С этим человеком я познакомился летом 1995 года на взлетной полосе Моздокского аэродрома. Он, тогда майор, начальник разведки одной из бригад ВДВ, остановивших свое наступление после начала «мирных переговоров» с Имаевым и Масхадовым где-то в районе Ведено и Бамута, попросился в генеральский вертолет долететь до Грозного. Он возвращался в Чечню после краткосрочного отпуска в третий раз, я тоже начинал свою третью чеченскую командировку. Оглядываясь на соседей МВДшников, он кричал сквозь шум винтов: «Грозный опять придется брать, менты его упустили! Там «духи» себя как дома чувствуют, а мы в горах брошенные сидим!»
Его бригада штурмовала Шатой и Ведено, несла потери не от своих, а реальные – боевые. В мае-июне 1995 боевики задыхались в тисках федеральных войск и бросали в отчаянные атаки своих лучших людей. После Буденновска федеральные войска получили приказ прекратить наступление и не открывать огня даже в целях обороны. Русские солдаты, поставленные в положение мальчиков для битья, не знали, что им делать дальше и торопились покинуть республику. Мой знакомый хотел воевать и был зол на политиков, которые не дали ему и его солдатам одержать окончательную победу.
А недавно мы встретились в Москве. На новеньком кителе с подполковничьими погонами блестел орден Мужества. Мой приятель уже не десантник. Десантником, по его словам, в наши дни быть не то чтобы не престижно, а просто неинтересно. Ведь эти некогда грозные войска, в которые попадал цвет человеческого материала армии, сейчас представляют из себя обыкновенную хорошую пехоту, которую и учат уже как пехоту, и используют вместо мотострелковых частей.
И после он продолжал воевать против чеченцев в составе одной из частей специального назначения, подчиняющихся ФСБ России. Мне не довелось увидеться с ним около Первомайского во время известных событий с захватом заложников, хотя оба мы там были. И только теперь я услышал его рассказ об этой операции.
Начало
Нас высадили из самолетов в Кизляре, когда боевики оттуда уже ушли и двигались по направлению к Чечне на автобусах. Мы толком не знали, какую задачу нам придется выполнять, с каким противником иметь дело. Активность федеральных командиров в Кизляре была минимальной, всем заправляли бестолково суетящиеся дагестанцы. Сначала нам говорили, что надо догонять автобусы с боевиками и заложниками, а потом выяснилось, что московская и краснодарская «Альфа» уже у них на хвосте, и мы все равно не успеем даже к развязке (мы и не думали, что развязка так затянется).
Мы этому даже обрадовались. Наше подразделение имеет громкое имя и славную историю, но большинство старых кадровых сотрудников уже давно в отставке, заняв на гражданке престижные и высокооплачиваемые места. Большинство из нас, сегодняшних сотрудников подразделения, совсем недавно были офицерами различных родов войск, а несколько человек пришли с гражданки после окончания высших учебных заведений. Мы все умеем хорошо стрелять и драться. Большинство, как и я сам, уже имели дело с «нохчами» и знали, на что те способны. Но освобождать заложников и проводить мгновенные спецоперации по нейтрализации противника без большой крови и пальбы мы умеем только теоретически.
Наш командир – кадровый, он говорит, что настоящего «спеца» надо тренировать по меньшей мере год без перерывов и дерганий на задания. А нас дергают все время, то на обеспечение безопасности, то еще куда. Спору нет, практика у нас нарабатывается немалая, но на тренировки сил и времени совсем не остается. Да и какие занятия, когда в семье не хватает денег на еду и одежду. Нам задерживали выплаты в армии, задерживают и здесь. А я думал, что, перебравшись в Москву и сменив ведомство, сумею прилично обеспечить жену и детей.
Ну вот, сидим мы в Кизляре, едим сухпай и ждем, когда нас отправят обратно или еще куда, как начальству будет угодно. Вечером стало известно, что «Альфа» из-за дагестанских заслонов на дорогах добраться до автобусов с боевиками и заложниками не успела, и те добрались до Первомайского, где закрепились и ждут штурма.
Сидельцы
Следующим утром мы были уже у самого села. Командир отправился в штаб, получать задачи и налаживать взаимодействие, там он и пропал на весь день. Мы сидели в автобусах и ждали у моря погоды, время от времени к нам какие-то местные дагестанские начальники заходили и обнадеживали: мол, все в порядке, ребята, посидите и уедете, мы договоримся – крови не будет. Из федеральных начальников, что наших, что из министерства обороны, что из МВД, никого нет. Снабжение тоже не самое лучшее: нам еще хоть воду подвозили, а другим – нет, так и делили одну бочку на всех соседей.
На вторые сутки стояния сообразили мы, что без драки не обойтись, и, надо сказать, об этом нисколько не жалели. Настроение у нас было еще вполне боевое. Послали мы группу ребят полазить вокруг села. Так и другие спецподразделения поступали: сами, без всяких приказов свыше разведку вели. И получилось, что, по нашим данным, огневых точек у противника в четыре раза больше, чем по штабным. Село действительно очень сильно укреплено было, да и подкрепления к дудаевцам постоянно подходили. Мы их сами видели, только стрелять не могли – приказа не было, переговоры продолжались. Только на третьи сутки сидения нам и соседям были поставлены задачи по штурму села.
Поехали!
Операция с самого начала планировалась как общевойсковая, что для меня и многих наших ребят было привычнее, но не соответствовало характеру подразделения, а стало быть, и характеру нашего оснащения. Техники и артиллерии у нас никакой не было, а координация с приданной – только через штаб. Связь плохая, так как у каждого подразделения рации работают на собственных частотах. Вертолетчики в течение всего штурма действовали вообще сами по себе – кому они подчинялись, мы так и не поняли.
Мы пошли в село уже во втором эшелоне, когда первая атака захлебнулась на его окраинах. Местность для атаки очень паршивая: ровная степь, пересеченная только мелкими дренажными канавками, так что метров за 500 мы были видны противнику как на ладони. Спасала только работа вертолетчиков, которые долбили НУРСами по переднему краю противника и вынудили боевиков бежать вглубь села. Боевики у Радуева были не самые лучшие. Самых лучших мы перебили еще прошлой зимой и весной. В сражениях за Грозный, за Шатой и Ведено многие из них проявляли настоящий героизм, жертвовали своей жизнью, лишь бы унести с собой в могилу хотя бы одного русского солдата.
Те, что были в Первомайском, воевали, конечно, умело, но без энтузиазма, при серьезном давлении отходили на подготовленные позиции. Их основным козырем была прекрасно налаженная система огневых точек, наличие укрепленных ходов сообщения, которые пересекали все село. Все эти фортификационные работы они провели с помощью местных жителей и заложников в период так называемых «переговоров». Второй козырь бандитов – живой щит из заложников.
Первый пленный
Миновав окопы, в которых я заметил два обгорелых трупа, после непродолжительного боя мы заняли три дома на самой окраине села. Боевики работали небольшими группами, состоявшими, как правило, из снайпера и гранатометчика. Действия четырех-пяти таких групп координировали младшие командиры террористов. Одного из них мы засекли и уничтожили двумя гранатометными выстрелами и огнем из стрелкового оружия. Другой бандит спрятался в полуподвале одного из домов и угрожал, что уничтожит заложников, которые якобы там с ним находятся. Однако после оказания на него психологического давления боевик сдался. Оказалось, что никаких заложников с ним в подвале не было. Первый пленный был тут же отправлен под конвоем в тыл.
Отход
Мы удерживали дома на окраине села до 13.20, то есть почти три часа. Но наши соседи слева продвинулись вперед и попали под кинжальный огонь, в частности, по ним работало три тяжелых пулемета дудаевцев. Соседи потеряли уже двух человек убитыми и получили приказ отходить. За это время у нас был только один легко раненный. Оказавшись перед перспективой фланговых ударов, мы тоже покинули наши позиции и начали организованное отступление. Мы уходили по голому полю, а боевики обстреливали нас из всех имеющихся у них видов оружия, в том числе из минометов. От разрывов мин двое моих сослуживцев получили осколочные ранения конечностей. Прикрывавшая наш отход федеральная артиллерия стреляла очень неточно, снаряды часто падали в угрожающей близости от нас самих. И лишь атаковавшие наступающих к окраинам села радуевцев вертолеты дали нам возможность уйти без больших потерь.
После этой неудачной атаки наш отряд был переведен в резерв и больше не участвовал в боях за само село. Однако в ночь с 17 на 18 января нас подняли по тревоге и бросили на отражение атаки боевиков, подошедших на помощь блокированным в селе радуевцам. Их отряд численностью не менее 150 человек пытался пройти в Первомайское между селениями Советское и Теремное. Наш отряд и части Северо-Кавказского военного округа уничтожили почти половину боевиков в бою, длившемся не более 20 минут, группы уходивших в сторону Чечни дудаевцев уничтожались огнем с вертолетов. Как выяснилось позже, среди прорывавшихся на помощь блокированным в Первомайском боевикам было много чеченцев-акинцев, проживающих в окрестных дагестанских селениях.
Итоги
Всего в боях в Первомайском и вокруг него было убито не менее 300 чеченских боевиков, значительная часть которых была лучшими из оставшихся у Дудаева и его командиров людей. И хотя операцию федеральных войск нельзя назвать успешной, характеризовать ее как провальную тоже невозможно. Главным нашим минусом стала плохая координация действий разрозненных армейских частей и различных спецподразделений. Как положительный фактор, следует отметить достаточно бережное отношение нашего командования к личному составу, что привело к относительно небольшим потерям.
Вступайте в нашу группу
«Отвага 2004»
