Эксперты прокомментировали присвоение новых имен российскому оружию

Замминистра обороны Юрий Борисов, судя по всему, остался доволен итогами голосования, заявив, что "названия новых образцов российского оружия очень удачные и подчеркивают сферу их применения и особенности именно этого вида оружия". Названия действительно звучные и соответствуют назначению. "Пересвет" ассоциируется не только с легендарным русским воином, но и со светом. Подводный аппарат, названный "Посейдоном", конечно, звучнее какого-то "Статуса". Гиперзвуковой "Буревестник" действительно несет врагу на своих крыльях ядерную бурю. Но что дальше?

В передаче "60 минут" на телеканале "Россия 1", предварявшей вечером 22 марта подведение итогов голосования по названиям для военной техники, среди присутствовавших был военный эксперт Михаил Ходаренок. И он - единственный - сказал очень важную вещь. Бывший полковник Генштаба отметил, что какие бы звучные названия не определились в ходе волеизъявления масс, в них не будет основного - системы. К сожалению, никто, даже Юрий Борисов, также принимавший участие в той передаче, внимание на замечание Ходаренка не обратили.

А ведь у нас действительно системы присвоения имен военной технике нет. Раньше это объяснялось секретностью и тем, что врага надо запутать. В самом деле, кому придет в голову, что за названиями цветков могут скрываться мощные артустановки и минометы, а "Буратино" в армии из наивного сказочного человечка превратился в страшную огнеметную систему. По этому поводу в интернете уже много пошутили. Теперь же от шуток как бы переходим к серьезным делам. А наречение имени - дело сверхсерьезное. "Как вы яхту назовете, так она и поплывет", - сказал капитан Врунгель и не соврал.

Министерство обороны, призывая общественность придумывать имена военной технике, самоустранилось от этой творческой работы. Логично было бы, прежде чем начинать голосование, определить хотя бы направление имен.

Для примера. Немцы в середине ХХ века решили называть свою бронетехнику именами хищников, в основном кошачьих. И что скрывается за именами "Тигр", "Пантера", "Леопард", знают сегодня даже дети. Американцы отдавали предпочтение именам своих знаменитых генералов: "Грант", "Шерман", "Абрамс".
Справедливости ради, надо сказать, что четких и направленных границ названия техники на Западе тоже нет. Так что у нас пока есть возможность стать основоположниками военно-именных традиций. И теперь свое слово должны сказать не массы, восхищенные красотой и мощью показанной им техники, а уравновешенные и технически грамотные военные эксперты. Тогда не будет в одном строю стратегических ракет со звучными именами "Воевода", "Булава" и с "деревянным" названием "Тополь". Не появятся среди претендентов названия "Ватник", "Ответка", "Василиск" и "Сюрприз".

Можно считать, начало какой-то именной систематизации прошедшим голосованием положено. Пусть перспективные боеголовки именуются птичьими именами. Их, красивых, в достатке. Тут и хищные ястребы, беркуты, соколы, орлы и верткие колибри, и грациозные чайки.

Для подводных аппаратов выбор имен, связанных с морской мифологией, еще больше.

Вот только боевой лазер оказался в одиночестве. Можно, конечно, постараться и найти какие-то полумифические древние имена со "световым" значением. Но это будет перебор.

Зато у нас остался огромный простор для творчества в выборе действительно ярких и характерных имен для бронетехники, подводных лодок, боевых кораблей, самолетов, вертолетов, множества беспилотников и даже стрелкового оружия.

Просто надо определиться, какими именами будут величать ту или иную технику или предметы вооружения. Именами военных героев прошлого, именами сказочных героев, названиями зверей, пресмыкающихся, рыб, либо еще как-то.

Один из ведущих военных экспертов Виктор Мураховский согласен с тем, что в выборе имен боевой техники нужна система. Однако, по его словам, пространство для маневра ограничено. Многие образцы уже имеют свои названия. Да и номенклатура пока еще безликих вооружений настолько широка, что выбрать имена в заданном ключе будет непросто.

Как бы то ни было, старт народному творчеству в совершенно новом направлении дан. Минобороны при этом не должно оставаться сторонним наблюдателем и фиксатором голосов, а как-то попытаться управлять процессом, направляя его по оптимальному руслу.