Подъём России

Если подумать, основным полем битв холодной войны была Европа. Хотя уровень отношений России с США понизился, её мощь и влияние за последние годы при президенте Владимире Путине выросли.

Её напористый министр иностранных дел объявил 23 января об окончании периода «перезагрузки» российско-американских отношений. Эту фигуру речи изобрела бывший госсекретарь США Хилари Клинтон для обозначения отхода от политики президента Джорджа У. Буша. Но в этом вопросе, как и в других, Барак Обама не сильно отличается от своего предшественника.

Дальнейшее развитие Лавровым метафоры обнажает глубину проблемы: «Если пользоваться этим компьютерным термином, то каждый должен осознать, что постоянная «перезагрузка» означает отказ системы. Система не реагирует».

Он признал некоторые достижения «перезагрузки», а именно, новый договор о контроле над ядерными вооружениями, соглашение о сотрудничестве в области мирного атома и упрощённые визовые правила. Но стержневые вопросы остались. Это планы США по ПРО, строительство ими глобального противоракетного щита без какого-либо учёта российских возражений, не говоря уже о разногласиях в отношении Сирии и Ирана.

Старший директор «Киссинджер ассошиэйтс» Томас Грэм и директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин прикоснулись к самой сути проблемы, когда написали о конфликтующих представлениях США и России после окончания холодной войны.

«Со стороны США, эта ошибка отчасти произрастает из дискомфорта, ощущаемого Америкой от самой мысли о российской мощи, корни которого кроются в долгой борьбе холодной войны. Имея такой длительный опыт конфронтации со злонамеренной советской державой, Америка не приемлет идею о том, что Россия могла бы когда-нибудь играть положительную для американских стратегических интересов роль. С российской стороны по-прежнему сильно возмущение тем, как Соединённые Штаты обошлись с Россией после окончания холодной войны, и существуют значительные подозрения в том, что американская политика сегодня имеет целью ослабление России».

Это имеет место, несмотря на тот факт, что Россия больше не является стратегическим соперником США. Именно это обстоятельство и воспоминания о растаявшей мощи заставляют Россию негодовать по поводу американского равнодушия к её тревогам.

Говоря по правде, Москва чувствует себя обманутой.

В 1989 году президент Джордж Г.У. Буш договорился с президентом Михаилом Горбачёвым о том, что НАТО не будет расширяться на восток, если Горбачёв согласится позволить объединённой Германии войти в НАТО. Преодолев сопротивление своих генералов, заметно обескураженных конференцией, Горбачёв дал своё согласие. НАТО расширилась до границ России. В 1990 году Горбачёв полностью сотрудничал по Ираку, как Путин в Афганистане после 11 сентября. В вопросе снабжения продовольствием, топливом и боеприпасами солдаты НАТО в Афганистане полагаются на маршрут поставок, который проходит через Россию. Но всё напрасно. Энгус Роксберг правильно говорит в своей недавней биографии Путина под названием «Твёрдая рука»: «Обращение Запада с постсоветской Россией было почти таким бесчувственным, каким оно вообще могло бы быть».

Без деятельной помощи России тяжело себе представить решение проблем ядерной программы Ирана и сирийского конфликта. И там, и здесь она продемонстрировала немалую гибкость; единственно, она не подпишется под условиями капитуляции, которые США сформулировали по Ирану и Сирии; и не только под ними одними.

«Перезагрузка» обделила вниманием российскую обеспокоенность ситуацией в Центральной Европе, на Кавказе и на Ближнем Востоке. У неё порядка 30 тысяч своих граждан в Сирии. Помимо этого, она очень чётко дала понять, что не считает себя обязанной быть подпоркой режиму президента Башара аль-Асада. На мюнхенской конференции по безопасности во второй неделе февраля глава МИД Сергей Лавров не только встречался с сирийскими диссидентами, но и пригласил их в Москву.

По вопросу Ирана Москва тоже последовательно противостояла его деятельности по обогащению урана. Но она также выступает против санкций и угроз применения военной силы. Напористость России должна рассматриваться в контексте разительных перемен, которые произвёл президент Путин с тех самых пор, как принял власть от Бориса Ельцина. ВВП удвоился; иностранные займы были возвращены почти на 4 года раньше срока. Доходы от роста цен на нефть и газ придали уверенности.

Путин, не колеблясь, пускал в ход жёсткую тактику против своих критиков и оппонентов. Его авторитет так и не восстановился после того, как в сентябре 2011 года он объявил о том, что свою кандидатуру на выборах президента выставит он, а не Медведев – чего ждали многие, но это оказалось хитрым обходным манёвром. Декабрьские парламентские выборы 2011 года были омрачены злоупотреблениями. Его партия, «Единая Россия» не очень-то и популярна, как выяснилось, когда центр Москвы заполнили 100 тысяч демонстрантов в знак протеста против нарушений на выборах.

Пробудился новый, приверженный консюмеризму средний класс. Путин его поощряет, давая ему свободу путешествовать, и стараясь лишний раз не тревожить, при условии, что тот знает своё место. Профессионалы счастливы. Но как долго продлится это кажущееся молчаливое согласие? До того, как этот самый класс начнёт требовать права голоса в решении вопросов страны, осталось не так уж много времени.

США не предусмотрели возможности быстрого возрождения российской мощи при Путине. Последний же стремится к балансу сил, который существовал во времена Советского Союза, чей распад он публично назвал катастрофой. «Был баланс и страх взаимного уничтожения. И одна сторона боялась шаг ступить лишний без того, чтобы не посоветоваться с другой в последнее время. И это был хрупкий мир, конечно, и страшноватый. Но он был достаточно надёжным, как выясняется сегодня. Сегодня он, как оказалось, не так уж и надёжен».