Голодная смерть Советских военнопленных

В марте 1942 года в районе Гдова было «освобождено» из дулагов несколько сот негодных к военной службе и нетрудоспособных советских военнопленных. Их разместили среди гражданского населения.

И вот что в связи в этим доносит начальник тыла группы армий «Север»: «Это мероприятие вызвало очень невыгодные настроения. Пленные, умирающие от голода, похожие на живые скелеты и покрытые гноящимися, смердящими ранами, создают ужасающее впечатление. Их рассказы об условиях, в которых они жили прежде в лагерях, не проходят бесследно».

О голодной смерти, как одном из методов массового уничтожения пленных, говорил бывший «начальник военнопленных» XIII военного округа (Нюрнберг) генерал Шеммель, описывая степень голодания пленных на примере своего округа:

«Одной группе истощенных от голода и занятых на тяжелых работах советских военнопленных однажды выдали дополнительную порцию продуктов. Все они умерли на следующий же день, поскольку их желудок не был способен переварить увеличенное количество пищи».

Именно такие методы, вытекающие из планов истребления миллионов славян и всех «нежелательных», являются причиной смерти огромного числа советских пленных в 1941 и 1942 годах.

После войны было немало попыток приписать решающую роль в этом беспримерном для истории войн преступлении иным факторам. Подобные попытки предпринимались немецкими генералами уже со скамьи подсудимых, когда им пришлось спасать свои головы. Их поддерживали защитники на суде, да и не только на суде.

Генералы «доказывали», что военнопленные были изнурены сопротивлением, которое они оказывали, сражаясь в окружении. Именно поэтому они умирали, едва попав в плен! Многие из представителей генералитета, особенно на судебных заседаниях, сваливали всю вину на Гитлера, который сначала не допускал отправки пленных в Германию (Гальдер и Крафт).

Все эти «оправдания» ни в коей мере не могут опровергнуть наличия злой воли, обдуманных действий и забвения командующими армиями своих основных обязанностей по отношению к военнопленным, вытекающих из общепризнанных принципов международного права и обычаев ведения войны.

Обращение с пленными во время транспортировки и в лагерях, запрещение мирному населению оказывать какую-либо помощь пленным, истребление «нежелательных», режим дискриминации для оставшихся в живых советских военнопленных — эти и другие явления гитлеровской практики явно указывают, где надо искать причину гибели огромного числа советских военнопленных.

Число советских военнопленных, которые погибли только в течение одного года — с июня 1941 года по июнь 1942 года, — точно определить очень трудно ввиду отсутствия иных данных, кроме немецких.

Официальные немецкие органы сравнительно рано начали интересоваться этим вопросом в связи с поворотом, который произошел в их политике в отношении пленных. Проблема ужасающей смертности советских военнопленных по отдельным военным округам время от времени появляется в донесениях окружных «начальников военнопленных» в оперативных районах, а также в высказываниях сотрудников экономических учреждений, заинтересованных в даровом труде пленных (комитет центрального планирования, генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы и т.д.).

Приводились даже цифры захваченных в плен, но «утраченных» или же «бесполезно» потерянных пленных и т. д. За этими немецкими официальными высказываниями встает страшная картина чудовищного по своим масштабам преступления.

Некоторые эксперты германского командования по вопросам экономики, которые в конце 1941 года исследовали проблему советских военнопленных (разумеется, с точки зрения использования их в качестве рабочей силы), после ознакомления с их положением предсказывали, что во время наступавшей зимы 1941/42 года пленные будут умирать массами.

28 ноября 1941 года в штаб-квартире 18-й армии состоялось совещание по вопросу о военнопленных. В нем приняли участие начальник штаба армии, квартирмейстер армии, начальник разведки и некий профессор Арсеньев. Этот последний заявил, что все военнопленные, находящиеся в лагерях на Востоке, вымрут в течение ближайших 6 месяцев в результате жестокого обращения и недостаточного питания.

В то же время на Западе, заявил он, где пленных не обременяют работой, число умерших невелико. Присутствовавший на совещании капитан Ангерман заметил, что в лагере для военнопленных в Пскове из общего числа 20 тысяч пленных умирает еженедельно тысяча человек.

Профессор Серафим, один из высших чиновников немецкой военной администрации, пишет 2 декабря 1941 года начальнику Управления военной экономики и военной промышленности ОКВ генералу Томасу после ознакомления с положением военнопленных на Украине: «Расквартирование, положение с одеждой, а равно состояние здоровья военнопленных плохое. Очень велика смертность. Этой зимой следует ожидать их убыли в десятки, а может быть, даже и в сотни тысяч».

Заправилы третьего рейха говорят о гибели пленных в «общих чертах». Так, например, Геринг 7 ноября 1941 года, добиваясь быстрой реорганизации системы использования труда советских пленных, заявляет, что эта реорганизация необходима, поскольку «численность рабочей силы с каждым днем уменьшается в результате убыли, вызванной нехваткой продовольствия и помещений».

Даже Гиммлер отмечает как достойный сожаления факт уменьшение численности рабочей силы. Он заявляет: «Пленные гибли от истощения и голода десятками и сотнями тысяч».

23 апреля 1943 года фельдмаршал Мильх, выступая на заседании комитета центрального планирования, заявил, что советских военнопленных «умерло очень много. На территории рейха находится всего 300 тысяч пленных».

Начальник отдела lV-A-1-с РСХА Кенигсхауз на совещании начальников эйнзатцкоманд в Люблине 27 января 1943 года сообщил, что с начала воины в результате заболеваний тифом и других инфекционных заболеваний умерло много пленных.

Весьма знаменателен и процент смертности. Он нарастает с осени 1941 года и достигает высшей точки в январе — марте 1942 года.