Суворовские боевые походы описаны во всех учебниках по российской истории, поэтому мы не будем на них подробно останавливаться. За пятьдесят три года службы на благо отечеству он одержал более шестьдесяти блестящих побед над противником и не потерпел ни одного поражения. О том, как ему это удавалось, почему солдаты готовы были идти в огонь и в воду за своим полководцем, каким человеком был Суворов в бытовой жизни, мы и попытаемся рассказать в этой статье.
«Урок» императрице
Суворов родился в семье генерал-аншефа — человека весьма образованного, тщательно следившего за воспитанием своих детей. С подачи отца Александр Васильевич еще в детстве изучил французский, немецкий, турецкий и итальянский языки — как это не удивительно, языки своих будущих противников. Службу он начал в семнадцать лет капралом в Семеновском полку и сразу же смог показать себя во время Семилетней войны в сражении под Кунесдорфом и при взятии Берлина.
Надо сказать, что к моменту становления Суворова как полководца, военное искусство находилось в крайне плачевном состоянии.
Война в то время велась «манерно», наподобие средневековых танцев. Войска противостоящих сторон разбредались в разные стороны, пытаясь охватить как можно большее пространство, окружить противника, и в результате теряли связь между собой. Долговременные перестрелки, в обязательном порядке предшествующие атаке, только выдавали присутствие войск, не нанося никакого существенного ущерба противнику. Всем этим «маневрам» Суворов быстро положил конец.
Еще, будучи полковником Астраханского полка, Суворов участвовал в маневрах у Царского Села. Одной стороной командовал граф Панин, другой — сама Екатерина II. Здесь граф впервые показал, как надлежит действовать русскому солдату. Не тратя времени попусту на стрельбу и долгие переходы «из позиции в позицию» Суворов одним ловким ударом своего полка ворвался в центр «противника» внеся туда полный хаос и неразбериху и принеся таким образом «своим» полную победу.
В другой раз ему было предписано идти с полком из Петербурга в Ригу. По существующим канонам на все «путешествие» должен был уйти месяц. Однако суворовский полк добрался до места назначения за четырнадцать дней, о чем граф тут же рапортовал в Военную коллегию.
Екатерина II прекрасно поняла все эти прозрачные намеки Суворова и уже тогда сказала о нем: «Это мой собственный, будущий генерал!»
Среди солдат
Беспрекословное подчинение начальству — главное условие для действующей армии — было доведено в российских войсках до совершенства. Но с его помощью, по мнению Суворова, можно достигнуть определенных пределов, и не более. А потому граф пытался, и очень успешно, развивать в душах своих солдат чувство уверенности и превосходства над всеми солдатами в мире, чувство гордости за себя, за свое оружие. Денис Давыдов пишет: «Прежние полководцы, вступая в командование войсками, обращались к войскам с пышными, непонятными для них речами. Суворов предпочел жить среди войска и вполне его изучил; его добродушие, доходившее до простодушия, его причуды в народном духе привлекали к нему сердца солдат. Он говорил с ними в походах и в лагере их наречием. Вместо огромных штабов он окружал себя людьми простыми».
Но добродушие графа никак не граничило со слюнтяйством. Особенно когда это касалось обучения войск. Широко известное высказывание Суворова, что лучшая защита — нападение, — вовсе не пустые слова. Свою доктрину он использовал повсеместно, даже если это было войскам не по нраву.
Взять, к примеру, удар конницей. Обязанность конницы состоит в том, чтобы разделять на части и уничтожать войска противника, следовательно, ее действия не должны ограничиваться быстротой и стройностью рядов. Ранее конница, врываясь в расположение врага, наводила небольшой переполох, а затем разворачивалась и скакала обратно, оправдывая свои действия тем, что лошади боятся выстрелов. Чтобы положить этой отговорке конец Суворов на учениях спешивал половину всадников и выстраивал их в цепь так, чтобы между ними могла пройти одна лошадь. Стоящие в цепи вооружались ружьями, заряженными холостыми патронами, а оставшиеся в седле должны были лететь на них всей массой. В тот момент, когда кони проскакивали сквозь цепь, раздавались выстрелы. Сразу после этого конница останавливала свой бег, всадники слезали с лошадей и начинали их успокаивать. На этом маневр заканчивался, и лошадей отводили в стойло.
Этой «школой прорыва» Суворов убивал сразу двух зайцев. Во-первых, лошади переставали пугаться направленных прямо им в морду выстрелов, и смело шли на вражеские цепи. Во-вторых, предчувствуя, что после завершения атаки их ждет отдых и теплое стойло, лошади за несколько метров до врага начинали буквально рваться вперед, в результате чего удар суворовской конницы опрокидывал и обращал в бегство самые закаленные в боях части противника.
Другое дело, что учебные проскоки всадников сквозь ряды спешившихся солдат иногда дорого стоили пехоте. Случалось, что от дыма ружейных выстрелов, от излишней торопливости или от своенравности лошадей, несколько всадников попадали в промежуток, назначенный для одного. Результатом могло быть увечье солдата, и даже его смерть. Вот отчего маневр был так неприятен тем, кому выпадал жребий играть роль пехоты. Но на эти несчастные случаи Суворов не обращал внимания. Когда ему доносили о жертвах, он обычно отвечал: «Бог с ними! Четыре, пять, десять человек убью; четыре, пять, десять тысяч выучу». И солдаты, относясь с опаской к подобным маневрам, мысленно соглашались с ним.
Отставка
О Суворове ходило множество легенд. После воцарения на троне императора Павла I, тогда уже фельдмаршал Суворов был отправлен в отставку. О том, как граф принял эту весть, народная молва рассказывает следующее: приказав всем войскам собраться в полной парадной форме, он сам вышел вперед во всех своих орденах.
Объявив солдатам и офицерам волю императора, Суворов стал снимать с себя все знаки отличий, причем говорил: «Этот орден дали вы мне, ребята, за такое-то сражение, этот за то». Все ордена складывались на барабан. Затем он снял с себя фельдмаршальский мундир, и надел простой кафтан.
Войска, растроганные до слез, кричали: «Не можем мы жить без тебя, батюшка Александр Васильевич, веди нас в Питер». Обратившись к принесшему тягостную весть генералу Ленденеру, Суворов сказал: «Доложите государю о том, что я могу сделать с войсками».
Один из офицеров, подойдя к Суворову, сказал ему что-то на ухо; на что граф, перекрестившись, сказал: «Что ты говоришь, как можно проливать кровь родную!»
Последние походы
Получив отставку, Суворов поселился в селе Кончанском, Новгородской губернии. Вскоре Павел I, по личной просьбе римского императора, написал графу письмо, в коем просил принять начальство над войсками и помочь изгнать французов из Италии. Получив письмо, Суворов отвечал: «Оно не ко мне, потому что адресовано на имя фельдмаршала, который не должен никогда покидать своей армии», после чего отправился в окрестные монастыри.
Только после того, как император восстановил графа во всех чинах и званиях, Суворов согласился взять на себя командование. Последовавшие за тем Итальянский и Швейцарский походы стали вершиной его полководческой славы. Именно к этим кампаниям относится знаменитое сражение на «Чертовом мосту» и легендарный переход через Альпы. После Швейцарского похода Суворов получил звание генералиссимуса, но снова попал в опалу, теперь уже до самой смерти.
Когда к умирающему Суворову приехал обер-шталмейстер граф Иван Павлович Кутайсов с требованием отчета в его действиях; он отвечал ему: «Я готовлюсь отдать отчет богу, а о государе я теперь и думать не хочу». Гроб этого великого человека, впавшего в немилость, сопровождали лишь три батальона; государь, не желая, чтобы военные отдали последний долг своему герою, назначил во время его похорон маневры.
- 12870 просмотров
Константин Федоров - постоянный автор "Хронотона". Живет в Петербурге. Журналист, путешественник, исследователь. По образованию - океанолог, всегда мечтал о морях и океанах и часто пишет на морскую тематику. Другие любимые темы - животные, новости науки, и, конечно, тайны прошлого.