел и не плясал. Случалось ловить брошенные исподлобья недобрые взгляды. А однажды Гордеев увидел, как несколько японцев, о чем-то шептавшихся, вдруг подбежали к борту и прыгнули в море.

Не успевший еще забыть подрывника-смертника, Алик решил, что эти тоже решили покончить с собой и кинулся к борту вместе с остальными. И увидел странную картину. Японцы плыли к катерам сопровождения. Подобрав их, катера развернулись и ушли к советским берегам.

Позже один из офицеров объяснил, что наше правительство перед отъездом предлагало японским инженерам и прочим квалифицированным специалистам оставаться работать в СССР. И не просто работать, а за большие деньги. Некоторые соглашались, но возник вопрос, как эту процедуру провести, чтобы международные Конвенции о правах военнопленных не нарушить. Ведь если японец на советском берегу скажет, что добровольно хочет остаться, японское Правительство может заявить, что к этому его принудили силой. А ступив на японскую землю, он автоматически попадает под юрисдикцию своей страны и ему могут не разрешить уехать. Умные головы в МИДе нашли решение: в нейтральных водах невозвращенец прыгает в море и возвращается в СССР на катерах сопровождения, которые как раз дальше идти не имеют права.

 

ЯПОНИЯ. ЯБЛОКИ В БУМАГЕ

 

В порту прибытия нашим солдатам разрешалось сойти на берег и некоторое время побродить по городу и посмотреть на японскую жизнь. Правда, группами, и в сопровождении переводчика. Оружие, естественно, оставляли на корабле.

Пройдясь первый раз по японскому рынку, Алик сделал вывод, что японцы едят все, что двигается. Большинство продуктов, лежавших на прилавках, выглядело довольно неаппетитно, а кое-что и вовсе заставляло желудок судорожно сжиматься. А вот японские персики ему понравились. Огромные, с кулак, штуки три-четыре съел и наелся.

Вот что его по настоящему поразило, так это трудолюбие японцев. Ни одного невозделанного клочка земли. И с какой любовью все возделывают. У одного дома, к примеру, Алик увидел маленькую яблоню. Вся какая-то скрюченная и ни одного листочка нет. Гусеницы что-ли объели. Но яблоки висят на ветках целехонькие и каждое, заметьте – каждое, аккуратно завернуто в рисовую бумагу.

Из одной такой поездки, незадолго до демобилизации, Гордеев привез белое кимоно своей 7-летней сестренке Люсе. Правда, в Саранске заморский фасон не оценили, и мать перешила его в простое платьице.

 

 

 

Вступайте в нашу группу
«Отвага 2004»

 

 

 


Поделиться в социальных сетях:
Опубликовать в Одноклассники
Опубликовать в Facebook
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир


При использовании опубликованных здесь материалов с пометкой «предоставлено автором/редакцией» и «специально для "Отваги"», гиперссылка на сайт www.otvaga2004.ru обязательна!


Первый сайт «Отвага» был создан в 2002 году по адресу otvaga.narod.ru, затем через два года он был перенесен на otvaga2004.narod.ru и проработал в этом виде в течение 8 лет. Сейчас, спустя 10 лет с момента основания, сайт переехал с бесплатного хостинга на новый адрес otvaga2004.ru