Как Россия могла заполучить весь Черноморский флот

3 сентября 1993 года в крымской Массандре президентами России и Украины были подписаны четыре соглашения. Согласно одному из них Киев был готов полностью уступить Москве «свою долю» Черноморского флота – в обмен на списание колоссальных газовых долгов.

После трагического распада великой социалистической сверхдержавы ее мощнейшие Вооруженные Силы вскоре стали объектом вожделения местечковых политиканов, в одночасье ставших лидерами «незалежных» государств. Одной из первых по «прихватизационным аппетитам», конечно же, стала Украина, на территории которой было расположено три ударных округа бывшего СССР, а также большая часть баз Черноморского флота прежде единой страны.
Правда, в Москве вяло пытались сохранить единое командование над, хотя бы, стратегическими соединениями. Но получалось это у «бенефициаров» распада Советского Союза откровенно плохо – «единое командование СНГ» все более явственно превращалось в фикцию, заменяемую «конгломератом» министерств обороны прежних советских республик.
Нельзя сказать, что командование уже бывшей Советской Армии на местах массово поддерживало этот пагубный для ее прежних военных возможностей процесс. Например, все три командующих теперь уже «украинских» округов на совещании в Москве единодушно высказались за сохранение внятного единого руководства Вооруженными силами стран СНГ. 
Но в ответ новоизбранный укро-президент Кравчук (бывший Второй секретарь республиканского ЦК Компартии, отвечавший за идеологическую работу) просто заменил этих генералов на их заместителей. И те, обрадованные быстрым карьерным ростом, радостно «взяли под козырек», отдав приказы подчиненным готовиться принимать украинскую присягу. Приказы чаще всего исполнялись – в условиях резко наступившего безвременья люди в погонах просто опасались потерять все заработанные годами (а то и десятилетиями) армейской службы блага, то же жилье, например. 
По большому счету, самому Кравчуку и его свите, состоявшей преимущественно из «перекрасившихся» партийных и государственных чиновников советских времен, такое количество вооруженных до зубов солдат и офицеров было не нужно. Тем более что им же надо было хотя бы платить зарплату, не говоря уже о достаточно дорогостоящей боевой подготовке, обслуживании техники, топливе, боеприпасах и т.д.
Но, с другой стороны, эта публика в глубине души испытывала вполне обоснованный страх: а вдруг, вспоминая стихи Пушкина, «Россия вспрянет ото сна» либерального гипноза мазохистского самоуничтожения? И войска под единым командованием из Москвы получили бы приказ навести порядок в регионах во главе с возомнившими о себе ничтожествами? 
Тем более что после начала практически во всех постсоветских странах «шоковой терапии» а-ля Гайдар, доля «сторонников свободы» скукожилась в разы, а кое-где дошло до полноценных гражданских войн, как, например, в Грузии и Азербайджане. Что, кстати, тоже стало возможно исключительно благодаря тому, что большие массы оружия советской армии попали в руки местных враждующих политиков из разных лагерей.
Так что в Киеве резонно решили, что сначала надо прибрать боевые подразделения к рукам, а потом уж решать, что с ними делать. В итоге немало тех бывших советских генералов, что совершили головокружительный карьерный взлет в украинском «вийске», спустя год-два стали военными пенсионерами.
Начиная с первого министра обороны «незалежной» Константина Морозова, в одночасье из генерал-майора, командира авиадивизии, ставшего аж целым генерал-полковником! А потом уволенным тем же пригревшим его Кравчуком уже в октябре 1993 года – кстати, как раз из-за вопроса о Черноморском флоте. Но об этом чуть позже…

*** 

Однако с «прихватизацией» Черноморского флота СССР перекрасившемуся в украинского националиста экс-партократу Кравчуку не повезло – там присягу «на верность народу Украины» принимать в начале 1992 года отказались. 
В первую очередь, конечно, по причине соответствующей жесткой позиции его командующего – адмирала Игоря Касатонова. Но не только. В конце концов, прежние командующие Киевским, Одесским и Прикарпатским военными округами, уволенные незалежным Киевом, заняли схожую позицию, но их не поддержало большинство подчиненных генералов и офицеров.
А вот адмирала Касатонова поддержали и члены Военного Совета флота, и подавляющее большинство командиров кораблей, и членов их команд. По оценкам самого адмирала, украинскую присягу приняло где-то от 6 до 11% моряков, в ответ их просто быстро списывали на берег, что не создавало практически никаких серьезных неудобств для сохранения боеспособности судов. В конце концов, в ходе морских сражений потери команды бывают и повыше в разы, но оставшиеся на ногах моряки продолжают схватку с врагом.
Несомненно, сыграл свою роль и фактор местного населения – в первую очередь, крымских баз ЧФ. Местные жители, даже по официальным данным Киева (как позже признали сами же националисты, сфальсифицированными Кравчуком), голосовали за незалежность 1 декабря 1991 года с незначительным большинством. 
А уж после того, как крымчане убедились в том, что на самом деле представляет собой обещанная им «жизнь, как во Франции», популярность откровенно пророссийских партий на полуострове стала безоговорочной. Итогом стало избрание в феврале 1994 года главой Крыма Юрия Мешкова, занимавшего последовательно-радикальную позицию по этому вопросу.
О Севастополе, при Советском Союзе представлявшим собой «закрытый» (для иностранцев, конечно) город, где жили моряки, военные пенсионеры с семьями. До «поездов дружбы» с бандеровскими головорезами, которые чуть было не прорвались в Крым в марте 2014 года, в Киеве в 90-х еще не додумались, а другие меры, предпринятые против мятежных моряков-черноморцев, оказались малоэффективными. 
С другой стороны, непосредственной, даже очень маловероятной, угрозы националистической власти в Киеве Черноморский флот не представлял. Зато проблем в самом Крыму, где националистов всегда недолюбливали, в случае эскалации силовых мер против непокорного командования флотом, могло появиться у «незалежной» выше крыши. 
В итоге кравчуковская команда решила ограничиться тактикой «мелких укусов» (с помощью подконтрольных силовиков и чиновников) и «войной Указов». Вроде Указа от 5 апреля 1992 года, в котором Кравчук объявил о создании Военно-морских сил Украины и подчинении им всей структуры ЧФ, находящейся на украинской территории. 
В ответ даже Ельцин, который до этого, похоже, сам был не против, чтобы проблема с ЧФ разрешилась сама собой, оказался вынужденным отреагировать, издав 7 апреля зеркальный Указ об официальном подчинении тоже всего флота Российской Федерации.
Правда, вскоре стороны связались друг с другом и наиболее радикальные моменты этих документов отменили. Так что ВМСУ формально как бы осталось, но вот плавсостава там, кроме сбежавшего на базу под Одессу катера со «свидомой» командой, уже не было. 

***

Летом 1992 года в Дагомысе Ельцин и Кравчук договорились о «совместном командовании» над Черноморским флотом. Хотя, конечно, Кравчук не мог не понимать, что такое «командование» больше походит на фикцию. Даже в Древнем Риме, где во главе правительства и армии выбирали одновременно двоих консулов, командование их было строго единоначальным, пусть и по очереди. 
Так и руководство ЧФ реально подчинялось приказам Главкома ВМС России, а директивы из Киева, в лучшем случае, принимало к сведению. Но все же назвать такую ситуацию хоть сколько-нибудь стабильной было сложно. Ведь большая часть черноморских баз все-таки находилось на украинской территории, а радикал-националистов, готовых на все, чтобы только забрать флот себе, там тоже хватало.
С другой стороны, и новой российской власти этот флот воспринимался чем-то вроде чемодана без ручки, который нести неудобно, а выбросить жалко. Создавалось это мощное военно-морское соединение в советскую эпоху, для противостояния многочисленному флоту США и его союзников. Но российское руководство уверяло, что после распада СССР бывшие геополитические противники тут же превратились в наилучших друзей. Кстати, тогдашний глава МИД РФ Андрей Козырев ныне куда более комфортно чувствует себя в США, избранных им в качестве постоянного места жительства, чем на Родине, которую он неоднократно предавал заключением кабальных соглашений со «стратегическими партнерами».
А тут еще подсказанная последними «опора на рыночные реформы» в исполнении Егора Гайдара сотоварищи, нанесшая колоссальный удар и по экономике, и по зависящей от нее обороноспособности России. Ну как при таком раскладе найти достаточно средств для сохранения боеспособности мощного флота на Черном море, где только одних подводных лодок было тогда 28, вчетверо больше, чем сейчас!
Так что не вызывают особого удивления итоги встречи на высшем уровне в подмосковном Завидове 17 июня 1993 года, где стороны договорились о разделе Черноморского флота поровну. Неудивительно, что данное решение Ельцина стало подвергаться нарастающей критике со стороны российской патриотической общественности. А положение Бориса Николаича в то время становилось все более шатким – в стране нарастало противостояние между ним и Верховным Советом. Весной уже дошло дело до попытки импичмента, которая сорвалась лишь из-за недобора всего-то около сотни голосов – из больше тысячи списочного состава.
Обострились отношения у Ельцина и с вице-президентом Руцким, так что 1 сентября он даже отстранил Руцкого от исполнения обязанностей, что, правда, не было предусмотрено Российской Конституцией. Да, в общем, и до печально известного расстрела здания Верховного Совета России в октябре 93-го оставалось уже совсем чуть-чуть… 

***

Но, как бы там ни было, украинские дела в это же время шли еще хуже. Экономика «второй Франции» (по версии Кравчука накануне референдума по незалежности) дышала на ладан, а вот долги за поставленный Россией газ, наоборот, выросли до небес. К лету 1993 года долги составили около 600 миллионов долларов. Сумма по тем временам (когда украинские учителя-врачи и прочие «бюджетники» получали в месяц от 5 до 15 долларов в месяц) просто колоссальная.
К тому же наспех «прихватизированное» Киевом еще и общесоюзное ядерное оружие с каждым месяцем доставляло ему дополнительную головную боль. Со стороны даже не столько «зловредных москалей», сколько «стратегических партнеров», и в первую очередь – США и Англии. «Партнеров» почему-то не радовало, что в центре Европы появилась «обезьяна с гранатой», причем, не простой, а ядерной. Могущая запросто устроить ядерную войну в густонаселенном «золотым миллиардом» регионе – с той же Россией, например. К слову сказать, эта трезво-самокритичная терминология изредка использовалась и украинскими же прозападными топ-изданиями – вроде «Украинской правды» https://www.pravda.com.ua/rus/articles/2020/12/3/7275645/
В связи с этим «партнеры» все настойчивее напоминали Киеву о базовых положениях его же «Декларации о суверенитете», объявлявшей Украину «внеблоковым и безъядерным государством». 
Так что к встрече в Массандре 3 сентября 1993 года российская сторона была при значительных «козырях», в отличии от украинской. А потому и неудивительно, что поскольку денег у Киева не было даже на оплату российского газа, то и сильно держаться ему за обещанную в Завидове половину Черноморского флота тоже не было особого резона.

***

В итоге протокол встречи зафиксировал следующую позицию сторон:
«Поручить государственным делегациям Российской Федерации и Украины в месячный срок проработать все вопросы, связанные с разработкой Соглашения, в соответствии с которым весь Черноморский флот со всей его инфраструктурой в Крыму используется Россией и получает российскую символику при том понимании, что российская сторона будет производить соответствующие расчёты за ту половину Черноморского флота, включая и инфраструктуру, что в силу предыдущих договоренностей должна была бы отойти Украине».
Помимо этого, было подписано еще три протокола – относительно находящегося на украинской территории ядерного оружия, его утилизации, ядерных объектов и их обслуживания.
Таким образом, если бы Массандровские соглашения по флоту были бы выполнены в полной мере, Черноморский флот стал бы полностью и юридически безупречно принадлежать России.
Увы, итог получился более скромным. Да и то, только к маю 1997 года, когда ЧФ все же был, наконец, поделен. Пусть и не пополам, а приблизительно в соотношении 1:4 в российскую пользу. 
Причины были все те же. С одной стороны – активность укро-патриотов, пеняющих Кравчуку насчет «сдачи национальных интересов», так что один из самых ярких представителей этой компашки – министр обороны с самой что ни на есть «украинской» фамилией Морозов, даже ушел в отставку со своего поста. 
Хотя, как показали позднейшие события, Украина не смогла использовать даже те считанные корабли, что отошли ей после раздела 1997 года. Даже единственная подводная лодка годами стояла у причал из-за отсутствия нормальных аккумуляторов. Что, впрочем, не мешало платить соответствующие оклады целым 13 адмиралам и генералам «незалежных» военно-морских сил – их число было вполне сравнимым с численностью наличных боевых кораблей, включая даже катера! 
С другой стороны, список боевых задач для российского Черноморского флота в 90-е стал намного менее обширным, чем в советское время. По большому счету, среди задач оставался разве что контроль грузинского побережья – на случай новых обострений противостояния Грузии с Абхазией, где стояли российские миротворцы. 
Так что и возвращение в российские Вооруженные Силы даже сильно поредевшего (после списания из его состава ряда кораблей просто на слом) было, мягко говоря, экономически мало обосновано с точки зрения тогдашней политики российских властей. Их согласие получить под свой контроль даже 80% флота выглядит больше жертвой, нежели горячим желанием. 
Хотя, конечно, обоснованность борьбы России за свои корабли на Черном море стала понятной после февраля 2014 года. Когда лишь наличие в Крыму российских военно-морских баз дал возможность не просто надежного блокирования украинских кораблей, но и быстрого ввода на полуостров «вежливых людей». Обеспечивших своей поддержкой восставших против бандеровского режима Киева крымчан мирное возвращение в родную гавань уже не только военного флота, но и исконно российского региона с его населением… 

Художник:. В. Коваленко.