ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ В СИСТЕМЕ ВОЕННОГО ИСКУССТВА ЧЕРКЕСОВ (II)
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Анзор ОСТАХОВ | 18.07.2013 | 10:00
Начало
В тактике черкесов немаловажное место отводилось и отвлекающим атакам. В этом случае, они «совершали ложные нападения на какой-либо пункт, используя для отвлечения противника часть партии. Когда же неприятель бросался на помощь атакованному пункту, главные силы переходили через границу километрах в двадцати от места ложного нападения» и двигались к основному объекту нападения [18].
Другой тактический прием, в основе которого лежала хитрость, назывался «шутка лисицы с волком». Он применялся черкесами при отступлении, когда они хотели сохранить свои основные силы или военную добычу, не вступая при этом в серьезный бой с преследователями. Для этого выделялась небольшая группа всадников, которая, как будто нечаянно, выезжала навстречу противнику. Оказавшись в поле его зрения, всадники имитировали страх перед преследователями и начинали бегство по ложному пути, увлекая их за собой. Пока неприятель преследовал их, основная партия черкесов уходила в другом направлении [19]. Иногда черкесы выделяли несколько групп всадников, которые увлекали погоню по ложному следу в разных направлениях. Это приводило к полной дезориентации противника относительно основных сил черкесов [20].
В качестве элемента военной хитрости, черкесы иногда использовали боевой клич. Это происходило следующим образом. Убегая от преследователей, черкесы по возможности направлялись к лесу или к горному ущелью. Укрывшись в данных местах, они начинали издавать пронзительный боевой клич. В такой ситуации, по словам Т. Лапинского, «невозможно понять, происходит он из горла 13 или 100 человек…» [21]. Боясь ошибиться в численности черкесов, противник прекращал преследование [22].
Военная хитрость, укоренившись в боевой тактике черкесов, также проникла в систему их приемов индивидуального боя. К примеру, «всадник, оставив одну ногу в стремени, свешивался через бок лошади (допустим, справа), имитируя, что он убит. Когда преследователь догонял его с левой стороны, он неожиданно поднимался и стрелял в него» [23].
Другой прием индивидуального боя, основанный на хитрости, развивал выше указанный тактический прием «шу чапса». Он осуществлялся только в том случае, если черкес был левшой. Сначала черкесский всадник выполнял соответствующие действия, для того чтобы вражеские конники растянулись в цепочку. Когда этот момент наступал, черкес разворачивался и устремлялся прямо им навстречу, держа клинок в правой руке, имитируя праворукость. Направляя своего коня под правую руку неприятеля и сблизившись с ним, он резко менял направление и оказывался слева от неприятеля. Мгновенно перекинув свой клинок из правой руки в левую, черкес начинал рубить врагов. При этом сам он подвергался меньшей опасности, так как враги были правшами и, защищаясь от его ударов, вынуждены были наносить ответные удары из неудобного положения – через голову коня [24].
В эпоху Кавказской войны черкесы столкнулись с противником (русской армией), который значительно превосходил их по техническим и организационным параметрам. Это обстоятельство привело к тому, что в военном искусстве черкесов, тактические приемы, основанные на хитрости, стали доминировать над всеми остальными.
Н. Дубровин отмечал, что «… преимущества русских отрядов заставляли черкесов только в самых крайних случаях действовать наступательно» [25]. «В больших массах черкесская конница любила действовать холодным оружием, и только тогда, когда была значительно сильнее русских числом и замечала в русской цепи или в рядах беспорядок. Но если черкесы видели свою слабость, то искусно скрывались за деревьями, за камнями и за другими местными преградами и почти никогда не встречали русские войска с фронта, а нападали на боковые цепи и на арьергард. С фронта они действовали только тогда, когда местность особенно способствовала преграждению пути завалами» [26]. Поэтому черкесы для русских отрядов были, по словам Дубровина, «невидимым противником», которого они «никогда не видали» [27] и «причиною тому было сознание в превосходстве над собою русских отрядов» [28].
Этой же точки зрения придерживался и И.Ф. Бларамберг, который, характеризуя военное искусство черкесов, отмечал, что «… их войны – не что иное, как вереница засад и внезапных нападений» [29]. Он также озвучил причины, обусловившие данное обстоятельство: «Все же при всей своей храбрости они ничего не могут поделать с русской пехотой. Они решаются атаковать русских на равнине только при условии внезапности, чаще же стараются заманить их в леса и ущелья, где русские могут наделать массу ошибок, если не будут знать их хитрости…» [30]. Бларамберг отмечал, что сложившаяся у черкесов, в условиях существовавших реалий, боевая тактика, являлась достаточно эффективным средством противодействия русской армии: «… их никогда нельзя победить окончательно и полностью, так как они постоянно появляются и исчезают» [31].
Подтверждением этому служат и слова Э. Спенсера: «Ко всей этой храбрости мы можем добавить, что они владеют таким же количеством хитрости, ловкостью, что абсолютно невозможно перехитрить их: враг никогда не может рассчитать их движений, т.к. появляясь как из-под земли, они сейчас находятся в одном месте, затем – в другом, и даже ползут, подобно змее в траве и удивляют часового, дежурящего на воротах крепости; одним словом, каждое дерево, утес и кустарник служит черкесу засадой» [32]. Он отмечал, что «эти хитрые горцы притаятся, скрытые в течение целых дней горными проходами и, когда представится подходящий момент, обрушатся на их жертву, подобно тигру, и скроются в горах» [33].
Из всего вышесказанного, можно сделать следующий вывод. Военная хитрость применялась черкесами на протяжении всей их истории и занимала очень важное место в системе их военного искусства, укоренившись в основе многих тактических приемов. В период Кавказской войны она постепенно превратилась в один из доминирующих элементов черкесского военного искусства. Причина, обусловившая столь значительную роль военной хитрости, заключалась в том, что черкесы, в силу сложившихся исторических обстоятельств, не могли достичь паритета или превосходства над противником по ряду важных боевых параметров (численность, организация, техническое оснащение и др.). Именно в подобных ситуациях К. Клаузевиц видел истоки военной хитрости: «…чем более силы, подчиненные стратегическому руководству, оказываются по сравнению со своими задачами слабыми, тем стратегическое руководство будет более склонно к хитрости. Малочисленной и совершенно слабой стороне, которой уже не может помочь ни осторожность, ни мудрость, в тот момент, когда ее покидает сознавшее свое бессилие искусство, хитрость еще предлагает свои услуги как единственный якорь спасения» [34]. Прошлое военного искусства черкесов тому яркое подтверждение.
Примечания
18. Вилинбахов В.Б. Из истории русско-кабардинского боевого содружества. – Нальчик, 1982. – С.136.
19. Кешев А.Г. Избранные произведения. – Нальчик, 1976. – С.153.
20. Марзей А.С. Указ. соч. – С.79.
21. Лапинский Т. (Теффик-бей). Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. – Нальчик, 1995. – С.188.
22. Марзей А.С. Указ. соч. – С.86.
23. Там же. – С.79.
24. Гутов А.М. Дабаго: Новеллы. Рассказы. На каб. яз. – Нальчик, 1988. – С.32-35.
25. Дубровин Н. Указ. соч. – С.228.
26. Там же. – С.229.
27. Там же.
28. Там же. – С.228.
29. Бларамберг И. Кавказская рукопись. – Ставрополь, 1992. – С.38.
30. Там же. – С.112.
31. Там же.
32. Спенсер Э. Указ. соч. – С.43.
33. Там же. – С.41.
34. Клаузевиц К. Указ. соч. – С.136.
Источник: Научные проблемы гуманитарных исследований. Научно-теоретический журнал. – №1. – Пятигорск: ООО «Рекламно-информационное агентство на КМВ», 2006. – С.75-79.
воинское искусство / вооружения историография черкесы
