Меня зовут Роман Тёппель, я историк. Я с молодости исследую Курскую битву. Сегодня мы немного поговорим о битве на Курской дуге с точки зрения немцев.
О планах Гитлера
В исторических материалах послевоенного времени — в основном у немецких генералов — указывалось, что наступление на Курск было идеей Гитлера. Но это вовсе не так.
Собственно, Гитлер не собирался наступать на Курск. Важнейшей целью он видел удержание Донецка на Украине, который, как он считал, имеет стратегическое значение для войны. И постоянно повторял: нам нужно удержать Донецк, чтобы можно было использовать для наших экономических целей его запасы угля и не допустить к ним Советский Союз.
«Даже если мы не будем пользоваться ресурсами, Советскому Союзу Донецк не достанется»,- говорил он.
На Восточном фронте для Гитлера в 1943-м это было важнее всего. В то время как генералитет говорил «нет, это не так важно — нужно наступать на Курской дуге, так как там РККА собирает огромные силы». И, если удастся там, на Курской дуге, уничтожить советскую армию, противнику будет нанесён тяжёлый удар. Так что до конца 1943 года у вермахта на Восточном фронте будет передышка.
Гитлер согласился. Он не был таким твердолобым, как это представлялось в послевоенной литературе, он часто прислушивался к своим генералам и шёл им навстречу.
Ограниченный удар
В 1941 году вермахт пытался решительным ударом разбить Советский Союз, захватить Москву. В 1942 году речь в основном шла о нефтяных месторождениях. В 1943-м немецкие силы были слишком малы для крупных наступлений: нужно было перебрасывать войска на другие фронты — в Африку, на Запад. Командование вермахта понимало: операции, за счёт которых можно было бы обескровить Советский Союз и завершить войну, в этом году проводить не получится.
В общестратегическом плане Гитлер решил перейти к обороне и наносить только ограниченные удары, чтобы и Красная армия не имела возможности осуществить масштабное наступление. Речь шла о сконцентрированном ударе на небольшой территории, с помощью которого нужно было разбить максимальное количество сил противника. То есть это должна была быть не стратегическая наступательная операция, а всего лишь один удар, который позволил бы вермахту передохнуть на Восточном фронте до конца года.
Немецкий генштаб перед началом Курской битвы был настроен оптимистично. Германия всё ещё недооценивала Советский Союз. Руководство вермахта считало, что дни Красной армии после тяжёлых потерь, которые она понесла, сочтены. Кроме того, оно было твёрдо уверено в превосходстве собственных войск. То есть немецкие генералы понимали, что у Красной армии намного больше людей, намного больше материальных ресурсов, но верили в своё тактическое и техническое превосходство.
Настроение немецкой армии, рядового состава, перед Курской битвой было довольно оптимистичным. Солдаты были настроены на то, что им удастся окончательно разгромить Красную армию. Они не имели представления, какие силы и резервы были у Советского Союза.
У них перед глазами была победа Манштейна, когда в марте 1943-го года он смог отвоевать Харьков и остановить советское зимнее наступление. И они также верили — как верил и сам Гитлер, — что немцы по-прежнему сильнее противника.
С немецкой стороны перед началом битвы мало что предпринималось для маскировки. Были некоторые перемещения войск на соседних участках фронта, но масштабных отвлекающих манёвров не предпринималось.
Этого вовсе не собирались делать. Совсем наоборот: нужно было не допустить повторения событий 1942-го, когда советские части отступали, уклоняясь от боёв.
Цель была в том, чтобы Красная армия собрала максимальное количество войск на Курской дуге, а вермахт разбил их за счёт превосходства в оружии.
Как мы знаем из дневников Геббельса, Гитлер хотел, чтобы Красная армия начала наступление первой и приняла решение за него. Генералы вермахта, напротив, всё время торопили его. Главком группы армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге говорил: «мы должны наконец нанести удар, мы должны нанести удар». Но лишь после того, как затишье затянулось до конца июня, не дождавшись инициативы от советской армии, фюрер сказал: «Мы больше не можем ждать. Красная армия не будет наступать первой, поэтому наступать должны мы».
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.