Выведенная из Афганистана, где она воевала в составе 40-й армии, 201-я гвардейская мотострелковая дивизия тихо-мирно дожидалась сокращения в советском еще Таджикистане. Солдат в ней практически не было. Офицеры мечтали расположиться где-нибудь в средней полосе России и спокойно дослужить до пенсии, забыв как кошмарный сон Восток с его жарой, горами и моджахедскими пулями.
Волнения 1989 года в Душанбе, приход к власти «мусульманских демократов» Движения исламского возрождения Таджикистана в 1991-м, гражданская война 1992-го, когда противоборствующие стороны всячески старались завладеть вооружением дивизии, усилившаяся активность моджахедов на таджикско-афганской границе – все это испарило мечты о русских березках. Дивизия вновь стала развертываться по боевым штатам. И стала первой частью такого уровня в Вооруженных Силах России, в которой весь рядовой и сержантский состав был укомплектован военнослужащими-контрактниками.
Первое знакомство
Моя командировка в Таджикистане в августе 1993 года подходила к концу. Но чувство неудовлетворенности не покидало: облеты Ми-8 с нашей журналистской командой слишком напоминали экскурсию. Прилетели, посмотрели, поснимали, поговорили в течение часа с разморенными от жары пограничниками, улетели.
Пришлось по возвращении в Душанбе топать в штаб 210-й МСД. Армейцы оказались ребятами более сговорчивыми: попинав от одного начальника к другому в течение двух часов, на следующий день взяли на борт почтового Ми-8, который в сопровождении двух «крокодилов» – Ми-24-х – летел в Курган-Тюбе и Куляб. А еще через сутки на БМП командира взвода капитана Анвара Хусиянова из 149-го МСП, что стоит в Кулябе, пылил через Сары-Чашминский перевал на участок 10-й и 11-й погранзастав.
Это было время, когда одетое в рваные КЗСы, кирзачи и полукеды (обмундирование в нужном количестве подвезли позже) войско из контрактников «первого розлива», служившее срочную лет десять назад, не видевшее там ничего, кроме покраски заборов, чистки картошки и стрельб в три патрона по большим праздникам, вдруг почувствовало, что попало в армию. Для неленивого офицера дежурство на границе в течение месяца-двух на относительно спокойных заставах – раздолье для боевой учебы. Имеешь возможность устраивать без мелочных согласований сверху боевые стрельбы в закрытых нашими постами ущельях из всего штатного оружия: от АК-74 до 30-мм пушки БМП-2, проводить разведывательно-поисковые операции в горных массивах вдоль границы, приучая бойцов действовать в горах и заодно проводя детальную рекогносцировку на случай нападения.
Офицеры 149-го МСП, не упустившие этой возможности, смогли проявить себя в упорных боях августа-сентября 1994 года в районе 12-й ПОГЗ, были награждены орденами и медалями. Капитан Хусиянов получил за те бои орден «За личное мужество».
Таджикское ущелье с немецким названием
Ущелье Шпиляу, извилистое, красное из-за мелкой глиняной пыли, вросшей в скалы, начинается в тылу 11-й погранзаставы «Баг».
Одиннадцатая застава славна тем, что в мае 1993 года, раньше печально знаменитой двенадцатой, подверглась массированному обстрелу эрэсами с сопредельной стороны. Погибло трое пограничников. Застава упорно огрызалась в ответ. Огонь начался на следующий день после того, как на заставу из расположенного напротив афганского кишлака Анджиз пришли старейшины с «дружественным визитом». Надо полагать, чтобы рассмотреть расположение построек заставы вблизи и одновременно усыпить бдительность пограничников.
Шпиляу тогда полностью контролировалось моджахедами и боевиками Движения исламского возрождения Таджикистана. Так что огонь из реактивных установок и 120-мм минометов велся и с тыла. Опорные точки моджахедов в ущелье стали сбивать десантно-штурмовые подразделения пограничников после разгрома 12-й ПОГЗ. Уже к сентябрю 1993 года на «стопарях» расположились посты «зеленых фуражек» и армейцев 149-го МСП.
Что ни говори, подниматься в гору медленнее, но легче, зато спускаться – быстрее. Насчет легкости помолчим. Спускаешься правым боком к склону горы, автомат в левой руке, чтобы другой – свободной – успеть уцепиться во время падения за редкую щетину выгоревшей травы. Ноги без всяких усилий бегут по разбитой тропинке, по которой еще месяц назад топали «духи». Временами испытываешь жгучее желание сесть и съехать вниз на заднице. Останавливает только фраза, брошенная начальником десантно-штурмовой заставы Димой Медведевым (к 1996 году он стал начальником 11-й ПОГЗ):
– До низа только твои уши доедут.
Прямо перед нами, по противоположному склону ущелья, ползет вверх тропа моджахедов. Со «Шлюпки», с поста, откуда мы спускаемся, их сбили после бомбо-штурмового удара Су-25 и «крокодилов». Со дна ущелья, где в зарослях притаился Т-80, доставивший нас на «точку», доносится автоматная очередь, затем, как в бочку, лупит танковый зенитный 12,7-мм пулемет НСВТ. Резво прыгаем по гигантским плитам, выложенным «духами» наподобие ступеней, выскакиваем на дно ущелья, покрытое галькой. Посередине его глухо шумит поток, вбирая в себя горные ручьи, питая пограничный Пяндж.
– Что за война? – интересуется другой офицер ДШ, лазивший в гору, лейтенант Олег Воронин.
Командир экипажа, он же командир танкового взвода 149-го МСП (солдат не хватало, часто экипажи были офицерскими) старший лейтенант Виктор Колупаев вдохновенно выпускает очередь из НСВТ по «духовской» тропе. После чего отвечает:
– Блеснуло что-то на этом склоне, вот и провели профилактические мероприятия.
Это мог быть бинокль, прицел СВД, циферблат часов на руке моджахеда или кусок кварца, отвалившийся от скалы под порывом вечного здесь ветра. Теперь уже все азартно поливают свинцом участок, где «что-то блеснуло». Выпустили по магазину из АК-74. В довершение «профилактических мероприятий» Воронин пару раз бьет по горе из подствольника, после чего дружно забираемся на танк: пора на базу, обед заждался.
Охота на кабанов
В ночном январском небе над черными громадами Шпиляу становятся чуть ярче звезды: скоро рассвет. БМП оставляет за спиной обмотанные колючкой ворота заставы «Баг» и, разбрызгивая ледяную воду потока, устремляется в глубину ущелья. Через десяток километров двенадцать вооруженных автоматами, подствольниками и пулеметами РПКС и ПКМ людей делятся на две группы. Одна остается на БМП и устремляется дальше, другая начинает карабкаться по невидимой на первый взгляд тропке вверх по склону. Еще один крутой поворот вверх по ущелью – теперь очередь нашей группы лезть по крутому лбу горы со стаявшим за день снегом по схваченной морозом до каменистого состояния глиняной пыли.
Январь 1996-го. Полтора года не был в этих горах. Вроде бы ничего не изменилось. Нет: вот здесь раньше торчал островок «зеленки» – камыши, кустарник. Их снесло весенним половодьем. В горах, где расстояния обманчивы, воздух прозрачен, видно за много километров, и присевший человек на первый взгляд неотличим от куста, наблюдательность может спасти жизнь. Особенно здесь, на звериной тропе таджикско-афганской границы, где можно встретить не только кабана. Кабаны не стреляют.
Охота на зверя в этих горах сродни выходу с разведывательно-поисковой группой. Поэтому не только заботой о солдатских желудках движим Хусиянов, каждую неделю отправляя свободных от дежурства на постах контрактников на охоту за кабаном. Естественно, под своим и командиров взвода началом. Правила стары, как мир: ты хочешь его убить, он этого не хочет. Если ты проморгал врага на близком расстоянии, рискуешь получить клыками в бок. От таких ран шансов выжить не больше, чем от автоматной очереди.
Не увидел зверя на дальнем склоне, где кабан сильно смахивает на банальный куст – уйдет, глазом не успеешь моргнуть. А от моджахеда можно получить и свинцовую примочку.
Но первое дело в бою и на охоте в горах – дойти до противника. Не сдохнуть на бесчисленных спусках и подъемах, не сорваться с кручи, елозя брюхом по камням над бездной без всякой страховки. Единственная страховка: смотреть, куда поставил ногу и за что взялся идущий перед тобой, а не туда, куда покатился камень – в пропасть. Знать, что нет дороги назад, только вперед. И если ты пойдешь обратно той же тропой, кабана уж точно не найдешь, но зато обнаружишь оставленную специально для тебя засаду.
Но вот ты дошел и увидел цель. Не спеши: подбери получше позицию – вдруг вместо парочки торчащих на виду боевиков увидишь кое-что посерьезнее, которое в нужный момент высунется и сделает свой выстрел. Возможно, ты его уже не услышишь…
– Козы на противоположном склоне! – шепотом прокричал пулеметчик Буба, шедший в боевом охранении впереди.
– Не спешите, подберитесь низом к ним поближе, – скомандовал Хусиянов.
Подобраться на нужное расстояние они не успели, у кого-то, слишком нервного, сорвался первый выстрел. За ним сорвалось стадо коз. И туг из кустов, куда как раз направлялось боевое охранение, рванули кабаны. До них, стремительно бегущих вверх по заснеженному противоположному склону, прячущихся среди таких же коричневых, как и они, кустов, метров четыреста. Бьем длинными очередями из АК-74, надеясь на то, что плотность огня из пяти стволов хоть как-то компенсирует разброс пуль. В этих случаях пулеметы куда как сподручнее.
ПКМ в руках Анвара, из кустов ниже нас лупит РПКС. Стрельба из пулемета от бедра вовсе не глупый выпендреж, к которому мы привыкли на боевики голливудские глядя. В момент неожиданного столкновения с противником, когда нет заранее подготовленной позиции, а ты находишься не на хребте – на склоне (поэтому пулемет на сошки поставить невозможно – заваливает при стрельбе), тут-то силушка и ухватка молодецкая понадобится.
– Сколько их было? – спрашиваю у Анвара.
– Три… Сам считать должен.
На память приходит фрагмент из читанного когда-то романа о борьбе пограничников тридцатых годов против бандформирований и контрабандистов в горах Туркмении: «Ты врага не только стрелять – считать должен. Четверых убьешь, а пятый бах из-за камня! И нету тебя. Скажет: «Почему меня не посчитал, я тоже здесь был!»
…Кабана все-таки завалили. Замотанные донельзя стрелки только через четыре часа дотащили до БМП разделанного на две части вепря. Возможно, по весне, найдя во время выхода в РПГ склад оружия моджахедов, кто-нибудь из них вспомнит эту охоту и не будет взрывать находки на месте: что-нибудь возьмет в качестве трофея вниз. Впрочем, надо быть идиотом, чтобы по собственной инициативе тащить четыре часа по горам какую-нибудь трубу миномета только для того, чтобы начальство с гордым видом демонстрировало ее журналистам. Кабана-то хоть съесть можно.
Секрет успеха
– Помнишь, ты мне говорил, что многие сюда попадают, насмотревшись героических репортажей по телевизору и американских боевиков? – говорю лучшему командиру горной мотострелковой роты 149-го гвардейского Ченстоховского мотострелкового полка, который широкая общественность знает как «Кулябский».
– …и с которых рейнджерский форс слезает после первого же РПГ, – продолжает Хусиянов, – за три года в моем взводе, а потом роте, успели послужить колхозники из разоренных колхозов, рабочие остановившихся предприятий, алиментщики, скрывающиеся от исполнительного листа, бывшие милиционеры, уголовники, отсидевшие восемь лет за убийство, наивные искатели приключений, предприниматели, сделавшие ноги от рэкетиров и даже бывший мастер спорта по футболу, работавший последнее время мойщиком трупов в морге… Из одних получался солдат, как из дерьма пуля, а у других дерьмо было только снаружи, а внутри – сталь. В 1993 году в роте было 120 человек. Из них дослужило до 1996-го меньше десятка. У меня были отличные солдаты, и я буду помнить их всю жизнь. Не их вина, что они уволились раньше срока. Меня не интересуют биографии людей, которые сюда приходят служить. Может, это их последний шанс подняться и почувствовать себя человеком.
