Битва при Гинегате: личная победа будущего императора Максимилиана I

Битва при Грандсоне 1476 г. «Хроника Дибольда Шиллинга» (Центральная библиотека, Люцерны)

Исторические сражения. Сражения рыцарей с рыцарями или рыцарей с пехотой – это всегда интересно. Это захватывающе интересно, особенно если мы представим себе, как такие сражения происходили. Представьте, что вы держите пику длиной пять метров и прижимаете ее к земле ногой. Понятно, что вы не один: справа и слева в таких же позах стоят ваши товарищи. Несется рыцарская конница – «лава» людей и коней, закованных в железо. Одно дело — переходная эпоха от кольчуги к пластинчатым доспехам, когда металла на рыцарях фактически не было видно – попоны, гамбизоны, нашлемные ламбрекены, но в конце XV на поле боя уже господствовал полированный металл. И вот такие «железные парни» на «железных конях» скачут на вас, а вам необходимо их остановить. В японской книге «Зобье моноготари» описано, что чувствует пехотинец с пикой в руках, когда вонзает ее в шею лошади и что от него в это время требуется… «Словно великан вырывает пику у вас из рук…» — вот такое ощущение. Но нужно стараться удержать пику, потом вырвать ее из упавшего коня и стараться воткнуть ее в следующего! А рыцари — они тоже не агнцы на заклании, стараются попасть в разрывы пик, колют вас своими копьями, рубят мечами, стоит звяк железа и конское ржание, и, конечно, все еще орут, орут в голос!


Вот примерно так произошла одна из битв «на переломе» эпох – битва при Гинегате 7 августа 1479 года — сражение между союзными габсбургскими и нидерландскими войсками и французской армией во время войны за бургундское наследство. И, думается, познакомиться с тем, как она происходила, читателям «ВО» будет весьма интересно, поскольку мы уже рассматривали здесь доспехи императора Максимилиана I, а также с его биографией, узнали про войну за бургундское наследство, и теперь логично будет познакомиться с одним из сражений этой эпохи.




В 1478 году военные действия в основном шли в провинции в Пикардии. Успеха стороны не добились и в итоге 11 июля заключили перемирие сроком на один год. Да-да, тогда воевали именно так. Людовик XI очень опасался вмешательства Священной римской империи в этот конфликт, и чтобы не давать повода для него, решил вывести войска из Эно, а также пообещал возвратить Франш-Конте, которое полностью захватить ему не удалось. Впрочем, от главного, то есть от герцогства Бургундия, он так и не отказался, и вдобавок еще и заявил, что впредь будет титуловать Марию Бургундскую и Максимилиана Габсбурга только лишь как герцогиню и герцога Австрийских, но и не более.


На Франш-Конте заключенное перемирие, однако, не распространялось. И вот Людовик XI подумал, да и решил, что возвращать эту территорию нет смысла, а слова, это только слова, и раз так, то значит следует продолжить ее завоевание. И вот уже весной 1479 года туда двинулись крупные силы французов. При этом в Пикардии и Артуа и ордонансовые роты и также вольные стрелки («франк аршеры») маршала Жье и сеньора де Корда. Однако их сил для проведение наступательных операцией не хватало. Этим воспользовался эрцгерцог Максимилиан, который быстро собрал армию в 27 тыс. человек и 25 июля подошел к городу Теруану. По-видимому, ему хотелось добиться успеха в Пикардии еще до того, как местным частям на помощь придут подкрепления из Франш-Конте.


Городским гарнизоном Теруана командовал сеньор де Сент-Андре. Под его началом находилось 400 «копий» и 1500 стрелков-арбалетчиков – то есть достаточно большие силы. Когда имперцы окружили город и начали артиллерийский обстрел, пришло сообщение, что французская армия идет на выручку. Максимилиан тут же собрал военный совет, на котором многие его военачальники выразили сомнение, что их войска, состоящие из фламандских ополченцев, смогут выдержать удар французских конных латников. Однако, герцог, которого поддержали также более молодые его соратники, все-таки решился дать французам бой. Тяжелые бомбарды были оставлены, а для участия в полевом сражении взяты лишь легкие кулеврины.


Французская армия, хотя и уступала противнику в численности, имела большое количество тяжелых орудий. Среди них особенно выделялась недавно отлитая кулеврина «Большая Бурбонка», то есть тут преимущество было на стороне французов. Их армия заняла позиции между холмами, в месте, которое местные жители называли Гинегатом. Командовал армией генеральный лейтенант короля Людовика XI Филипп де Кревкер, сеньор де Корд, бургундец по происхождению и рыцарь ордена Золотого Руна.


Численность французской армии составляла 1800 «копий» и 14000 «франк аршеров», хотя данные разных историков несколько различаются. Эрцгерцог Максимилиан построил фламандцев в виде протяженной фаланги большой глубины, выставив перед ней 500 наемных английских лучников под командованием рыцаря Томаса Оригана, воевавшего еще за Карла Смелого, и целых три тысячи своих немецких аркебузиров. Свою тяжеловооруженную кавалерию, которая численностью уступала французской, он разделил на несколько небольших отрядов по 25 всадников в каждом, с тем, чтобы они поддерживали пехотные фланги. Среди всадников этой конницы было много знатных фламандских сеньоров и те из бургундцев, кто сохранили верность Марии и Максимилиану.


Современные хроники сообщают, что герцог перед боем обратился к своим солдатам с прочувственной речью, в которой он призвал их возвратить все отнятое французами и «восстановить справедливость», на что его войска, якобы, дружно ответили: «Так мы и сделаем!» Но тут надо заметить, что поскольку французы грабили фламандские города и села, то фламандцев особо и не требовалось возбуждать на битву – они и так от всей души ненавидели французов.



Битва началась довольно традиционно: английские лучники, стоявшие впереди, перекрестились, поцеловали землю — такой вот был у них странный обычай, и начали стрелять по французам с криками: «Святой Георгий и Бургундия!» Одновременно открыли огонь и легкие кулеврины, оказавшиеся более действенными, нежели тяжелые пушки французов.



Видя, что его войска несут потери, Филипп де Кревкёр направил отряд из шестисот копий и часть арбалетчиков в обход правого фланга противника. Навстречу им вышли фламандские жандармы, и они сначала сумели отбить их атаку. Но численное преимущество французов вскоре сказалась, и вторая атака французов увенчалась успехом: фламандская кавалерия была разбита, пушки бургундцев, стоявшие на левом фланге, захвачены.


После этого остатки фламандской кавалерии обратились в бегство, а французские жандармы принялись их преследовать. Конечно, это была большая ошибка, но удержать их от этого было попросту невозможно, поскольку все понимали, что за знатных всадников, которых среди них было немало, можно было получить большой выкуп. И не удивительно, что в плен тогда попали многие представители бургундской знати, выступившие на стороне Максимилиана, а Филиппа де Тразеньи, одетого в золоченые доспехи, да еще и украшенные алмазами, французы преследовали вплоть до самого города Эра, считая, что гонятся за самим Максимилианом.


Историк Филипп де Коммин сообщает, что преследовать отступавших фламандцев отправилась все-таки не вся королевская кавалерия, но вместе с ней этим «интересным делом» занялся и сам командующий и сеньор де Торси, которым вряд ли стоило этим заниматься, а нужно было продолжать командовать всей армией. Как бы там ни было, но это случилось. В результате пехота фламандцев на левом фланге полного разгрома избежала.


Тем временем в центре французские франк аршеры атаковали пехоту фламандцев, но те сопротивлялись очень стойко, тем более, что среди них сражалось более двухсот спешившихся дворян во главе с самим принцем Максимилианом. Фламандцев было около 11000 и бой на этом участке принял очень ожесточенный характер. Причем Максимилиан с пикой в руках занял место в их ряду, что, конечно же, не могло не вызвать их воодушевления. Ощетинившись пиками на манер швейцарцев, они стойко держали оборону, в то время как лучники и аркебузиры осыпали врага стрелами и пулями. Ордонансовые роты французов несколько раз пытались прорвать их строй в разных местах, но им это так и не удалось. Противопоставить им французы ничего не могли. Дело в том, что у них не было своих швейцарцев, поскольку незадолго до этого швейцарские кантоны заявили, что выходят из войны. Людовику XI разрешили завербовать всего 6000 человек, однако все они были направлены во Франш-Конте.


Под градом стрел и пуль ордонансовые роты и вольные стрелки понемногу начали отступать, и Максимилиан уже отдал приказ о преследовании, но тут гарнизон Теруана предпринял вылазку. Однако вместо того, чтобы ударить в тыл армии Максимилиана, она бросились грабить фламандский обоз, а вдобавок еще и учинили беспощадную резню находившихся в обозе больных, а также женщин и детей, мешавших им обогащаться за чужой счет.

Французы попытались использовать свои пушки, чтобы разбить фламандские ряды, но тут граф де Ромон, который командовал у Максимилиана правым флангом, пользуясь царившим у них беспорядком, обошел их построение и ворвался в лагерь. Началась паника, французы побежали, так что даже их жандармерия, которая как раз в это время стала возвращаться из погони, остановить их не смогла. К тому же всадники возвращались на поле боя маленькими группами, а то и вовсе поодиночке и никак не могли организовать слаженного отпора наседавшим фламандцам.



В итоге в этом сражении, которое продолжалось с двух часов дня и до восьми вечера, Максимилиан сумел одержать победу, хотя она досталась ему и дорогой ценой. Почти все жандармы его конницы погибли или же попали в плен. Да и в целом фламандцы потеряли больше французов. Кревкёр после битвы довольно быстро собрал свои рассеянные войска. Однако Людовик XI воспринял понесенное поражение как самую настоящую катастрофу. Правда, только лишь потому, что посчитал, что его придворные всей правды ему не сказали.

Зато потом приказал объявить по всем своим городам об одержанной победе, хотя гарнизону Теруана выговорил через главнокомандующего графа Кревкёра, что битва и в самом деле была бы выиграна, если бы они ударили по армии Максимилиана, а не грабили его обоз, и что зверства солдат против мирного населения приводят лишь к такому же ответному зверству. Впрочем, положительным было уже то, что он такие действия осудил, а затем решил начать мирные переговоры с Максимилианом и победить его если не силой оружия, то силой дипломатии.


А Максимилиан совсем не имел сил, чтобы развить свой успех. Он не смог овладеть даже Теруаном и, хотя поле боя осталось за ним, не стал предпринимать дальнейших военных действий и даже и распустил свои войска. Существует предположение, что его казна была попросту пуста и он не мог заплатить войскам, необходимым для взятия Теруана.


Так что битва при Гинегате как политическое событие осталась «пустышкой», массовым убийством людей и лошадей, и не более. Но вот с военной точки зрения польза от нее была большая, так как она наглядно показала, что никакая конница латников не в силах сама по себе пробить плотную массу пехоты с пиками и алебардами, которая вдобавок поддерживается еще и многочисленными стрелками. Ну а нидерландская пехота, столь успешно сражавшаяся с жандармами при Гинегате, стала очевидной предтечей пехоты ландскнехтов.



Продолжение следует…