Мечты о деньгах
Ещё в 1775 году военный министр Британии лорд Баррингтон предложил, пожалуй, самый эффективный вариант борьбы с восставшими. Он полагал, что нет смысла гоняться за партизанами по лесам. Проще установить плотную морскую блокаду Тринадцати колоний. Без ввоза серебряной монеты из испанской Америки и промышленных товаров из Европы их экономика быстро развалится.
Однако в этом обсуждении верх взяли сторонники силового решения вопроса. Армия хотела устроить показательную порку «бегающим по лесам крестьянам», а морской министр граф Сэндвич считал, что разрастание конфликта безусловно втянет в него и Францию. Как показала прошлая война — Королевский Флот смог бы захватить много призов, а их продажа на призовых судах, в свою очередь, неплохо набила бы адмиральский карман.
Партийные дрязги
После победы колонистов при Саратоге Людовик XVI и его главный министр Верженн решили-таки вступить в войну. Франция действительно провела работу над ошибками, смогла нарастить флот и разработать новые тактические схемы войны на море — и в первом же сражении между ней и Англией (23 июля 1778 года) французы показали себя с самой лучшей стороны.
Бой у острова Уэссан
На тот момент командующим Роял Неви был Огастес Кэппел, причём его кандидатуру отстаивал сам король. Первый Лорд Адмиралтейства лорд Сэндвич Кэппела недолюбливал, поскольку морской министр принадлежал к партии тори, а Кэппел был вигом.
Хотя при Уэссане ни одна из сторон не потеряла ни одного корабля, в Англии разразился скандал, который вскоре приобрел партийную окраску. Командир арьергарда вице-адмирал Хью Пелиссер в бою повёл себя абсолютно пассивно, и многие восприняли это как намеренное действие. Пелиссер был тори, более того — он был протеже лорда Сэндвича, и многие на флоте посчитали, что командир арьергарда перенёс партийные дрязги на поле боя.
В свою очередь, Пелиссер через голову Кэппела обратился в Адмиралтейство, где уже сам обвинил командующего флотом в трусости и некомпетентности. Король и несколько адмиралов попытались замять скандал, но в результате дело дошло до суда, где Кэппела оправдали по всем пунктам.
Сразу же после оглашения приговора разъярённая толпа чуть не сожгла дом Пелиссера, а Сэндвич был вынужден выйти на балкон и каяться в содеянном.
Далее последовал суд на Пелиссером, которого… тоже оправдали, но конечно же, общество это не устраивало. В результате вице-адмирал лишился всех своих доходных должностей и остался на берегу на половинном жаловании. Его карьера завершилась.
Этот кризис привёл к новому витку партийной конфронтации. Кэппел отказался от командования, «пока у руля находится такой морской министр». В знак поддержки Кэппела от должности командующего отказался и адмирал Харланд, который у Уэссана командовал авангардом. Получилось, что в один момент Роял Неви лишился всех трёх своих адмиралов!
Джон Монтегю, 4-й граф Сэндвич
На следующий год дрязги продолжились. Подобно шекспировским Монтекки и Капулетти офицеры флота разделились на кэппелистов (сторонников Кэппела) и монтегистов (они поддерживали первого лорда Адмиралтейства — Джона Монтегю, 4-го графа Сэндвича). Даже обедать в кают-компанию сторонники разных партий старались приходить в разное время, — и это при том, что французы, и склонившиеся к вступлению в войну испанцы решили победить одним ударом.
Другая Армада
В 1779 года французский и испанский флоты объединились, и армада из 68 кораблей двинулась по направлению к Ла-Маншу. В этот момент англичане судорожно искали, кто же возглавит флот. Вице-адмирал Хоу отказался — в знак поддержки Кэппела. Точно так же поступил и вице-адмирал Манн. Адмирал Баррингтон последовал их примеру — но он был готов служить под началом любого нового командующего.
В портах почти каждую ночь между кэппелистами и монтегистами происходили дуэли. Именно тогда из фактической отставки вытащили адмирала Белого Флага Чарльза Харди (на флоте у него была кличка tardy — медлительный), который последний раз выходил в море в далёком 1759 году, когда участвовал в качестве второго флагмана в сражении при Кибероне.
Новый командующий, известный острослов и матерщинник с отменным чувством юмора, сумел в известной степени сгладить вражду между кэппелистами и монтегистами.
Но Харди, в отличие от Кэппела или Харланда, не был талантлив — он был компромиссной фигурой без особых дарований. Тем не менее, на 1779 год Чарльз устроил всех.
Флот Канала в составе всего 33 кораблей не мог противостоять франко-испанской эскадре и отступал вдоль побережья. У французов и испанцев были свои сложности — среди моряков свирепствовала эпидемия тифа и лихорадки, были проблемы с провизией, а Париж, словно издеваясь, то давал одни указания, то срочно отменял их и давал совершенно противоположные. В результате союзный флот так и не дошёл до французских портов, где была сосредоточена армия, и высадка в Англии не состоялась.
Чарльз Харди
Казалось, Англия спасена — и теперь-то уж Роял Неви развернётся на полную силу.
Новый виток скандалов
На следующий год в самом начале новой кампании Чарльз Харди умер на борту стопушечного «Виктори» — и снова начались партийные дрязги между «кэппелистами» и «монтегистами».
Самым способным на тот момент был адмирал Сэмюэл Баррингтон, но Сэндвич испытывал к нему неприязнь из-за событий прошлого года, к тому же Баррингтон был вигом. При этом Первый Лорд имел неосторожность предложить место командующего Флотом Канала Пеллисеру, что вызвало взрыв негодования во флотской среде. В пику Пелиссеру другие адмиралы настаивали на том, чтобы отдать руководство Кэппелу или лорду Хоу.
Вновь пришлось искать компромисс — и вместо самого способного и талантливого выбирать того, кто бы устроил всех, то есть проходную фигуру.
Таким оказался адмирал Френсис Гири, который 22 мая 1780 года стал командующим Флота Канала.
Надо сказать, командование у Гири не задалось с самого начала. Имея в задачах охрану побережья и предотвращение соединения испанского и французского флотов, он последовательно упустил французский флот из Бреста и французский отряд из Рошфора, не смог обнаружить испанцев у мыса Финистерре, и как венец — ровно через день после того, как адмирал ушёл от берегов Испании, испанский и французский флоты захватили богатейший английский конвой, стоимость которого по самым скромным оценкам была более пяти миллионов фунтов стерлингов.
Когда Флот Канала прибыл в Спитхэд, там его встретили беснующиеся купцы и разорившиеся торговцы. Гири, не долго думая, заявил, что болен и подал в отставку. Командовать флотом назначили очередную компромиссную фигуру — сэра Томаса Пэя, командующего портом Портсмута. Причём Пэя пришлось упрашивать, поскольку должность командира Флота Канала с некоторых пор стала очень непопулярной.
Пэй последний раз командовал кораблем лет десять назад, поэтому отказался перейти на флагман и сказал, что будет управлять флотом из Портсмута. Первый Лорд в такой ситуации начинал выглядеть просто глупо, поэтому Пэя сняли с должности.
Седьмого сентября 1780 года командующим Флота Канала стал вице-адмирал Джордж Дарби.
А что в колониях?
Но если бы только Сэндвич ругался с адмиралами, находящимися в Англии! Так, отношения между вице-адмиралом Роднеем и Первым Лордом с давних пор были очень натянутыми. Сэндвич не хотел давать Роднею хоть какое-то командование, и делу помог Георг III, который своей властью через голову Первого Лорда отдал Роднею командование эскадрой Подветренных островов (Барбадос).
Главнокомандующий британским флотом в Северной Америке адмирал Мэрриот Арбутнот получил свой пост только потому, что проголосовал «как надо» на суде над Кэппелом. Командование его, прямо скажем, не впечатлило. Адмирал Ричард Хоу после суда над Кэппелом отказался служить, пока Адмиралтейством управляет лорд Сэндвич. Адмирал Томас Грейвз, фактически «творец» американо-французской победы при Йорктауне — был компромиссной фигурой, назначенной после ухода адмирала Паркера на другую должность.
Вообще самыми талантливыми адмиралами у берегов Америки были Родней, Худ и Байрон, однако лишь Роднею удалось встать на первые роли — сначала благодаря королю, а потом и собственным успехам. Однако это произошло слишком поздно — когда англичане фактически проиграли войну.
Предварительные выводы
Грызня в Роял Неви и партийные дрязги в период 1775–1783 годов полностью подтверждают старую чекистскую максиму — «самый страшный враг — враг внутренний». Вместо отбора командующих по способностям и таланту управлять флотом всё время назначали проходные фигуры — продукты компромисса, которые устраивали всех именно своей серостью и бесталантливостью.
В результате англичане вечно опаздывали с развёртыванием, не успевали предотвратить или купировать ходы французов и испанцев и были в роли догоняющего. Если же к этому добавить, что английская армия и английский флот вели каждый свою войну, и их взаимодействие стремилось к нулю — результат вполне закономерен.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.