Я приехал в Сьерра-Леоне, на Западное побережье Африки, чтобы привезти домой останки подполковника Роберта Маккензи*. Таково было мое намерение, но все произошло иначе.
* Роберт К. Маккензи – бывший американский ветеран вьетнамской войны, сотрудник журнала «Солдат удачи», основным занятием которого была наемная служба в армиях различны стран, где вспыхивали вооруженные конфликты – в Родезии, ЮАР, Мозамбике, Хорватии, Боснии и других. Будучи военным инструктором, погиб в Сьерра-Леоне 24 февраля 1995 года во время штурма одного из опорных пунктов. – Прим. «Отваги»
Вместо этого с группой южноафриканских наемников, в большинстве своем воевавших в Анголе ветеранов подразделений коммандос, я оказался вовлеченным в дела все того же бандитского восстания, в котором он был убит. Наемники действовали под эгидой одного южноафриканского подрядчика – организации, именуемой «Executive Outcomes» (EO).
Роберт Маккензи был убит в стычке в буше Сьерра-Леоне во второй половине дня 23 февраля 1995 года. Убившие его повстанцы так называемого Революционного объединенного фронта Сьерра-Леоне (Revolutionary United Front – RUF) представляли собой несколько тысяч недисциплинированных бандитов, в большинстве своем недовольных правительством и дезертировавших из армии Сьерра-Леоне солдат, которых поддерживала Либерия и к которым в большом числе примкнули местные жители, принужденные сделать это под угрозой мучительной смерти. Какими бы плохими ни были эти повстанцы, но у них по крайней мере имелась мотивация: перспектива захватить власть в этой стране и ее богатые алмазные копи.
 |
Правительственные войска, в отличие от повстанцев, в тот момент являлись солдатами лишь по названию. Подразделение правительственных войск в гарнизоне Кэмп-Чарли, на главной дороге из Фритауна в Бо (второй по величине город Сьерра-Леоне), в командование которым едва успел вступить Роберт Маккензи, представляло собой плохо подготовленных в военном отношении людей, которые были постоянно одурманены наркотиками и местным ромом. Этому подразделению была поставлена задача захватить опорный пункт повстанцев в Малал-Хиллс, в сотне километров восточнее столицы Фритаун.
Когда Боб впервые получил этот приказ, то доложил по радио штабу обороны во Фритауне, что его солдаты не готовы к боевым действиям такого рода. «Они даже не умеют стрелять из своего оружия»,– предупредил Боб.
«Неважно, – был ответ, – нам необходима демонстрация силы». Лояльный Маккензи заплатил за глупость своих начальников собственной жизнью.
Первым же залпом засевших в засаде повстанцев RUF были убиты два других офицера из подразделения Маккензи. Правительственные солдаты из местных побросали свое оружие и в панике бежали вниз, к подножию холма, который они собирались штурмовать. К моменту, когда они достигли дороги, многие уже успели скинуть с себя форменное обмундирование, под которым они имели обыкновение носить гражданскую одежду.
Я предложил главе миссии Красного Креста во Фритауне Примо Корваро попытаться забрать у повстанцев останки Маккензи. Он предостерег меня от дальнейших попыток такого рода: «Вы рискуете собственной жизнью. Всякий, кто окажется рядом с этими бандитами, будет ими убит. Во-первых, они все еще удерживают Малал-Хиллс. Повстанцев RUF там очень много, и они контролируют всю округу. Во-вторых, согласно международному праву, наемники как таковые не обладают никаким статусом. Даже то, что я обсуждаю с вами дело Маккензи, противоречит нашим основополагающим принципам. Мы против присутствия наемников в Сьерра-Леоне».
«Даже невзирая на то, что эта страна катится к анархии такого рода, какая воцарилась в Либерии?» – спросил я. (Было хорошо известно, что начавшие в 1992 году гражданскую войну в Сьерра-Леоне повстанцы RUF прибыли из Либерии.)
«Наемники неприемлемы для нас ни при каких обстоятельствах, – настаивал он. – И последний аргумент. Всякого, кто попытается хотя бы выяснить что-либо об этих наемниках, повстанцы начнут преследовать и убьют». (Корваро получил эту информацию за несколько недель до нашего разговора, во время своей последней встречи с лидером повстанцев Фодеем Санко на его базе на юге страны.)
Было ясно, что мнение руководителя местной миссии Красного Креста невозможно поколебать; его предубеждение стало еще более очевидным, когда вскоре после нашей встречи он отказался от предложения доставить на южноафриканских вертолетах рис голодавшим мирным жителям Сьерра-Леоне, которые были принуждены повстанцами покинуть свои дома. Его позиция противоречила здравому смыслу; однако ни для кого не является секретом, что всякий раз, когда Фодей Санко намеревается сделать политическое заявление, он прибегает к услугам Красного Креста.
Я на этом не успокоился. Я обратился к преемникам Маккензи, представителям южноафриканской компании ЕО, в надежде, что они помогут мне попасть на место гибели Маккензи. Я был так настойчив отчасти и потому, что у жены Боба, Сибиллы Маккензи, возникли проблемы со страховой компанией, где была застрахована жизнь Боба: не было «доказательств» факта его гибели.
Компания «Executive Outcomes» (ЕО) – южноафриканская организация, которая использует бывших военнослужащих сил специального назначения ЮАР для подготовки и боевого сплачивания африканских армий, ведущих борьбу с повстанцами в своих странах. Ее людям, которые прибыли в Сьерра-Леоне через два месяца после гибели Маккензи, буквально за месяц удалось изменить ситуацию в этой стране. Они подоспели как раз вовремя, ибо Фодей Санко со своими головорезами уже подобрался к Фритауну на расстояние 20 миль (32 км).
На второй день моего пребывания в штабе обороны Сьерра-Леоне я стал очевидцем подготовки одного взвода правительственных войск к сопровождению автомобильного конвоя, который должен был отправиться из Фритауна в Бо по дороге длиною около 350 км, пролегавшей преимущественно в буше. К 11.00 все солдаты этого взвода уже были до одури накачаны наркотиками. Когда тремя часами позже они двинулись в путь, то были готовы завоевать Америку. Примерно за два часа до наступления темноты конвой попал под сильный огонь повстанцев, и все солдаты охранения разбежались. Ни один из них даже не пытался отразить нападение, и они опомнились лишь тогда, когда оказались вне досягаемости огня противника.
В результате 21 из примерно 70 автомобилей конвоя был подбит или сожжен; при этом погибло 15 гражданских людей, многие из которых были заколоты штыками, поскольку у повстанцев RUF не хватало патронов, чтобы их застрелить. В составе охранения конвоя насчитывалось примерно 120 солдат, а в засаде находилось всего около 40 повстанцев, из которых лишь половина имела оружие. Ни один из тех восьми или девяти гранатометных выстрелов, которые были сделаны по конвою, не попал в цель: все эти реактивные гранаты взорвались в буше, не причинив конвою никакого вреда. Скорее всего, повстанцы также приняли перед боем свою дозу наркотиков и рома. Даже слабое сопротивление могло бы заставить их прекратить атаку.
 |
А где же были наемники ЕО? С ними просто не консультировались. Ранее все планы сопровождения конвоев разрабатывались под руководством представителя ЕО полковника Энди Брауна. На этот раз Фритаун решил самостоятельно провести операцию, и результаты оказались трагическими.
Возглавляемый Фодеем Санко RUF обладает большим психологическим преимуществом перед правительственными силами. В прошлом успехи повстанцев объяснялись главным образом их устрашающей репутацией людей, способных отрезать своим врагам руки, ноги и есть человеческое мясо.
Однако когда в Сьерра-Леоне появились наемники ЕО, которые взяли на себя руководство действиями правительственных войск, положение дел кардинально изменилось. Мне довелось участвовать в одной из операций правительственных войск, проводившейся под командованием представителя ЕО. Правительственным войскам была поставлена задача разгромить базу повстанцев RUF, которая угрожала алмазным копям.
Поднявшись в 05.00, мы были вынуждены ждать, когда рассеется туман в окружавших нас джунглях и горах. Бывшую советскую БМП-2 пришлось заводить с буксира. Используемые сьерра-леонской армией БМП сильно изношены. Траки гусениц, а также двигатели этих БМП не раз бывали повреждены огнем противника. Но, когда БМП-2 исправны, их 30-мм автоматические пушки и пулеметы ПКТ являются божьим даром: один шум, по-видимому, уже пугает повстанцев, а эти БМП производят очень много шума.
Повстанцы RUF в районах алмазных месторождений
Когда мы проезжали Куидо, крупнейший город в районе алмазного месторождения Коно, все его жители высыпали на улицу, чтобы приветствовать нас. Сьерра-леонская армия – при поддержке ЕО – в июне прошлого года прогнала повстанцев из Куидо, и местные жители любят за это правительственных солдат. Бандиты RUF подвергли пыткам половину населения города и утащили все, что не было намертво закреплено, оставив после себя сотни замученных людей.
 |
В деревне Воама, состоявшей из дюжины мазанок с тонкой крышей, мы впервые заметили признаки повстанцев. Местные жители давно бежали из этой деревни, однако в ней кто-то жил: вдоль дороги были разбросаны полуочищенные фрукты; рядом с еще дымившимися около домов очагами стояли горшки для приготовления пищи; кучка обветшалых табуреток указывала, где проходило сборище людей.
Через несколько минут после того, как мы миновали деревню Воама, мы наткнулись на первую примитивную – однако же весьма эффективную – систему раннего предупреждения повстанцев: уложенные поперек дороги в несколько слоев листы гофрированного железа. Проезжающие по ним машины заставляют железо скрипеть и грохотать. Подобная система позволяет заблаговременно узнавать о приближении моторизованного противника в темное время суток.
Еще два часа утомительного продирания через джунгли по дороге, которую можно охарактеризовать как одну из самых скверных в мире, и вот мы уже в нескольких милях от деревни Байама. Когда-то это была процветающая деревня, имевшая почтовое отделение и католическую церковь, но ее основательно пограбили повстанцы RUF. По ранее поступившим данным разведки, которую тайно вел в буше отряд следопытов правительственных войск, в этой деревне размещалось подразделение повстанцев. Численность этого подразделения оценивалась в 60 человек; на их вооружении состояли винтовки и ручные противотанковые гранатометы.
С тем, чтобы компенсировать нехватку тяжелого вооружения, бандиты RUF вырыли на дороге большие ямы, замаскировав их сверху бамбуковыми побегами, пучками слоновьей травы и присыпав тонким слоем почвы. Эти ямы-ловушки могли бы оказаться эффективными, если бы мы не были заранее предупреждены о них. Попади в такую яму БМП, пришлось бы затратить несколько суток на то, чтобы вручную освободить ее из плена.
Затем последовала Байама и первая серьезная засада. С деревьев над нашей головой в нас раз шесть выстрелили из ручных противотанковых гранатометов. Автоматические 30-мм пушки наших БМП немедленно ответили огнем. Действия противника не были скоординированными, и мы потерь не имели. Наши солдаты уничтожили нескольких повстанцев, засевших в одном кирпичном здании, но прежде, чем мы смогли добраться до их трупов, пришлось провести операцию по очистке от противника данного участка местности. Послышались новые выстрелы РПГ, им ответили очереди наших автоматов АК, перемежавшиеся отчетливой дробью выстрелов автоматических пушек. Наши солдаты (среди которых черных было в 8 раз больше, чем белых) развернулись в цепь по обе стороны от меня. Над головой кружили транспортно-боевые вертолеты Ми-17; их 7,62-мм пулеметы обеспечивали достаточную авиационную поддержку наземных сил.
Я старался держаться поближе к головной БМП, укрываясь за ее броней, когда эти машины продвигались вперед еще на 200 метров. БМП давали нам некоторое успокоение, хотя они сильно шумели и временами обдавали нас облаками смрадного дыма из выхлопных труб. Теперь огонь продолжали вести только наши солдаты да следовавшие за ними следопыты, которые проводили окончательную «зачистку» деревни.
По радио продолжали поступать сообщения о новых убитых врагах, однако при подсчете трупов выяснилось, что убитых всего трое. Впоследствии по данным радиоперехвата было установлено, что еще около десятка повстанцев было уничтожено огнем вертолетов. Таким образом, противник потерял убитыми около 25% своих солдат.
Уловки повстанцев
Нам не составило труда захватить лагерь повстанцев на вершине холма, поскольку противник оставил его без боя. Место для лагеря было выбрано весьма удачно. Лагерь находился в конце длинной тропинки, которую окружала очень густая растительность. Всем, кто пожелал бы приблизиться к лагерю, по необходимости пришлось бы следовать в колонне по одному. На этой тропинке мы обнаружили еще четыре места для организации засады, однако противника там не оказалось. В спешке покидая лагерь, повстанцы оставили одежду, продукты и имущество. Вполне возможно, что повстанцы лежали в одном-двух метрах от нас в густом буше и следили за нами.
 |
Их самой хитрой уловкой, рассчитанной на то, чтобы воспрепятствовать нападению на лагерь пеших врагов, были два бамбуковых шеста, перекинутых через быстрый ручей. Нам пришлось преодолевать это препятствие по одному, опасно балансируя с винтовкой в одной руке и держась за страховочный канат другой рукой. Они вполне могли перестрелять нас, но никто нас там не поджидал. Сам лагерь являл собой образец в части касающейся планировки, поддержания чистоты и организации обороны. Опять же, добраться к нему можно было лишь по узкой тропинке длиной около 700 метров. Оказавшись в лагере, мы поняли, что он является крупным региональным пунктом управления повстанцев. Некоторые конструкции из оцинкованного железа были разрушены минометным огнем, которым мы щедро поливали объект перед атакой, но почти все ценное повстанцы сумели унести с собой. Ясно, что они готовились к тактическому отходу и оставили нам лишь предметы одежды да постельные принадлежности. Те, кто строил эту базу, безусловно имели большой опыт в делах такого рода. Кто это были: вьетнамцы, никарагуанцы, а может, ливийцы? Нам оставалось лишь гадать.
Командный пункт располагался в центре лагеря, а туалеты были устроены на значительном удалении от жилой зоны сзади. Они представляли собой вырытые в земле ямы, поверх которых были уложены бревна. Те, кто ими пользовался, содержали туалеты в идеальной чистоте – можно с определенностью утверждать, что для жителей Западной Африки подобные привычки не характерны.
Через пару часов мы покинули этот лагерь, оставив в нем около сотни правительственных следопытов, которые должны были его удерживать. Однако когда на следующий день я добрался до Фритауна, то узнал, что через 18 часов после нашего ухода повстанцы вернулись и выбили следопытов из лагеря.
Следопыты потеряли семь человек, хотя возможно, некоторые из этого числа сумели укрыться в буше.
К тому времени, когда в Сьерра-Леоне прибыли наемники ЕО, тысячи иностранцев бежали из этой страны. Ливанская диаспора Сьерра-Леоне, которая держит в своих руках почти всю торговлю в стране, сократилась примерно до 8000 человек против обычных 35000. Даже океанские суда перестали заходить в порт Фритауна.
Повстанцы контролировали не только важнейшие сьерра-леонские алмазные копи на востоке страны, в Коно, но и принадлежавшие англичанам рутиловые шахты, где сосредоточено около четверти всех разведанных мировых запасов титана. Бокситовые рудники Сьерра-Леоне также были захвачены повстанцами.
«Когда мы впервые оказались в столице, власти Фритауна устроили нам торжественный проезд по центральной части города. Все население высыпало на улицы, чтобы приветствовать «южноафриканских освободителей», как они нас именовали», – рассказывал подполковник Карл Альберте, который в то время руководил подготовкой экипажей правительственных боевых вертолетов Ми-24 российского производства.
«Их энтузиазм был безграничен. Я тогда подумал: «Черт возьми, мы крепко нужны этим парням! Они в отчаянном положении! Должно быть, там, за горами, обосновались злые ведьмы. А быть может, все это – большая ошибка», – Альберте был не единственным в ЕО, кто сомневался в мудрости решения о направлении южноафриканских наемников в Сьерра-Леоне. Южноафриканцы прибыли туда на своих вертолетах Ми-17 российского производства, которые могут брать на борт 40 десантников с полной боевой выкладкой и вооружены пулеметами, обеспечивающими авиационную поддержку наземных сил.
Для пилотирования транспортно-боевых вертолетов Ми-24 российского производства, закупленных правительством Сьерра-Леоне в целях борьбы с сосредоточениями войск повстанцев, были наняты русские летчики. Обслуживание этих вертолетов осуществляли украинские техники.
 |
После месячной переподготовки и значительной работы по планированию операций, проделанной совместно с представителями вооруженных сил Республики Сьерра-Леоне, ЕО начала действовать. То, что планировалось осуществить за два месяца, заняло всего 8 суток. Повстанцы RUF были выбиты из своих баз вблизи столицы страны.
«Это было непросто. Только что начался сезон дождей, – рассказывал полковник Браун. – А поэтому мы не могли обеспечить той мобильности, которая нам требовалась. Нам пришлось держать наши БМП подальше от буша, иначе они быстро застряли бы там. Правительственные войска намеревались нанести удар по крупной базе повстанцев в Ма-Шерве, неподалеку от казарм Уотерло, где сегодня мы осуществляем значительную часть нашей боевой подготовки».
Хорошо защищенные позиции на склоне горы, занимавшие площадь около 500 кв. ярдов (418 кв. м), обороняли около 300 повстанцев RUF. Западноафриканцы при поддержке наемников ЕО начали наступление на эту базу, которого меньше всего на свете ожидали повстанцы. Такого здесь никогда не случалось; в восточных районах – да, но не на побережье.
«За двое суток относительно тяжелых боев повстанцы потеряли около 50 человек убитыми. У нас был ранен один человек, – вспоминал Браун. – Это было первое по-настоящему крупное сражение в этой войне, в котором правительственные войска добились реального успеха. Они были очень довольны». После этого повстанцы разделились, часть из них ушла на другие базы внутри страны. На момент написания настоящей статьи Фодей Санко имеет в своем распоряжении около 20 боевых отрядов по всей стране.
 |
«Тех, кто остался, мы продолжали громить и после наступления темноты, используя приборы ночного видения. Мы могли видеть, где они накапливаются, и тогда русские на вертолетах Ми-24 начинали поливать их огнем своих многоствольных скорострельных пушек», – рассказывал Браун. – Вертолеты Ми-24 в Сьерра-Леоне вооружены четырехствольными автоматическими пушками (имеется в виду 12.7-мм четырехствольный пулемет ЯкБ – прим, «Отваги»), а также автоматическими гранатометами, что дает им устрашающую огневую мощь.
«После того, как позиции повстанцев обработает наша авиация, солдаты совершают очередной бросок вперед, используя транспортно-десантные вертолеты, как это делали мы во времена войны в Анголе, – рассказывал бывший полковник сил обороны ЮАР.
По словам Брауна, многие тактические приемы, которым ЕО обучала военнослужащих вооруженных сил Республики Сьерра-Леоне, существенно отличались от всего, что ранее использовалось в Западной Африке. «Но то, что мы им показывали, приносило результаты, – говорил Браун. – Им это нравилось, и, что более важно, они быстро осваивали эти приемы».
Следующий этап военных действий предусматривал освобождение из-под контроля повстанцев RUF алмазных месторождений на востоке страны. Ранее полученные разведывательные сведения свидетельствовали о том, что одной из главных причин поддержки движения Фодея Санко либерийцами было желание набить собственные сундуки алмазами.
Завоевание сердец и алмазных копей
С момента начала гражданской войны повстанцы RUF захватывали Куидо, главный город в районе алмазных месторождений Коно, на востоке страны, дважды: в первый раз – в 1992 году, вскоре после начала восстания (тогда правительственным войскам с помощью гвинейских солдат удалось отбить город через 9 месяцев), затем снова – в апреле 1995 года. Правительство всякий раз несло серьезные убытки, ибо добываемые в районе Коно драгоценные камни составляют существенную долю его доходов.
|
Обратите внимание на турельную установку 20-мм автоматической пушки и спаренного 7,62-мм пулемета на крыше башни головной БМП-2 (см. также фото в начале статьи) |
Спустя месяц после сражения в районе Фритауна южноафриканцы вновь начали активные боевые действия, в которых приняло участие большое число сьерра-леонских солдат, на этот раз подготовленных к серьезным боям. Новая операция предусматривала два этапа. Высшие военные чины Сьерра-Леоне отводили на ее осуществление 10 суток; фактически она была завершена за 2 суток. Ударные силы были усилены двумя БМП-2, которые заняли место в голове и в хвосте колонны, состоявшей примерно из 20 машин.
Полковник Браун разъяснил концепцию организации боевой подготовки, проводимой под эгидой ЕО: «Мы работаем в рамках параметров, которые для западноафриканцев совершенно новы. В прошлом повстанцы RUF всегда выбирали для организации засад определенные позиции – узкое дефиле или холм, господствовавший над дорогой, где мы в случае внезапного нападения оказались бы скованными в своих действиях. Но повстанцы, как правило, совершали одну ошибку: они допускали огласку своих намерений».
Далее Браун сказал: «Соответственно, когда мы приближались к месту, где была возможна засада, мы останавливали наши машины, не глуша двигатели. Затем сьерра-леонцы; которым помогали наши люди, отправлялись к месту засады пешком и внезапно нападали на повстанцев там, где те лежали в ожидании, когда подойдет наша колонна. Нередко шок был настолько сильным, что противник даже не открывал ответного огня». По утверждению полковника, повстанцы RUF несли большие потери.
«В других случаях правительственные войска прибегали к обстрелу вероятных мест организации засады из минометов, а позже, когда мы выдвигались вперед, то могли судить о том, где в действительности укрывались участники засады», – рассказывал Браун.
По словам Брауна, до прибытия в Сьерра-Леоне южноафриканских наемников, война в этой стране велась по определенному шаблону. «Войска противоборствующих сторон сталкивались где-нибудь в буше или на дороге, делали один-два залпа и затем отходили. Вопрос о том, чтобы повторить атаку, даже не стоял. А это как раз одна из тех вещей, которым мы быстро научили правительственных солдат», – говорил полковник.
Человеком, который представляет ЕО в восточной части Сьерра-Леоне и тесно сотрудничает с министерством обороны Республики Сьерра-Леоне, является полковник Рельф, угрюмая, почти патриархальная фигура, которую, можно легко принять за ветерана бурской войны. Даже одна из стен дома, в котором он разместил свой штаб, разрушена в результате минометного обстрела.
Рельф планирует позднее в текущем году атаковать штаб Фодея Санко в местечке Джой-Кой, сильно укрепленном лагере в почти недоступной местности между рекой Моа и заповедником Камбуи Форест. Важно отметить, что этот лагерь находится всего в однодневном переходе от границы Либерии.
«Мы совершали облеты этого лагеря, но повстанцы обычно открывали по нам огонь из всех видов оружия, – заявил Альберте. – Они обстреливали нас из ручных противотанковых гранатометов РПГ-7, делая десятки выстрелов, пока мы не улетали прочь».
К моменту моего прибытия в Сьерра-Леоне в середине августа 1995 года обстановка в стране вновь стала относительно стабильной. На некоторых дорогах в южных районах по-прежнему устраивались засады, но в целом Фритаун был в безопасности, а алмазные копи вновь выдавали продукцию. ЕО к тому времени успела подготовить три крупных формирования сьерра-леонской армии.
С самого начала главной целью «Executive Outcomes» являлось приведение в боеспособное состояние сьерра-леонской армии, что означало необходимость радикальной переподготовки ее солдат. «Все, что они изучили или пытались изучить в прошлом, мы отбросили прочь и начали готовить их «с нуля». Все!» – говорил Браун.
 |
«Разведки не было вовсе. Мне пришлось создать разведывательную службу. Пришлось решать проблемы элементарного снабжения войск, связи и транспорта», – говорил Браун. Ему приходилось объяснять сьерра-леонским солдатам такие основополагающие вещи, как, например, правила и порядок действий при стрельбе из винтовки.
Спиртное и наркотики – ранее входившие в рацион – были запрещены. Солдаты громко протестовали, но после того как, впервые будучи трезвыми, они попали в засаду на дороге Фритаун-Бо и сумели обратить нападавших в бегство, понимание необходимости введения такого запрета окрепло. Дела пошли еще лучше, когда через несколько недель после этого случая Брауну удалось поднять их в контратаку на 91-й миле, одной из самых «горячих точек» на этой войне.
Сумеет ли ЕО переподготовить всю сьерра-леонскую армию? Представители этой организации полны надежды даже несмотря на тот факт, что три четверти четырехмиллионного населения этой страны неграмотны. Кадры ЕО являются профессиональными инструкторами, а большинство их чернокожих солдат – уроженцы Юга Африки. Они научились воевать и получили боевое крещение в ходе войны в Анголе.
В тех немногих боевых эпизодах, в которых мне довелось участвовать (две засады в течение одного дня восточнее Куидо, сопровождение автомобильного конвоя и нападение на лагерь повстанцев, располагавшийся на вершине холма), именно чернокожие наемники ЕО с солдатами отборного сьерра-леонского подразделения всякий раз оказывались впереди и вели за собой остальных.
Услуги специалистов ЕО оплачиваются, разумеется, в соответствии с воинским званием, но никто не получает менее 1500 долларов в месяц. Старшие офицеры получают в 3–4 раза больше названной суммы. Каждые два месяца наемникам предоставляется двухнедельный оплачиваемый отпуск (они обязаны его использовать; накапливать отпуска запрещено). То же самое относится к людям ЕО, которые находятся в Анголе, где идут ожесточенные бои, и рота наемников несет боевые потери.
Основным предназначением ЕО в бесконечной череде африканских войн является обучение местных военных кадров, обеспечение охраны и организация местных вооруженных формирований. Наемники также участвуют в боевых действиях вместе со своими подопечными. Когда по ним ведут огонь, они активно отвечают на него. Они с удовольствием наносят упреждающие удары, если с их помощью удается спасти жизни людей.
Отношения между персоналом ЕО и вооруженными силами Республики Сьерра-Леоне кажутся хорошими. Все радиопереговоры наемники ЕО ведут исключительно на языке африкаанс, не столько по причине племенного патриотизма, сколько ради того, чтобы противник не смог понять открытых радиосообщений. Тем не менее, значительная часть радиосообщений передается в закодированном виде. Наемники ЕО используют для радиосвязи такие же приемопередатчики со скачкообразным изменением рабочей частоты, какие армия ЮАР использовала в Анголе в период 1970-80-х годов.
Братья-мясники
Фодей Санко в своих листовках и выступлениях по радио делает особый упор на стремление «освободить моих соотечественников от злоупотреблений и коррупции военного руководства страны». Что ж, он имеет основания для обвинений такого рода. Справедливость подобных обвинений подтверждается длящимися многие годы злоупотреблениями властью, коррупцией и несправедливостью. Непотизм в правительственных кругах процветает. Жирные коты в высших военных кругах Фритауна все имеют счета в иностранных банках. Некоторые из них регулярно получают свою долю прибылей от незаконного экспорта алмазов, которым занимаются ливанские торговцы, систематически грабящие национальные ресурсы страны.
 |
Но, разрушая поселения и зверски убивая их обитателей, повстанцы RUF значительно ослабили любые надежды на то, что их «дело» победит. Очевидно, никто не рассказал Санко о фундаментальном принципе учения Мао Цзэдуна, который гласит, что необходимо «плавать как рыба в водах народных масс». Опять же, зверства менторов RUF в соседней Либерии, от которых кровь стынет в жилах, никоим образом не помогли им. Санко начал свою войну против правительства Сьерра-Леоне с территории Либерии. Ни для кого не секрет, что Санко и Мясник, как называют диктатора Либерии Чарльза Тейлора в большинстве средств массовой информации Западной Африки, являются товарищами по оружию.
Только лишь в силу одного этого Санко и его последователи неизбежно проиграют свою войну. Их ресурсы большей частью уже истощены. Но, для того чтобы диктовать ход событий в этой войне, правительству и организациям наемников, подобным ЕО, придется приложить еще немало усилий.
Сегодня повстанцы RUF могут сжечь ту или иную деревню, убить невинных людей или уничтожить часть машин в составе автомобильного конвоя, но организация RUF практически распалась из-за собственных эксцессов. Печально то, что нападение RUF на Сьерра-Леоне показало, как легко можно развязать партизанскую войну в Африке. Для этого требуется иметь дюжину недовольных правительством солдат, несколько ящиков автоматов АК и, пожалуй, небольшую поддержку извне.
Может случиться, что беспорядки в Сьерра-Леоне окажутся не последней африканской войной, в которой придется участвовать черным и белым южноафриканским солдатам. Возвратившись во Фритаун, я предъявил представителю ЕО Лафрасу Льюитингу обвинение в том, что его организация использует наемников. Он был откровенен: «Называйте нас, как хотите: наемниками, солдатами удачи или просто солдатами, – «Executive Outcome» является высокопрофессиональной организацией. Именно благодаря нашим усилиям в Анголе Джонас Савимби был вынужден искать пути к прекращению военных действий».
Далее он сказал: «Как следствие этого, сегодня в Анголе воцарился мир или, скорее, наступило относительное спокойствие. Даже ангольское правительство признает это. То же самое и в Сьерра-Леоне. Если бы мы не пришли в эту страну и не изгнали повстанцев из пригородов Фритауна, здесь возникла бы та же ситуация, что в Либерии. Хочет ли кто-нибудь этого на самом деле? Нужна ли народу такая анархия? И какое значение имеет, кто или что было использовано, чтобы помешать подобному сценарию превратиться в действительность?
Однако мы как организация, занимающаяся военной подготовкой личного состава, не всемогущи. Мы также знаем, что вечно не будем здесь оставаться. Да мы этого и не хотим. Именно поэтому мы затрачиваем столько времени и усилий на подготовку местных военнослужащих к решению задач, которые стоят перед ними. Откровенно говоря, мы неплохо справляемся со своими обязанностями. Как бы там ни было, но именно за это нам платят… мы учим секретам военного мастерства».
Я задал вопрос, кто оплачивает услуги специалистов ЕО в Сьерра-Леоне, ибо мне приходилось слышать, что их операции в Анголе финансировались некоторыми нефтяными компаниями. «Участвует ли компания «Дебирс» в этом деле?» – спросил я. В конце концов, эта компания только что получила крупную концессию на добычу рассыпных алмазов в одной из рек вблизи побережья; должны же они были сделать что-то, чтобы удостоиться такой чести.
«Ничего подобного! – ответил мне Лафрас Льюитинг. – Фактически компания «Дебирс» отказывается нас признавать. Они весьма враждебно относятся к нам во Фритауне, хотя мы помогли сохранить и их прибыли тоже».
«Принимают ли наемники ЕО непосредственное участие в боевых действиях, когда на вас в действительности возложены лишь задачи обучения местных военнослужащих?» – спросил я.
Льюитинг внимательно посмотрел на меня прежде, чем ответить: «Мы не рвемся в бой. В бою всякое может случиться. Это может дорого нам обойтись. Мы помогаем другим научиться воевать. Но, если я или мои командиры считаем, что кто-то из наших людей оказался в опасной ситуации, где их могут убить или ранить, тогда мы принимаем все необходимые меры противодействия подобной угрозе. Все мои подчиненные являются профессионалами с большим боевым опытом. Никто из них не станет рисковать зазря».
Тогда я спросил об очевидном: «Есть ли другие войны, в которые может оказаться вовлеченной ЕО?»
«Разумеется, сегодня в мире множество вооруженных конфликтов… слишком много людей… слишком сильны противоречия… Нам даже предложили отправиться в Боснию, но мы отклонили это предложение. Мы не дураки», – был ответ.
