ПОВРЕЖДЕНИЕ АМЕРИКАНСКОГО ФРЕГАТА УРО «STARK» В ПЕРСИДСКОМ ЗАЛИВЕ

Казалось бы, доказательство очевидности огромного влияния боевого опыта прошедших войн на военное кораблестроение не требует особых усилий.

Однако в случае анализа результатов Второй мировой войны на море указанный тезис, как ни парадоксально, далеко не бесспорен. Беремся утверждать, что на проектирование и строительство военных кораблей (здесь и далее речь идет о боевых надводных кораблях основных классов – прим. авт.) послевоенных поколений во всех странах мира находилось под определяющим влиянием НЕ боевого опыта Второй мировой войны, а под влиянием результатов ядерных испытаний на атолле Бикини, проводившихся американцами в июле 1946 г. Результаты эти оказались настолько впечатляющими, что военные и конструкторы стали готовить корабли к ведению боевых действий ТОЛЬКО в условиях применения оружия массового поражения (ОМП), а следовательно – и защищать их, в основном, от его поражающего воздействия: ударная волна, тепловое излучение, проникающая радиация и, отдельно – от химического оружия (противохимическая защита). Защите же от традиционных боевых средств перестали уделять первостепенное внимание.

Прошло более полувека, в течение которого все более ясно виделось, что вероятность войны с применением ОМП становится все более иллюзорной, а воевать приходится традиционными, хотя, в ряде случаев, и качественно изменившимися боевыми средствами, что и подтвердили многочисленные войны и конфликты, в которых ВМС все же применялись (пусть чаще всего ограниченно). Удивительно, но факт – конструкторская мысль на эти «ножницы» почти не отреагировала: полвека провоевали в безъядерной эпохе, а корабли и техника по-прежнему (и по сей день) готовились, в основном, к ядерной войне. По-видимому, именно в этом разрыве теории и практики следует искать причину того, что корабли новых типов всех без исключения воевавших стран оказались практически несостоятельными в решении основных предписанных им задач; несмотря на совершенствование средств ПВО, эта задача кораблями не решалась (Фолкленды); поиск, обнаружение и уничтожение ПЛ и даже ПЛО становились все более «призрачными» (те же Фолкленды и Индо-Пакистанский конфликт); борьбы против морских целей – корабль против корабля – почти не происходило, а для решения одной из основных задач – корабль против берега – приходилось извлекать из резерва традиционные линкоры и классические (артиллерийские) крейсеры, поскольку новые поколения с этой задачей абсолютно не справлялись.

Примерно аналогичная картина сложилась и с живучестью надводных кораблей: если «теоретическая» противоатомная (ПАЗ) и противохимическая (ПХЗ) защита (естественно, не проверенная боем) и могла считаться удовлетворительной, то любое, даже единственное «прикосновение» более или менее солидного боеприпаса (мины, торпеды, авиабомбы, ракеты или артснаряда), как правило, ставило корабли в критическое положение. Хотя чаще всего они не взрывались и не тонули, но без восстановления в заводских условиях уже никуда не годились. Да другого и трудно было бы ожидать, поскольку с уходом с исторической сцены классических надводных кораблей Второй мировой войны (за исключением, конечно, авианосцев) все «дети научно-технической революции в военном деле» независимо от класса и водоизмещения по своим конструктивным решениям, по существу, остались или превратились в эсминцы или в т.н. легкие корабли периода Второй мировой войны. От последних их невыгодно отличало неимоверно возросшее количество взрывопожароопасных «предметов» на борту, размещенных, в основном, ВЫШЕ ватерлинии (невозможность затопления при пожарах), обилие горюче-смазочных материалов, огромная электроэнерговооруженность с чрезвычайно насыщенной на единицу объема кабельно-коммутационной системой и… соответствующая «упаковка» в виде алюминиево-магниевых, пластмассовых и других подобных материалов. По образному выражению одного из специалистов: «…А чего бы Вы хотели от тонкостенного мокрого железного корыта, плавающего в соленой воде, набитого взрывчаткой, соляром, керосином и оплетенного неимоверными километрами электрических проводов, по которым пульсируют тысячи киловатт? И это надо послать в бой под прецизионно наводящиеся средства поражения!» Как это выглядело на практике, военные конфликты и войны 1960-х – 1980-х гг. дают несколько весьма характерных и поучительных примеров.

Без малого три десятилетия назад, 21 октября 1967 г. в Средиземном море, в нескольких милях от Порт-Саида произошел весьма знаменательный морской бой с применением противокорабельных ракет (ПКР). Тогда четыре ПКР П-15 советского производства, выпущенные египетскими ракетными катерами пр.183-Р (также построенными в СССР и переданными ВМС Египта), стали причиной гибели израильского эсминца «Elath». He подвергая сомнению значимость этого достаточно известного события в истории военно-морского искусства, морского оружия и даже влияние его на военное кораблестроение, заметим все же, что «праздновать победу» излишне пышно достаточных оснований все же не было.

В самом деле, жертвой сравнительно нового оружия (комплекс П-15 был принят на вооружение ВМФ СССР в 1960 г.), доставившего «на борт» противника более полутора тонн (!) взрывчатки, стал английский эсминец, возраст которого перевалил за два десятка лет. Корабль принадлежал к типу «Z» и был одним из двух устаревших однотипных эскадренных миноносцев, переданных Великобританией Израилю в1955 г. Не имея современных технических средств обнаружения сравнительно малоразмерных воздушных целей (ВЦ), эффективных систем оружия, способных уничтожить своевременно обнаруженную цель, а уж тем более – средств радиоэлектронного противодействия (РЭП), израильский эсминец умудрился установить факт ракетной атаки, обнаружить запущенные ПКР на дистанции свыше шести миль, сделал попытку уклониться от них и открыл огонь на поражение из 40-мм зенитных автоматов. Результатом попадания в корабль полным водоизмещением около 2,5 тысяч т первых двух ПКР, каждая из которых несла фугасную боевую часть массой480 кг, стала лишь потеря хода – с пожаром и откачкой поступившей в поврежденные отсеки воды экипаж быстро справился. Поражение неподвижного и не сопротивлявшегося атаке эсминца третьей ракетой вызвало быстрое поступление воды, резкое снижение запаса плавучести и потерю остойчивости. Четвертая ПКР, добившая цель фактически в полигонных условиях, была уже напрасным расходом ценного боезапаса.

Пятнадцать лет назад, весной 1982 г., ареной боевого применения ПКР стала Северная Атлантика. Здесь впервые в боевых условиях проявила свои качества разработанная в конце 1960-х гг. французской фирмой Aerospatiale ракета «Exocet» в авиационной модификации – AM.39. Если ВМС Великобритании вооружили свои боевые корабли первой модификацией «Exocet» – MM.38 – ещев начале 1970-х гг., то морская авиация Аргентины получила шесть ракет AM.39 для своих самолетов Super Etendard (кстати, тоже французских) лишь накануне начала боевых действий в районе Фолклендов.*

* – По данным разработчика ПКР, фирмы Aerospatiae, за время войны между Ираном и Ираком в Персидском заливе ракетами «Exocet» AM.39, запущенными с самолетов ВВС Ирака, было повреждено 112 кораблей и судов (60 попаданий установлены точно, 52 – возможно). Серьезные повреждения получили 57 кораблей и судов, отмечен только один случай поражения без взрыва. Кроме французских самолетов Super Etendard и вертолетов Super Frelon ПКР АМ.39 находится на вооружении авиации Аргентины и Ирака. Кроме того, она поставляется еще в три страны, одна из которых – Сингапур – устанавливает ее на вертолеты Super Frelon. Перу заказала АМ.39 для оснащения самолетов «Mirage», началась поставка этих ПКР для вооружения самолетов «Mirage» F.1 и «Atlantique». Таким образом, комплекс «Exocet» является одним из самых распространенных в мире и самым распространенным по применению в боевых действиях.

Схема размещения вооружения и технических средств на фрегате УРО типа «Oliver Hazard Perry»: 1 – ПУ Мк 13 для ЗУР «Standard» (а также для ПКР «Harpoon»; 2 – РЛС системы управления стрельбой Мк 92; 3 – система РЭП SLQ-32; 4 – РЛС обнаружения воздушных целей SPS-49; 5 – антенна ССС ОЕ-82; 6 – РЛС обнаружения надводных целей SPS-55; 7 – ПУ системы постановки помех Мк 36; 8 – РЛС управления 76-мм арустановкой STIR; 9 – трехтрубный торпедный аппарат; 10 – 76-мм артустановка; 11 – 20-мм ЗАК «Vulcan-Phalanx» Mkl5; 12 – вертолетная площадка.

17 мая 1987 г. в районе севернее Ормузского пролива американский фрегат УРО FFG 31 «Stark» был атакован истребителем ВВС Ирака «Mirage» F1 и получил попадания обеими выпущенными истребителем ПКР «Exocet» AM.39.

FFG 31 «Stark», входивший в состав 2-й крейсерско-миноносной группы Атлантического флота, находился в составе 109-го оперативного соединения, развернутого в Персидском заливе. Корабль покинул ВМБ Мэйпорт (Флорида) в феврале и должен был возвратиться туда 5 августа. Выйдя из порта Манама (Бахрейн), где он пополнял запасы топлива, воды и продовольствия, 17 мая в 9.10 по местному времени, в 13.30 корабль начал патрулирование вблизи объявленной Ираком зоны боевых действий (65-85 миль к Норд-Осту от побережья Бахрейна). В момент, предшествовавший развернувшимся событиям, фрегат имел боевую готовность №3 (средства обнаружения и оружие – в готовности к использованию, 30% личного состава – на боевых постах) и поддерживал автоматическую двухстороннюю связь с эсминцем УРО DDG 40 «Coontz», штабным кораблем AGF 3 «La Salle» и самолетом ДРЛО Е-ЗА системы AWACS ВВС Саудовской Аравии. В момент инцидента боевую смену возглавлял вахтенный офицер лейтенант Б.Монкриф.

В 17.00 (по времени «ZULU» что соответствовало 20.00 местного времени) самолет AWACS, обнаруживший взлет с иракской территории и движение в южном направлении новой воздушной цели, оповестил корабли о приближении с юга «дружественного, по-видимому, иракского самолета». Через пять минут вахтенный офицер доложил об этом находившемуся в боевом информационном центре (ВИЦ) командиру фрегата лейтенант-коммандеру Г.Бринделу (Glenn Brindel). Командир поднялся на мостик.

В 17.45 «Coontz» передал на «Stark» параметры движения самолета: курс 285 град., дистанция 120 миль. В 17.58 «Stark» взял самолет на сопровождение своей РЛС AN/SPS-49 с дистанции около 70 миль, его курс составлял 260 град, (впоследствии командование ВВС Ирака заявило, что курс был 061 град.) В 18.00 «Stark» изменил свой курс (300 град.), идя со скоростью 10 узлов. Командир фрегата, не усмотрев в обстановке ничего угрожающего, спустился с мостика в свою каюту. В это время оператор поста наблюдения за воздушной обстановкой доложил в БИЦ: «Дистанция до цели – 45 миль, цель следует курсом на корабль». Оператор предложил вахтенному офицеру сообщить на самолет о том, что он приближается к американскому военному кораблю. Лейтенант Монкриф, предположивший, что самолет вот-вот изменит курс, решил немного подождать.

В 18.03 «Coontz» оповестил «Stark»: «Иракский самолет. Курс 066 град., дистанция 45 миль, скорость 335 узлов (620 км/ч), высота 3.000 футов (915 м). Идет на «Stark». В это же время «La Salle» запросил «Stark», видит ли он иракский самолет, и получил утвердительный ответ.

В 18.06 система радиотехнической разведки (РТР), входящая в установленный на борту фрегата комплекс РТР и радиоэлектронной борьбы (РЭБ) AN/SLQ-32, засекла работу прицельной РЛС самолета с дистанции 27 миль. Когда через минуту оператор системы доложил об этом в БИЦ, дистанция сократилась до 15 миль. Пост наблюдения за воздушной обстановкой получил приказание вахтенного офицера передать радиообращение «неизвестному самолету» и запросить о его намерениях, что было немедленно выполнено. В 18.09 самолет AWACS услышал радиообращение фрегата к иракскому самолету, указывающее на его принадлежность к ВМС США с передачей курса (078 град.) и дистанции до самолета (1.1 миль). Через 37 секунд «Stark» повторил запрос. Оба обращения транслировались по международному своду сигналов и на принятой для этого частоте (243 МГц и 121,5 МГц), однако ответа с иракского самолета не последовало. В то же время Е-ЗА увидел, что иракский самолет резко повернул вправо и увеличил скорость. Это означало, что он лег на боевой курс и начал атаку.

В 18.09 «Stark» донес, что он засек работу самолетной РЛС управления огнем «Сирано». По изменению тональности принимаемого сигнала оператор поста РТР пришел к выводу, что РЛС самолета захватила цель, и доложил об этом в БИЦ. Лейтенант Монкриф приказал приготовить к использованию пусковые установки Mk.36 неуправляемых ракет с противорадиолокационными отражателями и инфракрасными ловушками (Super RBOC). Почти одновременно сигнальщик на мостике визуально обнаружил по левому борту на горизонте яркую вспышку и затем быстро приближающуюся малоразмерную воздушную цель, то есть ПКР. Сыграв боевую тревогу, в 18.10 «Stark» развернул собственный радиолокационный комплекс (РЛК) управления огнем зенитных огневых средств (ЗОС) Mk.92 на самолет, а через 5 секунд получил попадание ракетой в левый борт в район 2-й палубы на 100-м шп. Ракета, сделав в борту пробоину размерами 3 на 4,5 м, проникла внутрь, но не взорвалась. В это время командир фрегата прибыл в БИЦ.

Примерно через 25 секунд почти в то же место, но несколько выше, попала вторая ракета и взорвалась в кубрике рядового состава (помещение №2-100-0-L). Возник пожар, распространившийся в помещение БИЦ. Основные системы и механизмы фрегата в тот момент обесточились, корабль потерял ход и управление. Началась борьба за живучесть.

Убедившись в том, что иракский «Mirage» нанес ракетный удар по кораблю ВМС США, самолет ДРЛО запросил командование ВВС Саудовской Аравии о перехвате иракского истребителя самолетами F-15. Однако этого сделано не было, «Mirage» безнаказанно ушел…

Тем временем команда фрегата «Stark» локализовала пожар, было начато спрямление корабля контрзатоплением. Несмотря на то, что корабль собственными силами был в состоянии справиться с пожаром и сохранил возможность ввода в строй собственной ГЭУ и, тем более – 10-узлового хода под вспомогательным движительно-рулевым комплексом, командир принял решение запросить по аварийной радиосвязи помощь у входивших в состав 109-го оперативного соединения эсминцев DDG 24 «Waddell» и DDG 17 «Conyngham». После тушения пожара с их помощью фрегат был отбуксирован в порт Манама. 20 мая из отсеков корабля извлекли обломки неразорвавшейся ПКР, идентифицированной как АМ.39. Тела 35 погибших членов экипажа отправили в США, двух человек посчитали пропавшими без вести. В июле, после проведенного в Манаме предварительного ремонта, корабль совершил переход в ВМБ Мэйпорт для окончательного восстановления. При ремонте корабля очень пригодился модульно-секционный метод его постройки. Поврежденные секции-модули были вырезаны и попросту заменены на готовые новые.

Взрыв ПКР в густонаселенном помещении вызвал большие жертвы: погибли 37 человек, 21 получил ранения (более 30% экипажа). Зона разрушения достигла ходовой рубки, был разрушен БИЦ-ГКП и смежные помещения. От большого количества воды, принятой в верхние помещения для тушения пожара, остойчивость корабля приблизилась к критической величине (метацентрическая высота сократилась до 13-15 см), появился сильный крен на левый борт. Здесь, по-видимому, отрицательно сказалось и то, что в отличие от своего конструктивного «удвоения» – эсминцев типа «Spruance» – фрегаты типа «Oliver H.Perry» имеют лишь ограниченное количество топливных цистерн, замещаемых водой. При разборе происшествия американские специалисты по живучести отметили, что, случись подобное в Атлантике, фрегат неизбежно бы опрокинулся. Однако корабль остался на плаву, был спрямлен и вернулся в базу для ремонта.

По нашему мнению, ситуация при атаке фрегата «Stark» аналогична ситуации при атаке эсминца «Shefleild» у Фолклендов в мае 1982 г. В обоих случаях примерно одинаковые по водоизмещению корабли были поражены ПКР одного и того же типа – «Exocet» Принципиальная разница в обстановке заключалась лишь в том, что «Sheffield» был атакован внезапно, а «Stark» – предупрежден и сам видел атакующий самолет. Однако «Sheffield» подвергся нападению с дистанции 37 км(1 мин. 52 сек. с момента пуска), a «Stark» – с дистанции менее 18 км, то есть практически в упор (не более 50 сек.); «Sheffield» был атакован одной невзорвавшейся ракетой, «Stark» – двумя, одна из которых взорвалась; район попадания на английском эсминце – машинное отделение, на американском фрегате – вблизи носового погреба ЗУР и недалеко от артпогреба (76-мм боезапас); «Sheffield» – полностью стальной корабль, «Stark» имеет алюминиевую надстройку.

Снимки фрегата УРО «Stark» после поражения ПКР (слева) и нанесенные ими повреждения (справа)

Схема конструктивной защиты фрегата УРО типа «Oliver Hazard Perry». Особенности защиты: а) система водяной защиты (наружного обмыва); б) ударостойкость – 3 KSF от подводного взрыва; в) наличие постов дезактивации, био– химобработки; г) стойкость по отношению воздушной ударной волне – 3 PSI; д) общая прочность сохраняется при разрушении 15% длины корпуса

Таким образом, условия, в которых находился «Stark», оказались более жесткими и неблагоприятными, нежели те, в которые попал «Sheffield». К сказанному следует добавить, что «Sheffield» непосредственно участвовал в боевых действиях, знал противника и должен был находиться в немедленной боеготовности, «Stark» же входил в состав сил невоевавшей стороны и даже был оповещен о том, что самолет, впоследствии атаковавший его, принадлежит «дружественной стране». В результате двухвальный «Sheffield» выгорел от пожара, инициированного ракетным топливом, и был затоплен экипажем, а одновальный «Stark» сохранил способность возвращения в базу. Изложенное свидетельствует о достаточно высоком уровне боевой подготовки американских моряков по борьбе за живучесть, а также в пользу эффективности конструктивных и технических мероприятий, предпринятых ВМС США в свете уроков удручающе колоссального пожара на крейсере «Belknap» и конфликта у Фолклендских островов. Американские специалисты особо выделили эффективность компьютеризированной информационной системы обеспечения борьбы за живучесть «Вallast», первоначально испытанной на однотипном корабле – фрегате «Stephen W. Groves» FFG 29.

Командир фрегата «Stark» был обвинен в служебной халатности и непринятии своевременных мер. Однако специалисты ВМС США из Центра боевого применения авиации ВМС (TASMC), хорошо знакомые с реальными боевыми возможностями вооружения фрегатов УРО типа «Oliver H.Perry», заключили, что в имевшей место обстановке МЗАК «Vulcan/Phalanx» не смог бы поразить цель или открыть огонь из-за подлета ПКР в мертвом секторе с носовых курсовых углов (кроме того, МЗАК, как полагалось по боеготовности №3, находился в режиме «ручного» управления), а 76-мм АУ Mk.75 (лицензионная итальянская «ОТО Melara Compatto») имеет слишком большое для данного случая работное время.*

* – По мнению авторов, в сложившейся ситуации командир должен был и успел бы маневром привести самолет на кормовые курсовые углы фрегата и, перехватив работу РЛС управления огнем «Миража», выстрелить дипольные и ИК-отражатели (SRBOC). Согласно более поздним публикациям, именно такие действия и предписывала боевая инструкция.

Интересно отметить, что за два дня до инцидента, то есть 15 мая, ВМС США в Мексиканском заливе провели испытания боевых возможностей ЗОС фрегата УРО типа «Oliver H.Perry» и крейсера УРО типа «Ticonderoga» по отражению атаки именно ПКР «Exocet». С этой целью в качестве стреляющего корабля был приглашен один из кораблей союзных ВМС, имеющий на вооружении ПКР этого типа (в публикации не был указан ни корабль, ни флаг – авт.). Результаты показали, что «Ticonderoga» сбивает «Exocet», «Perry» – нет. Особо была отмечена слабость его средств раннего обнаружения. Следует добавить, что недостаточная вооруженность кораблей этого типа не держалась в секрете, а, наоборот, являлась объектом постоянной критики со стороны Конгресса и специалистов.

Представители иракской стороны заявили, что пилот истребителя «Mirage» F.1 – хорошо подготовленный летчик, знающий английский и международный авиационный язык, – никаких обращений с американского фрегата не слышал. Он атаковал цель потому, что она находилась в зоне боевых действий, в которой, как ему было известно, не должны были находиться свои или нейтральные корабли. США возражали против тезиса о нахождении фрегата в зоне боевых действий. По их утверждению, он находился в 10-15 миляхот условной границы зоны. Иракская же сторона настаивала на том, что корабль находился в 20-25 миляхот границы, но внутри зоны.

Самолет «Mirage» F.1 оказался единственным в составе ВВС Ирака, оборудованным для полетов на большие расстояния и вооруженным ПКР «Exocet». Самолет ДРЛО Е-ЗА AWACS, прогнозируя возможную атаку, пытался поднять для перехвата иракского F.1 два саудовских истребителя F-15 «Eagle» с авиабазы Дхахран, но «чья-то рука не дала им взлететь». Представители ВВС Саудовской Аравии объяснили это обстоятельство тем, что диспетчер авиабазы не обладал необходимыми полномочиями, кроме того, истребители не были заправлены.

Описанное событие вызвало очень большой резонанс среди военно-морских специалистов США. Основная суть разгоревшихся дискуссий заключалась в поисках ответов на вопрос: нужны ли такие надводные корабли вообще и, если они нужны, то что они могут сделать? Так или иначе, но по прошествии десяти лет США не строили и не планировали строительство новых боевых кораблей класса фрегат. Да, впрочем, и других – эсминцев и крейсеров – тоже (исключая, конечно, достройку запланированных ранее). Позже появились высказывания о том, что боевой надводный корабль XXI века должен быть качественно и принципиально новым типом корабля. Разговор о том, будет ли это «основной боевой корабль охранения» (ОБК) или «линкор XXI века», – это отдельная тема.

На сегодняшний день фрегаты УРО типа «Oliver H.Perry» интенсивно переводятся в резерв (NRF – Naval Reserve Force) или передаются ВМС других стран – таких как Греция, Турция (кстати, обе – непримиримые противники), Египет, Оман, Бахрейн, Объединенные Арабские Эмираты. Трудно сказать, «виноват» ли в этом «Stark» или развал противостоявшей супердержавы, или же что-то другое, но закономерность в этом есть.

Возвращаясь к инциденту с фрегатом УРО «Stark», можно, по мнению авторов, заключить следующее.

• Современные надводные боевые корабли чрезвычайно уязвимы от поражения практически любыми более или менее значительными боевыми средствами*, которые чаще всего их не уничтожают, а лишают боеспособности на длительный период (а большего нередко и не требуется).

* – Понимая, что понятие «более или менее» – весьма абстрактное, приведем пример. Во время Вьетнамской войны американский крейсер УРО «Sterett» «поймал» в свое антенное поле всего одну противорадиолокационную ракету «Shrike» со сравнительно маломощной осколочной БЧ (выпущенную, кстати, со своего самолета) и почти полностью «ослеп», то есть утратил боеспособность.

• Проблема эффективной активной защиты от средств воздушного нападения (не важно – авиация или ракеты) до настоящего времени не только не решена, но, в сравнении с периодом Второй мировой войны, еще более обострилась.

• Даже сравнительно небольшие по объему мероприятия по конструктивной защите в сочетании с высокой профессиональной подготовкой экипажа дают весьма заметные положительные результаты.

Приложение

ПКР «Exocet» для вооружения надводных кораблей разработана и принята на вооружение в двух Модификациях: ММ.38 и ММ.40. Решение о разработке ПКР было принято правительством Франции в октябре1968 г., первый испытательный пуск состоялся в июле1970 г., через год ракета была запущена в серийное производство. Разработчик – фирма Aerospatiale.

К лету1979 г. фирма Aerospatiale имела заказ более чем на 1100 ракет от 23 стран, включая Францию. Ракетами «Exocet» вооружено свыше трехсот боевых кораблей.

ПКР «Exocet» ММ.38 запускается из палубных контейнерных ПУ прямоугольного сечения, выполненных из легких сплавов. Ракета без проверки и обслуживания хранится в контейнере более года. Для ММ.40 разработана более легкая стеклотекстолитовая цилиндрическая транспортно-пусковая установка. Это позволяет разместить четыре ПУ ММ.40 на месте, ранее занимавшемся одной ПУ ММ.38. Угол возвышения ПУ обоих типов – 12 град.

Рядом с ПУ в водонепроницаемой коробке размещается гироскопический блок (гиростабилизация), обеспечивающий мгновенную выдачу о положении ПУ относительно уровня моря. В систему управления огнем входят пульт управления, преобразователь координат, блок передачи И ввода данных в ракету. Целеуказание оружию выдают корабельные станции общего обнаружения, средства радио– и радиотехнической разведки (РР и РТР) и летательные аппараты, для которых в комплекс включена система приема И обработки данных. Общий вес всего комплекса ММ.38 для крупных кораблей с четырьмя ракетами в ТПК составляет 13,3 т. Для катеров создан облегченный вариант комплекса также на четыре ПКР весом 9,5 т.

Несколько позже на базе ПКР ММ.40 был создан и принят на вооружение авиационный вариант – АМ.39, отличающийся от базового только отсутствием стартовой ступени РДТТ и, следовательно, имеющий несколько меньший вес и длину.

Основные тактико-технические данные истребителя «Mirage» F.1 (экспортный вариант – F.1E)

Максимальный взлетный вес – 16200 кгс

Максимальная скорость (на большой высоте) – 2,2М

Рабочий потолок –20000 м

Полетное время без дозаправки в воздухе – 3 часа 45 минут

Вооружение: многофункциональная РЛС «Сирано» IV; две 30-мм пушки «Дефа» с боекомплектом 250 патронов; максимальная боевая нагрузка – 4.000 кгс (один подфюзеляжный, два подкрыльевых узла подвески, пилоны для УР класса «воздух-воздух» на законцовках крыльев)

Вступайте в нашу группу «Отвага 2004»

Поделиться в социальных сетях: