Летом четырнадцатого в Донецке появились ополченцы. Блок-пост в центре, к командованию не пробиться. Льет мелкий противный дождь и холодно. Ко вновь прибывшим приходят родственники и друзья, их тоже не пускают, за человеком отправляют посыльного. Вот, к блок-посту подходят две девушки, что-то говорят караульному, он куда-то звонит, через десять минут к ним выбегает девушка: камуфляж, длинные волосы, пистолет и бирюзовые балетки. Девчонки верещат от восторга, обнимаются, радуются встрече. А я смотрю на них, на эту девушку и вижу вместо одной – двух. Первая – с длинными волосами и в бирюзовых балетках. Вторая – в камуфляже и с оружием. Все вместе не монтируется совершенно. Когнитивный диссонанс, как сказали бы психологи.
Все знают, что «у войны не женское лицо», а с другой – само слово «война» - женского рода. И, сколько пишу о войне, столько в этом убеждаюсь. Можно взять кого угодно. Вот, например, тот же «Дед Мороз» в ОГА в том же 14-м году. Исключительно позитивная женщина, почему-то в шубе Деда Мороза с нашивкой на спине «Киев Донецку не указ». Вокруг нее люди в медицинских масках. Потому что, пока страшно – мало ли как оно обернется? А «Дед Мороз» запросто расхаживает с открытым лицом среди митингующих, поднимая настроение. Но не просто разгуливает, она и гуманитарку отвозит в Славянск, и на «кухне» первого этажа верховодит. Пожелай придумать такую картину специально, не придумаешь! Женщина в возрасте, бабушка трех внуков, в шубе Деда Мороза, на баррикадах. А ведь она тогда очень многим помогла просто своим присутствием. Смех – мощнейший антидепрессант. Она очень умело разряжала обстановку и буквально излучала уверенность: все будет хорошо – посмотрите на меня.
В этом году на День десантника она пришла на праздник к памятнику Маргелова. Признаться, я не сразу ее узнала, обыкновенная с виду женщина – показалась знакомой, а кто - вспомнить не могу. До тех пор, пока здоровенный детина в тельняшке с наколкой на «банке» «ВДВ» не кинулся к ней с объятиями: «Дед Мороз! Вы же наш Дед Мороз»! Многие несведущие тут же посоветовали парню больше не пить, потому что – ну, какой Дед Мороз в августе?! Да еще и женщина! А потом, когда сами начинали узнавать – тоже бросались обниматься. «Это же вы! Вы!»
Или вот еще другая судьба. Женщина-воин, а по профессии учитель начальных классов. Кроме того мама, бабушка, жена. Позывной «Мама Инна». Ушла воевать вместе со всей семьей. Несколько ее родственников погибли под аэропортом. Какое-то время воевала рядом с мужем. Потом оба дослужились до командиров подразделений. Волею судьбы оказались в разных частях. Спрашиваю:
- Как на войне? Трудно мужиками-то командовать?
- Да нет, - говорит, - они, те же дети: кому пуговицу пришить, кому таблетку дать, кого поругать, кого похвалить.
- Но, - говорит, - женщина в части очень заставляет их «соответствовать». Это же мужики, им недостаточно быть не хуже женщины или наравне, им надо быть лучше. Не было бы меня – расслабились бы.
Без учительницы младших классов на войне никак?! Даже фраза звучит как-то парадоксально. Но когда пообщаешься, получается, что да - никак. Не, обойтись.
Или вот еще совсем молодая женщина, Алена, лет двадцать с небольшим, о таких говорят - «девочка из хорошей семьи». Росту в ней 160 сантиметров, вес – килограммов 50 максимум. К началу войны у нее был один сын 4 лет от роду. В четырнадцатом Алена пошла воевать. Попытки матери остановить результатов не дали. К тому же, отец Алены ушел воевать еще раньше. Как тут усидишь дома?!
Кажется, в Донецке не осталось ни одной женщины, которая хоть раз во время обстрелов не подумала бы про себя: «Ну все. Задолбали. Сейчас пойду всех разгоню там, ну сколько можно?» Очень хочется, порой, самой выйти на «промку», как в подъезд с курящими подростками, всех разогнать, самых дерзких отвести к родителям, чтобы те прочухан дали, а после вернуться домой с чувством выполненного долга. Вернуться сесть пить чай. Многие хотели, а Алена так и сделала.
Воевала в аэропорту наравне с мужчинами. Случилась там у нее любовь. Скептически хмыкнувшим спешу сообщить – отличный мужик избранник Алены! Настоящий! Роман развивался стремительно, а в декрет Алена ушла, как положено, на седьмом месяце. Но не из офиса, с передовой. На вопрос «Почему сразу не ушла?», отвечает:
- А как без меня?! Так хотелось всех их разогнать, чтобы детей в мире растить. Казалось, что только я и могу навести там порядок. Поэтому и скрывала, что беременна. Очень хотелось никогда больше не слышать стрельбы.
Муж и отец Алены до сих пор воюют. Алена родила прекрасного пацана, бабушка второго внука называет «это наш трофей из-под аэропорта».
- Есть разница между тем, как воюют женщины и мужчины?
- Женщины воюют жестче. Потому что воюют конкретно за своих детей. Порой, хрупкая женщина может удержать бетонную плиту, если она падает на ее ребенка. Держит, вопреки всем законам физики, но сколько раз такое случалось. Так и здесь. Казалось бы – женщина должна быть мягче, душевнее, но на войне все это отключается. Есть твой ребенок, который попадал под обстрел и чудом не пострадал, и есть те, кто хотел его убить. Есть выбор? Выбора нет.
На войне Алена встречала и других женщин. Вспоминает.
- Мы пересеклись как-то с другой частью. Я смотрю, а у них снайпер – девчонка лет 15. Как?! Что?! Почему?! Оказалось, вся семья у нее погибла. Она одна на свете осталась. Ей 16 лет. Говорит – они не оставили мне выбора. Они отняли у меня всех. А на вид, дите дитем – так хотелось ее обнять пожалеть. Ну, как могла, поддержала ее. И жалко ее – сердце в клочья, и знаешь, что ей тут не место, и в то же время понимаешь ее.
Слушаю ее рассказ. И понимаю их мотивы, и одновременно – не понимаю. Ну, как такое может быть?! Действительно, женщин не должно там быть, и вообще никого не должно быть на войне. И так бы и было, не случись войны. Всего-то.
В тылу свои чувства. Своя жизнь. Буквально вчера шла с работы. Возле хлебного ларька увидела до невозможности трогательную бабушку. Бабушка выбирала булочки, вот те, которые «по 9 копеек». Очень скромно одета, это мягко говоря, Но с одним розовым тюльпанчиком, замотанным в целлофан. И вот так захотелось хоть что-то сделать для этой женщины, что не передать! Подошла, оплатила, нечаянно задела тюльпан:
- Да, что вы делаете?, - возмущается бабушка.
- Извините, я не хотела, вот, ваши булочки, возьмите.
- Это не мои, я их не покупала.
- Я купила для вас
- Мне не надо чужого!
Развернулась и ушла. На душе смятение. Понимаю, что очень обидела человека. Пусть и благими намерениями. Не зря, видимо, есть о них известная поговорка. Впредь, не буду больше нахрапом предлагать помощь. Но, справедливости ради, такое случилось в первый раз. Обычно убегаю я, чтоб не слышать совершенно непропорциональных благодарностей. Вернулась в хлебный, попросила отдать оплаченные булочки, если вернется эта бабушка, или же вдруг кому-то не будет хватать на хлеб – пусть отдадут…
Женщина на войне со стороны выглядит как балетки с камуфляжем. Понятно, что никуда до окончания войны женщины с войны не денутся, будут и мотивировать, и поддерживать, и сражаться. Но все-таки лучше им в мире. Нам в мире. И смотримся мы в нем лучше.
источник