Бомбардировки крейсеров и линкоров

Чем дальше от нас эпоха, тем легкомысленнее становится описание боевых повреждений. Попали бомбой — значит, всё. Бомба могла быть любой, результат же от этого не зависит!

Крейсера скоро начнут тонуть от пулеметных пуль, а читатели удивляться: какие дураки строили такие огромные и слабые корабли?

Описывая детали атаки и причиненный ущерб, авторы опусов зачастую даже не задумываются над тем, реалистично ли выглядят приведенные данные.

Полубронебойная? Пробила 80 мм стали? Уважаемый коллега, вы серьезно?

Не было у КРТ «Принц Ойген» ни 80-мм палубной брони, ни взрыва «глубоко внутри корпуса». Но обо всем по порядку…

250-кг авиабомбы против таких кораблей, как «Рипалс», — это ничто.

Вот простой пример.

При встрече с однотипным «Ринауном» немецкие «Шарнхорст» и «Гнейзенау» спасались бегством. Немцы понимали, что с их оружием им не добиться скорых положительных результатов. Попадания 283-мм снарядов считались недостаточно болезненными для «Ринауна».


Вы скажете: при чем тут бомбы?

250-килограммовая АБ в бронебойном варианте — это даже не аналог 283-мм «панцергранаты», которыми стреляли «Шарнхорст» и «Гнейзенау».

Бомба значительно уступала по массе (250 против 330 кг) и еще более уступала снаряду в скорости.

В своем максимизированном варианте при сбросе с высоты в пять и более километров скорость свободнопадающей АБ могла приблизиться к скорости звука. Увы, попасть в маневрирующий корабль неуправляемой бомбой с такой высоты было непросто. И как свидетельствует весь опыт войны, невозможно.

Все успешные атаки бомбардировщиков на корабли производились с меньших высот. Бомбы при падении не успевали разогнаться свыше 100-150 м/с (0,3...0,5М). Для сравнения: 283-мм «панцерграната» покидала ствол орудия на тройной скорости звука, а на дистанции 15 км все еще сохраняла скорость 1,5 Маха!



3-5-кратная разница в скорости в момент попадания в цель, казалось бы, дает исчерпывающее пояснение к тезису о малоэффективности 250-кг авиабомб против крупных боевых кораблей.

Но не все так просто под луной. Бомба имеет ряд особенностей, способных повлиять на результаты попадания в цель.

1. Содержание взрывчатого вещества. Около 30 кг для бронебойной АБ калибра 250 кг. Для сравнения: бронебойный снаряд «Шарнхорста» содержал около 7 кг гексогена.

2. Угол встречи с целью. В отличие от снарядов, попадающих в борт и палубу под различными невыгодными углами, далекими от нормали, АБ падают почти отвесно.

Кроме того, броневые палубы обычно уступали по толщине вертикальной защите. Обратное наблюдалось всего у нескольких типов кораблей (к примеру, авианосцев «Илластриес» и крейсеров типа «Вустер»).



Даже при своей невысокой скорости бронебойная бомба обладала вескими преимуществами перед артиллерийскими снарядами! Способ её применения позволял поразить жизненно важные отсеки, минуя встречу с толстой поясной броней и траверзными переборками. А взрыв превосходил по мощности взрыв арт. боеприпаса, из-за большего количества содержащейся в бомбе взрывчатки.

Как вы уже поняли по категоричному тону, утверждение о явном превосходстве бомбы весьма далеко от действительности. При всех упомянутых преимуществах бомба обладала в разы меньшей скоростью, и никакие поблажки в виде меньшей толщины палуб не могли компенсировать данный недостаток.

Снаряд содержал меньше взрывчатки, но стоит помнить про запас его кинетической энергии. Даже при отказе взрывателя «болванка» с энергией в миллионы джоулей могла заклинить при попадании артиллерийскую башню, выбить с обратной стороны броневой плиты сноп смертоносных осколков, ударным сотрясением нарушить работу механизмов. Еще до момента взрыва снаряд мог пронзить половину корпуса, чиня разрушения на пути в десятки метров.

В общем, утверждение о том, что 250-кг бомба при применении против ЛКР едва ли способна на большее, чем 283-мм снаряд, остается в силе. Там, где не хватало могущества 330-кг снарядов, никакие 250-кг бомбы не могли обездвижить корабль.

Больший коэффициент наполнения (12% у бронебойной АБ против всего 2% у ББ снаряда) также не способствовал обеспечению механической прочности. Тонкостенная бомба, даже именуемая бронебойной, ничего толком пробить не могла. У неё не хватало ни прочности, ни скорости.

Что касается «полубронебойных» бомб (semi-armor-piercing с еще большим содержанием ВВ и меньшей прочностью), то от их «бронебойности» было одно название. Максимум, что позволяли упрочненный корпус и замедленное срабатывание взрывателя, это пробить настил и разорваться в помещениях под верхней палубой.

А вот и подоспели реальные примеры. Встречайте аплодисментами!

Операция «Вольфрам», 1944 год. Ни одна из пятнадцати (!) попавших в «Тирпиц» бронебойных, полубронебойных и фугасных авиабомб калибра 227 и 726 кг не смогла пробить главной бронепалубы и поразить механизмы ГЭУ и погреба боезапаса линкора.

Расстрелянная из пулеметов прислуга зенитных орудий, сгоревшие кубрики и радиорубка и поступление воды в оконечности — явно не тот результат, на который рассчитывало британское Адмиралтейство, посылая к скалам Альтен-фьорда эскадру из 20 вымпелов, в т.ч. шесть авианосцев.

Они прибегут туда еще много раз: операции «Плэнет», «Браун», «Талисман», «Гудвуд». На триста боевых вылетов придется всего два попадания. Потом командование вообще запретит применять авианосцы: палубные бомбардировщики не могли поднять бомбы необходимой массы для нанесения «Тирпицу» значимых повреждений.

На фоне «Рипалса» или «Тирпица» немецкий крейсер «Принц Ойген» казался подростком среди боксеров-тяжеловесов. ЛКР и ЛК кратно превосходили его по размерам, вооружению и защите. Но тем показательнее будет пример! Под бомбами выстоял даже этот «хлюпик».

Хлюпик принадлежал к типу «Адмирал Хиппер» и обладал горизонтальной защитой, недоступной большинству «договорных» крейсеров его эпохи. Две броневые палубы — верхняя и главная, соединявшаяся скосами с нижней кромкой пояса.

Те самые «80 мм брони», указанные в начале статьи.

В реальности толщина верхней палубы над котельными отделениями составляла 25 мм. На протяжении остальной части она имела дифференцированную толщину от 12 до 20 мм. Нижняя (или главная) бронепалуба толщиной 30 мм простиралась по всей длине цитадели, за исключением пары 40-мм участков в районе крайних башен ГК.

Такова предыстория. А вот собственно, и сам детектив

…Брест оказался гиблым местом. За время пребывания тяжелых кораблей Кригсмарине британские ВВС «вывалили» на территорию военно-морской базы 1,2 килотонны бомб. И надо же было такому случиться: одна из тысяч сброшенных бомб настигла КРТ «Принц Ойген».



Попадание полубронебойной бомбы массой 227 кг пришлось по левому борту, рядом с носовой башней ГК («Бруно»). Пробив обе броневые палубы, бомба разорвалась глубоко внутри корпуса, разрушив генераторный отсек и носовой артиллерийский вычислительный центр. Эпицентр взрыва находился менее чем в 10 метрах от погребов боезапаса ГК. Но детонации не случилось, несмотря на то, что в момент атаки «Ойген» находился в сухом доке — экстренно затопить его погреба не представлялось возможным.

Такое описание встречается в русскоязычных статьях и монографиях, посвященных «Принцу» Кригсмарине. Кто первоисточник? Очевидно, книги и пособия, составленные в послевоенные годы на основе переведенных немецких документов. При всем уважении авторы тех пособий, подобно их современным коллегам, часто компенсировали недостаток информации своими фантазиями. Как наиболее вероятно развивались события, с точки зрения и компетенции самих авторов. В этом им немало помогали еще и «трудности перевода».

В описаниях встречается немало забавных противоречий.


Перед вами описание повреждений «Ойгена», полученных еще до «заточения в Бресте», в 1940 году. Здесь уже фугасная (фугасная!!!) бомба пробивает бронезащиту, далее следует скрупулезное перечисление повреждений на верхней палубе (сброшенный катер и т. д.). При этом на верхней палубе почему-то образуется вмятина. Палуба не вспучилась в обратную сторону, как должно было произойти от взрыва внутри корпуса. Какой вывод из всего этого сделает уважаемый читатель?

И вот очередное попадание. На этот раз полубронебойная бомба взрывается непосредственно вблизи артиллерийского погреба.

Ниже главной бронепалубы никакой защиты быть не могло. Отсеки разделялись лишь тонкими 6-мм переборками из конструкционной стали. Боезапас немцы не выгружали: негостеприимный Брест был не тем местом, где можно чувствовать себя как дома. Никаких обширных модернизаций и ремонтов не производилось. Крейсер встал в док для осмотра правого винта, поврежденного льдом в ходе прошедших «Рейнских учений».

Чтобы понять нелепость ситуации с уцелевшим арт. погребом, представьте, что в соседней от вас комнате рвануло бы 65 кг тротила. Именно такой заряд содержался в британской полубронебойной бомбе M58 массой 227 кг.

Взрывная волна и поле раскаленных осколков должны были разметать погреб и вызвать на 100% мгновенное воспламенение картузов с порохом. Что усугублялось отсутствием возможности затопить погреб и разрушенные смежные отсеки, в которых вспыхнул пожар.

Крейсер дёрнулся и сорвался с кильблоков, разорванный взрывом напополам

К сожалению, ничего такого не случилось. Ремонтные работы, прерываемые постоянными воздушными налетами, заняли пять месяцев (что такое пять месяцев в масштабах мировой войны?). «Ойген» удрал из Бреста и прошел с боями все войну.

Детонации погреба в Бресте не случилось потому, что бомба взорвалась в другом месте, выше главной броневой палубы. Пробив верхнюю (12...20 мм) и пару находящихся под ней тонких палуб (с толщиной настила 6 мм), бомба достигла броневого скоса, но пробить его уже не смогла. Взрывом были разрушены находившиеся на верхних палубах кубрики и помещения личного состава. Главная палуба остановила распространение взрывной волны и осколков, защитив погреба боезапаса.

Помимо отсутствия детонации артпогребов, такая картина сразу объясняет неожиданно высокие потери среди экипажа (60 погибших, 100+ раненых).

Иначе откуда было взяться такому количеству людей в помещениях ниже главной палубы при нахождении крейсера в сухом доке? Механизмы «Ойгена» бездействовали, генераторы были остановлены, артиллерийский вычислительный центр не использовался.

Что касается упомянутых повреждений в отсеках НИЖЕ главной палубы, то хрупкие приборы артиллерийского поста могли выйти из строя от сотрясения, вызванного взрывом 65 кг взрывчатки. Также были смещены со своих станин генераторы.

Упоминания о смещении нескольких листов обшивки не вызывают удивления. В ту ночь док с крейсером был поражен серией из шести бомб. При таком количестве попаданий у немцев не было недостатка в близких взрывах, способных повредить обшивку.

Будем исходить из здравого смысла: никакой «80-мм брони» полубронебойная бомба массой 227 кг пробить не могла. Она не смогла пробить даже комбинированную защиту из двух броневых палуб (12...20 + 30 мм).

Для всех тех, кто готов принять за результат разрушение кубриков и постов на верхней палубе, пробитые оконечности или открывшиеся течи от близких взрывов, хочу заметить следующее.

Шанс поразить корабль противника выпадает редко

Гибель почти каждого корабля была финалом долгих и изнурительных попыток его поисков и попыток причинить тому хоть какие-то повреждения.

За рамками победных реляций осталась кровь неудавшихся преследователей, бессонные ночи в штабе, риск, героизм, смекалка и колоссальные усилия целых флотов и воздушных армий.

Только восьмая атака американцев в битве при Мидуэе принесла им нежданный успех. А чего стоит «Погоня в Ла-Манше»! Или «уничтожение» финского броненосца «Вайнямейен», который после войны стал советским монитором «Выборг». Или прорыв «Хьюга» и «Исэ» из Сингапура в Японию в 1945 году — сквозь бесчисленное количество американской боевой техники на их пути.

Попадание в корабль — это неожиданный шанс.

И если шанс выпал — надо бить со всей силой. Просто «царапать» такого противника — это бесполезная трата времени и военных ресурсов.

Получив повреждения выше главной палубы, «плавучие крепости» первой половины ХХ века по-прежнему представляли угрозу. А их восстановительный ремонт занимал слишком короткое время. Не позволявшее пренебречь наличием данного корабля в составе ВМС противника при планировании последующих операций.




Мы просто забыли, как выглядят настоящие боевые единицы. Незнающие страха воины, для которых пропущенный удар — это повод встать и ударить в ответ.

Противостояние бомбардировочной авиации и кораблей 1 ранга в годы Второй мировой войны имело самые очевидные последствия

В силу защищенности и колоссальных размеров «морских крепостей» при ограниченной боевой нагрузке поршневых самолетов той эпохи эффективность бомбардировок была низкой.

Повреждения от бомб, особенно выше ватерлинии, не могли лишить кораблей хода, обезоружить или вывести из строя на длительный срок.

Но основная проблема заключалась в том, что бомбы подчас были единственно возможным оружием авиации.

Применение торпед требовало особых условий и оговорок. Крупные корабли отличались мощным эшелонированным ПВО. Они активно маневрировали, а скорость сближения атакующего торпедоносца, особенно на догонных курсах и порывах встречного ветра, с точки зрения зенитных расчетов, мало отличалась от скорости торпедного катера.


Нанести торпедный удар в базе также представлялось маловероятным: стоянки таких важных кораблей всегда прикрывались противоторпедными сетями (Таранто и Перл-Харбор — целиком на совести пострадавших).

Осознавая, что обычные методы неэффективны, военно-воздушные силы всех стран-участниц искали решение, увеличивая калибр авиабомб. 227/250 кг — 454/500 кг — 726 кг (1600 фунтов) — 907 (2000 фн.). Можно вспомнить 797 кг японские бронебойные бомбы, созданные из заготовок 410-мм снарядов.

В абсолютном большинстве случаев — безрезультатно.

На линкор «Марат» немцы обрушили бомбу массой 1,5 тонны, впрочем, в тот раз их усилия были явно излишними. Горизонтальная защита «Марата» (37 + 25 + от 12 до 50 мм) уступала даже некоторым тяжелым крейсерам, а сам «Марат» только номинально считался линкором.

Но где-то за горизонтом ходили настоящие «морские крепости». И с ними нужно было что-то делать.

К середине войны люфтваффе предложили решение в виде управляемой бомбы, позволившей значительно увеличить высоту сброса (5-6 километров) и вследствие этого обеспечить бомбе околозвуковую скорость. Разумеется, немцы не были столь наивны, чтобы делать ставку на бомбы стандартных калибров.

«Фриц-Х» был неожиданно крупным боеприпасом, весившим почти 1,4 тонны. Удивительно, но и этого оказалось мало!

В ходе спецопераций в Средиземном море немцам удалось добиться семи попаданий планирующих бомб, в результате был потоплен только один линкор, «Рома». Про него знают все. Малоизвестно, что находившийся рядом с «Ромой» однотипный «Литторио» также получил в тот день пару попаданий «Фрица-Х». Но добрался до Мальты без каких-либо задержек и серьезных последствий.

Нанесение критических повреждений достигалось лишь в случае прямого попадания «Фрица» в район погребов боезапаса. Однако на практике вероятность его попадания даже в такую масштабную цель, как линкор, не превышала 0,5. Оператору было не до выбора нужного участка палубы — попасть бы в сам корабль.

Наиболее мощное и ультимативное оружие против «морских крепостей» было создано в Великобритании. Слетав около 700 раз к месту стоянки «Тирпица», британцы наконец одумались и создали «Толбой» — 5454-кг боеприпас, снаряженный 1724 кг взрывчатки. Благо, «Тирпиц» к тому времени уже в море не выходил. Пара попаданий супербомбами по неподвижному кораблю с большой высоты поставила точку в истории «Одинокой Королевы Севера».


Но, согласитесь, чтобы дойти от 250-килограммовым бомб до пятитонных «Толлбоев», надо было сильно разочароваться в могуществе стандартных авиационных вооружений.

Стойкость крупных, хорошо защищенных кораблей 1 ранга была воистину изумительной.