5 мифов о бактериологической войне в Корее: профит и лулзы

Миф 1: волну истерии по поводу применения бактериологического оружия подняли северокорейцы

Подобные обвинения звучали практически с начала войны. И первыми эту пропагандистскую шарманку завели, как ни странно, американцы.

Все началось в октябре 1950 года с происшествия на территории современной КНДР. Бойцы американской 7-й пехотной дивизии увидели двух корейцев, которые засыпали какой-то странный коричневый порошок в протекающую неподалёку от дивизионного лагеря реку.

Знай американцы, чем всё закончится, они предпочли бы отвернуться и любоваться облаками. Вместо этого они попытались захватить потенциальных злоумышленников. Корейцы скрылись, побросав запасы с порошком. Военные отослали его в Японию на анализ.

Инцидент стал источником панических слухов, подхваченных американской прессой: злые мерзопакостные корейцы травят наших солдат!

Затем пришёл ответ из лаборатории. Японские учёные сообщили, что присланный порошок представляет собой специальную растительную смесь, которую местные крестьяне используют для рыбалки.

Если кто-то думает, что западные СМИ сообщили об этом, все вздохнули с облегчением и закрыли тему, — он ничего не понимает в войне. К тому времени пресса подхватила новую бактериологическую сенсацию.

20 октября 1950 года военные силы ООН захватили Пхеньян, что позволило американцам получить доступ к биолабораториям Медицинского училища имени Ким Ир Сена. Никакого биооружия там не нашли. Но прессу заинтересовало не это, а неосторожные слова местного учёного. На вопрос о возможности изготовления бактериологического оружия доктор Ян Чан Фа, который исследовал японский энцефалит, ответил: «Я бы, конечно, мог устроить эпидемию, если бы у меня были москиты».

И понеслось. Американские СМИ принялись рассказывать обалдевшей публике, что негодяи вполне ясной политориентации готовы устроить ад корейскому населению, истребить войска ООН и перезаражать всё человечество. В первых рядах разоблачителей шли рука об руку флагман «объективной журналистики» газета «Нью-Йорк Таймс» и официальный печатный орган американского минобороны «Старз энд Страйпс». Заметим — всё это писалось непосредственно после того, как тщательное исследование работы биолабораторий не выявило никаких признаков биологического оружия.

В Корее и Китае читали американские газеты с огромным интересом. И вскоре продемонстрировали, что в игру «кто громче обвинит» можно играть вдвоём.

Миф 2: переиграть США в информационном поле невозможно

Китай вступил в Корейскую войну в конце октября 1950 года, и уже в январе 1951 года коммунисты захватили Сеул. Казалось, ещё чуть-чуть — и победа. Но чуда не случилось: в марте 1951 года Сеул был потерян, а китайские войска отступили на север.

Красные контратаковали в информационном поле. 22 марта 1951 пекинские и шанхайские газеты сообщили, что командующий силами ООН генерал Макартур применил бактериологическое оружие, которое он купил у японцев. Это дало повод китайским СМИ приравнивать американцев к японским милитаристам. А 8 мая северокорейское правительство обвинило США в ведении бактериологической войны.

Более сдержанно, но не стесняясь в политических оценках, тему подхватила пресса СССР, включая «Правду» и «Известия». А вслед за ней — просоветские и просто левые издания во всём мире.

Но скоординированной антиамериканской кампании никто не вёл — пока. Понадобился чуть ли не целый год, чтобы её начать.

Застрельщиками выступили корейцы: 22 февраля 1952 года МИД КНДР заявило, что с 28 января 1952 года американцы бомбили север бактериологическим оружием — переносчиками холеры, тифа и прочим. А на следующий день газета ЦК КПК «Жэньминь Жибао» начала уже прицельно и методично форсить тему ведущейся американцами бактериологической войны.

Заодно Америку обвинили в том, что она сбрасывает бактериологическое оружие — внезапно! — на Маньчжурию. Коммунистическая пресса от США до Австралии проявила солидарность — и оказалось, что «порядок бьёт класс».

Китайские плакаты, предупреждающие о ведении бактериологической войны

В отличие от агиток Пентагона, вес сообщениям Пекина придавало то, что в 1952 году в Китае (а до того — в Корее) бушевали эпидемии. Только в китайской провинции Анвэй официально зафиксировали 38 тысяч случаев заражения оспой, геморрагическими лихорадками, тифом и паратифом. Так что в фотосвидетельствах «преступлений США» недостатка не было.

Что бы ни случилось — тиф, малярия, чума, энцефалит, оспа, холера — Вашингтон вдруг обнаружил себя по уши виноватым во всём.

Обалдев от такого поворота, Белый дом сделал вид, что это не он только что вопил о бактериологической войне — и потребовал честного и независимого расследования. Расчёт был на то, что ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения) и Международный комитет Красного Креста заставят вменяемые СМИ заткнуться на эту тему. Но вышел феерический облом. Китайцы и северокорейцы обозвали представителей организации агентами империализма и закрыли доступ на свою территорию.

Миф 3: вину США в развязывании бактериологической войны в Корее доказали международные комиссии

В середине прошлого века это казалось таким же самоочевидным фактом, как и то, что вода мокрая. На самом деле абсолютно все комиссии занимались подгонкой фактов под уже озвученный вывод — США начали бактериологическую войну, точка.

Классическим примером была работа организованной СССР Международной научной комиссии по расследованию фактов бактериологической войны в Корее и Китае. В отличие от всех предыдущих комиссий, она состояла из профессиональных медиков, как западных, так и советских (а попутно — из высококлассных специалистов-китаеведов и советских юристов, участвовавших в судах над японскими военными преступниками).

Члены международной научной комиссии

Чем же занялись эти учёные мужи? Принялись тщательно записывать показания очевидцев, которые на голубом глазу утверждали, что видели, как Корею «бомбили бактериями» с самолётов.

Перед изумлёнными членами комиссии корейцы выставили свидетельства бактериологической атаки: сонмы мух, кузнечиков, крыс, ос, богомолов, сверчков и других потенциальных переносчиков заразы. Их добывали голыми руками все, кому ни лень. Толпы пионеров, сознательных граждан, служащих, солдат, стариков и даже беременных женщин расковыривали снег и лёд, доставали жуков из-под камней, выкапывали в илистой почве рек или на болоте. Насекомых ловили даже в пустынных, необитаемых местностях, которые сроду никому бы и в голову не пришло бомбить.

Население целой страны в приступе административного энтузиазма искало и «находило» свидетельства бактериологической войны.

Хитрый план американцев был чудовищен — сбрасывать зимой над Кореей, а заодно и Маньчжурией, насекомых, которые стали причиной эпидемии. Никого не смутило, что зимой насекомые впадают в анабиоз.

Организованные команды женщин-насекомоловов добывают из-под снега потенциальных разносчиков заразы

Члены комиссии прекрасно понимали: то, что им предъявили, по части выводов — чушь, а по части физических доказательств — обычная местная фауна. Но деваться было некуда, пропагандистская машина требовала угля. Поэтому в шестисотстраничном докладе этот факап описан скупой фразой: мол, мы не можем установить бактериологического агента-переносчика болезни.

Итог деятельности комиссии лучше всего сформулировал британский китаевед с мировым именем Джозеф Нидэм. Когда он вернулся из поездки, репортёры задали ему, пожалуй, единственный важный в контексте расследования вопрос: «Вы получили образцы бацилл?» Нидэм ответил: «Нет».

Миф 4: то, что Корея предпринимала меры против эпидемий, доказывает, что против неё велась бактериологическая война

Обе стороны и без того прекрасно знали об опасности эпидемий. Это неудивительно — ещё до начала Второй мировой войны японские врачи, обследовавшие население Кореи, натурально впадали в ступор от того количества паразитов, которых носил в себе средний корейский крестьянин. Даже эксплуатация местного населения оккупантами, как правило, начиналась с минимального обеззараживания местности и организации снабжения чистой водой.

К 1951 году в воюющей армии только каждый пятый китайский солдат-доброволец был привитым. Корейских же солдат вообще не прививали. В результате любая инфекция — тиф, малярия, паратиф и прочие — косили бойцов эффективней американского авиаудара.

Уже зимой 1950-го — весной 1951-го годов американские военные врачи зафиксировали начало сразу нескольких эпидемий тифа в Корее. В зоне американской оккупации их подавили довольно быстро — вакцины были под рукой, снабженцы быстро развернули госпитали. Над потенциальными источниками заразы с самолётов обильно распыляли ДДТ.

Антон ЖелезнякЭксперт по техническим и инженерным вопросам

ДДТ, оно же дуст, оно же дихлордифенилтрихлорметилметан — сильнодействующее средство для уничтожения насекомых. В настоящий момент запрещено к применению в большинстве стран, но в пятидесятые использовалось широко. Впрочем, Всемирная организация здравоохранения и сейчас официально рекомендует применять его для профилактики малярии.

А вот на севере с этим были большие проблемы. Решать системно их начали только с 1951 года. При этом американцев ситуация весьма пугала. Когда информаторы сообщили, что в контролируемой коммунистами зоне рядом с городом Вонсан люди болеют бубонной чумой, бригадный генерал Кроуфорд Сэмс (глава медслужбы при генерале Макартуре) нелегально пересёк военные позиции северян. Он лично встретился с информаторами и удостоверился, что это не чума, а оспа.

Кроуфорд Сэмс

Одно дело слыть сверхдержавой, которая может воевать чумными палочками, и совсем другое — оказаться всей армией рядом с местом эпидемии реальной чумы.

Миф 5: пропагандистские мифы — бесполезная туфта

Китайские и корейские товарищи извлекли немалую пользу из антиамериканской истерии. Они пришли к власти в странах, где у населения напрочь отсутствовало представление о санитарных нормах, а о прививках и вовсе никто не слышал. Требовалось принять крутые меры, чтобы решить проблему массовой вакцинации людей и обеззараживания местности.

Но далеко не все стремились в светлое будущее. «Предки наши не мыли руки после туалета, и мы не будем», «детей я буду воспитывать в наших традициях», «вакцины — это колдунство иноземное», — примерно с такими тезисами предстояло столкнуться местным коммунистам.

Однако в свете информации о биологических атаках подобные взгляды стали равносильны пособничеству врагам. К тому же любители архаики понимали: если оккупант применил доселе невиданное оружие, традиционные действия от него не защитят. Требовались экстраординарные меры, чтобы сохранить прежний уклад.

Даёшь мыло, вакцины и сморкание в платок (а не в рукав)!

В борьбу за чистоту и гигиену вовлекли поголовно всех, включая стариков и детей.

Это было очень важно, учитывая острую нехватку медперсонала на местах. Основная масса врачей была из Китая. Но на весь Китай в это время приходилось менее 15 тысяч обученных медиков. Это капля в море для такой страны, а тем более — для оказания помощи соседям.

Поначалу не было и медикаментов. Только с февраля 1951 года в Корею начали доставлять венгерские, советские и гэдээровские вакцины. Китайцы и корейцы тут же устроили карантин целых уездов при помощи армии, организовали блок-посты, повальную вакцинацию (спасибо СССР и союзникам). Появились специальные органы. Национальный чрезвычайный антиэпидемический комитет (НЧАК) установил в стране форменную врачебную диктатуру. В каждом селе, городе и уезде у него были отделения, которые занимались распределением вакцин.

Члены НЧАК и приданные им военные части произвели дезинфекцию потенциальных источников заражения — водоёмов, канализации, сырых помещений. НЧАК даже ввёл специальную карточку вакцинированного. Без неё любой человек лишался возможности передвигаться по стране и принудительно помещался в карантин.

В результате очень быстро получилось достичь фантастического результата: тотально вакцинированное население, обеззараженные города, жёсткий санэпидконтроль над всем городским хозяйством и сельской местностью, работающая канализация и снабжение населения чистой водой. Всё это удалось сделать буквально за два-три года.

Есть разные способы навариться на войне. Но коммунистическое правительство стало первым, кто извлёк из вымышленной войны реальную пользу.

Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.