В возрасте 31 года — майор, командир эскадрильи и Герой Советского Союза. По окончании Великой Отечественной — дважды Герой, подполковник, знаменитый ас. Сразу после войны поступил на курсы при Академии Генштаба, после их окончания командовал авиадивизией на Тихом Океане, преподавал в Академии, получал уже научные чины и звания. Сталинский сокол! Везунчик! Или…
Родился Василий Раков в 1909 году, в деревне. Далее — школа, ФЗУ… Увидел самолет — и заболел авиацией. Сколько молодых энтузиастов из крестьян, рабочих, шахтеров тогда, благодаря Советской власти, смогли стать летчиками, кавалеристами — красными командирами! В 1931 году стал он морским летчиком, окончив Ейскую авиашколу. Служил. В полетах не стремился быть бесстрашным: под мостами не летал, на аэродромы, закрытые туманом, не пытался обязательно сесть — если была возможность, садился на запасной, где погода была нормальной. И главное — часто относился к вышестоящему начальству не с тем пиететом, который оное начальство хотело бы… Началась Финская война. Ее он встретил комэском. Летали на СБ-2, бомбили. По результатам боевой работы его подразделения в Финскую войну получил под свое командование полк, затем высшую награду СССР — Звезду Героя.
Но впереди была большая война, война, проверившая каждого человека в форме, чего он стоит. Раков переучился с СБ на Пе-2, командовал полком пикировщиков. В 1942 году был назначен командиром авиабригады на Черном море, потом, в мае-июне — заместитель командира Севастопольской авиагруппы. Во время краха обороны Севастополя участвовал в эвакуации «особо важных специалистов», столь необходимых на фронте, организовывал авиамост Севастополь-Кубань, когда пара десятков ТБ-3 вывезли сотни командиров… Сам же он выводил из Севастополя имевшиеся там гидросамолеты. Оставаться было уже невозможно, сесть потом в море — тоже невозможно, а на месте предполагаемой посадки был туман. Он вылетел впереди основной группы, несколько раз примеривался, как сесть, потом ухитрился сесть — в бухте, в туман. И передал по радио остальным — по каким приметам он садился. И самолеты один за одним сели в эту бухту в тумане. И только один поломал поплавки, слишком сильно ударившись о воду при посадке. Пусть он не мог спасти от плена всех окруженных в Севастополе, но он сделал все что мог — и немного больше.
После Севастополя он оказался на Балтике, командиром полка Пе-2. Всего за войну он сделал 170 вылетов на бомбежку. Бомбил немецкие штабы, мосты, колонны. Разрабатывал операции по уничтожению крейсеров «Вяйнемейнена» и «Ниобе», а затем участвовал в этих операциях. После уничтожения «Вяйнемейнена» был представлен к званию Дважды Героя, но приказ о присвоении вышел через несколько дней после уничтожения «Ниобе», 22 июля 1944 года. Много раз приводил домой продырявленную машину, причем — продырявленную не только пулями или осколками зенитных снарядов. Довольно часто, сбрасывая бомбы на цель с высоты ниже разрешенного минимума, его самолет бывал поражен осколками своих же бомб. Ибо Раков иногда производил бомбометание в крайне тяжелых метеоусловиях, когда помочь пехоте было надо, а низкая облачность не позволяла сбрасывать бомбы с положенной высоты. Несколько раз возвращался из вылета на полностью разбитой машине, которую приходилось списывать. Один раз чудом дотянул до линии фронта и сел сразу за ней — его подбила зенитка во время бомбежки, а сразу после он получил «добавку» от напавшего на «подранка» Мессера.
Обычная биография обычного Дважды Героя…
Я читал мемуары Покрышкина: он насчитал с десяток случаев, когда его могли и должны бы были убить. То его машина проскочила над миной, а ехавший следом танк взорвался, то пуля от стрелка Юнкерса попала в трубку прицела, а не в голову пилота, то еще что… И у Ракова тоже были такие случаи: когда Мессер, который должен был его сбить, сам оказался сбит за секунду до смертельной очереди по кабине его Пе-2, или когда он садился в тумане — потому что надо было сесть. И еще множество случаев.
Но мне запомнилось другое: когда он, ощутив в полете удар от близкого взрыва зенитного снаряда, старался мгновенно выключить тот самый двигатель, что мог быть поврежден — во избежание пожара. Или когда он, почти долетев до ленинградского аэродрома, куда стремился всем сердцем — к семье, увидев плотную облачность и услышав с земли, что видимости нет, сел на запасной и остался жив, а те, кто слишком хотели домой, разбились насмерть. Или когда он, послушав лекцию о немецких минах-сюрпризах, не трогал сам забавные безделушки, оставленные немцами, а вызывал саперов — и пару раз это и впрямь были мины-ловушки.
От мемуаров Василия Ракова осталось впечатление, что свое везение он создавал сам. Ощущение спокойной храбрости и желания выполнить боевое задание — без лихости, спокойно и осторожно, не подставляясь. Честь и слава героям той войны, честно и спокойно сделавших свое дело — добывших стране Победу и разбивших врага!
Автор: Игорь Вадимов