* Подполковник Евгений Кудрявцев в должности штурмана звена, командира экипажа принимал участие в боевых действиях в ДРА в 1982–1983 гг. в провинции Шинданд и в 1986–1987 гг. в провинции Джелалабад. Награжден двумя орденами Красной Звезды и орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах» 3-й степени.
«Дайте нам «Черную акулу»»
В конце 1990-х мне довелось разговаривать с вертолетчиками, воевавшими в Чечне. По их словам, вертолеты применяли только для эвакуации раненых и нанесения бомбово-штурмовых ударов исключительно в светлое время суток. Причем бомбили и стреляли с максимальной для таких целей высоты: полторы-две тысячи метров. Разброс НУРСов при залпе с такой высоты настолько велик, что ни о каких «точечных ударах» и речи быть не могло. По их словам, как правило, ночью боевую работу не вели. Формирования же боевиков имели привычку перегруппировываться и вести активные действия как раз по ночам.
Невозможность использования вертолетов в темное время суток пилоты объясняли тем, что были оснащены морально и физически устаревшими Ми-8 и Ми-24. О таких новых машинах, как всепогодные «Черная акула» и «Аллигатор», им оставалось только мечтать.
Однако, по словам тех, кто воевал в Афганистане, там летали на тех же Ми-8 и Ми-24. Если рассказать сейчас молодому поколению летчиков, как их старшие товарищи в Афганистане работали на предельно малых высотах в горах и ночью, они могут не поверить. Тем не менее, так было.
Первый блин комом
В октябре 1982 года отдельная вертолетная эскадрилья Ми-8, которой тогда командовал подполковник А. Рыжков, дислоцировалась в провинции Шинданд. Эскадрилья прикрывала мотострелковую дивизию, действовавшую в районе ирано-афганской границы. Главной задачей, ставившейся перед вертолетчиками, была охота на караваны шедших из Ирана моджахедов. Охоту, как правило, вели исключительно ночью. Потому что именно ночь использовали моджахеды для скрытного пересечения границы. Однако, с другой стороны, ночь давала возможность вертолетчикам не спутать военную цель с гражданской: в это время суток все передвижения были запрещены.
Дело было новое, и методику приходилось отрабатывать на ходу. Сначала эскадрилья работала, особо не отходя от общей тактики штурмовки.
Каждую ночь пара «шмелей» (так звали Ми-8) выходила в район границы и, в ожидании колонны машин, барражировала на высоте двух тысяч метров. С иранской стороны вплоть до афганской стороны пролегала пустыня, плавно переходящая в горы. В пустыне с такой высоты, в ясную погоду, караван довольно легко можно было заметить по свету фар – едва ли не за сто километров.
Когда пилоты «вертушек» замечали колонну, с ведомого вертолета пускался осветительный снаряд или сбрасывался САБ-250. После чего ведущий давал залп НУРСами, прицеливаясь по фарам передней машины, и моментально уходил в сторону на повторный заход, давая место ведомому. На первый взгляд не лишенная изящности схема…
Увы, в жизни все оказалось не так хорошо. При пуске неуправляемых реактивных снарядов с большой высоты велико и рассеивание. В итоге моджахедам чаще всего доставались только осколки, так как прямое попадание было далеко не всегда. Во время подобной атаки удавалось сделать всего один-два залпа: «духи» срочно выключали фары и, как тараканы от света, разбегались кто куда.
На фоне местности, характерной для Афганистана, ночью трудно отыскать выкрашенную в темный цвет машину. К тому же при частых заходах на угол атаки можно нарваться на неприятность в виде ПЗРК. В итоге, исчерпав эффект внезапности, пара чаще всего уходила в другой район, где все начиналось сначала.
Если в результате такой работы удавалось сжечь одну-две машины (в караван обычно входило до четырех-пяти автомобилей) – это считалось хорошим показателем. Нередко досмотровая группа десантников, прилетевшая на утро, обнаруживала лишь воронки от НУРСов.
Требовалось работать наверняка. Для этой цели даже пробовали подвешивать под «брюхо» вертолета танковую фару-прожектор. Видимость увеличивалась настолько же, как и риск быть самим обнаруженными. От этой затеи вскоре пришлось отказаться.
«Подползай к нему с подветренной…»
Выход из положения нашел капитан Хорев. Его метод заключался в том, что пара «вертушек» дожидалась караван на той же высоте: полторы-две тысячи метров, и лишь затем шла на сближение, одновременно опускаясь до двадцати пяти – тридцати метров. Одна «вертушка» заходила с тыла на головную машину колонны, вторая пристраивалась в хвост к замыкающей. Скорость вертолета при этом гасили практически до зависания.
Особенность атаки заключалась в том, что следовало подбираться к колонне противника с подветренной стороны. Ветер относил звук вертолетных двигателей и свист винтов в горы, тем самым создавалось впечатление, что вертолеты находятся где-то далеко. А «шмели» тут как тут! Применяя подобную тактику, колонны моджахедов не раз удавалось застигнуть врасплох. «Вертушки» подкрадывались к моджахедам словно на цыпочках.
Ми-8 заходил на автомобиль сзади со стороны бензобака, зависал над ним. После чего борттехник из курсового пулемета ПКТ калибра 7,62 мм и правый летчик – «правак» открывали стрельбу. «Правак» стрелял из автомата, открыв окно блистера и высунувшись наружу. В бензобак попадали практически одновременно, и «духи» не успевали даже выскочить из пылающей машины.
Любопытно, что результаты стрельбы из автомата при такой охоте по меткости превосходили пулеметные. Наверное, тут уместна аналогия с охотой на волков, ведущаяся с вертолета. Чем поворотливее оружие в руках охотника, тем выше результат.
Командир экипажа во время боя лишь пилотировал машину, управлять огнем по моджахедам – не в его компетенции. Стрельба – штука азартная. Когда цель ловишь в прицел, то забываешь о том, что можно воткнуться в скалу, а то и просто «клюнуть» в землю, тем более когда до этой самой земли всего десяток метров…
Был случай, когда командир экипажа, зависнув на сверхмалой высоте, ловил в прицел «тойоту», которая пыталась уйти от огня и зигзагами мчалась на полной скорости. В азарте боя командир нажал гашетку «Огонь». Из-за малой высоты НУРСы разорвались перед вертолетом. В блистер полетели осколки, камни, искры… Машина влетела в сгусток огня разрывов собственных снарядов. «Правак» пытался набрать высоту, для чего взял штурвал управления на себя, но командир в пылу боя зажал его намертво. Плюнув на штурвал, штурман начал «выбирать шаг» («давить на газ», говоря языком автомобилистов). Благодаря чему «шмелю» удалось на большой скорости благополучно проскочить разрывы собственных НУРСов. В противном случае – догорать «вертушке» среди воронок реактивных снарядов.
После удачной атаки пара сразу набирала высоту и уходила в другой район, где по отработанной тактике вновь начиналась охота. На родной аэродром возвращались только для дозаправки.
После ночной охоты утром вертолетчиков уже ждали досмотровые группы – по десять человек на каждый борт. «Ночники» должны были высадить десант на место своей охоты для подсчета и сбора трофеев. Так продолжалось каждую ночь… Ночные вылеты настолько утомляли пилотов-охотников, что они порой мечтали только об одном: чтобы в горах был сильный ветер и нелетная погода, тогда можно будет нормально выспаться…
Результаты метода Хорева не замедлили сказаться. Эффективность ночных атак увеличилась уже до четырех уничтоженных машин на один караван противника. Однажды был установлен рекорд: девять автомобилей за одну охоту!
Опасность такой охоты заключалась в том, чтобы во время атаки не только не увлечься и не врезаться в землю, но… и не выскочить на территорию Ирана.
Кроме возможных международных осложнений, существовала опасность нарваться на расположенные вдоль границы и прикрытые мощными системами ПВО укрепрайоны иранцев. Во время одной из таких охот так и случилось – «шмелю» пришлось улепетывать. «Вертушку» выручила ночь.
«Духи», бывало, тоже пакостили. Когда караван жгли в непосредственной близости от «нитки» (линии границы), моджахеды перетаскивали обугленные машины на иранскую территорию.
Тут уже «крылышкам» (авиаторам) выпадали нудные разбирательства с высоким начальством из Кабула:
– Вы не можете дождаться, когда караван пересечет границу?! – рокотал генеральский бас.
– Да это все «духи» проклятые! Хотят нас с иранцами стравить…
Запах керосина
На такой же сверхмалой высоте, только в горных условиях приходилось эвакуировать раненых. Там была своя сложность: не проморгать прямо по курсу совершенно невидимую в ночной черноте гору. Здесь требовалась максимальная слаженность работы летчиков.
Именно в таких условиях и отличился экипаж А.М. Райляна, а самому подполковнику впоследствии было присвоено звание Героя Советского Союза.
…Плоская местность плато Чикчерана со всех сторон окружена горами с окопавшимися на них моджахедами. Из-за угрозы быть сбитым летали туда только ночью. И если ты проскакивал едва подсвеченную костром посадочную площадку, то имел два шанса: врезаться в ближайшую гору или упасть самостоятельно после выработки горючего.
– Для полного счастья всегда не хватает триста литров… – шутил экипаж, бегавший с ведрами от наливника (топливозаправщика) к вертолету, пока в «шмеле» устраивали раненого.
Вокруг темно – хоть глаз выколи. Отверстие в баке маленькое. Кругом все торопят с погрузкой: «Быстрей, быстрей!» В итоге экипаж взлетал в мокрых от керосина комбезах. Промокшими так и летели обратно в Шинданд. У всех, кто летал в Чикчеран, название этой местности до сих пор ассоциируется со стойким запахом авиационного керосина.
Особенности национальной разведки
В 1987 году под Джелалабадом эскадрилья уже не занималась ночной охотой. Теперь на нее «повесили» рутинные обязанности по обеспечению боевых операций: доставка десанта и его эвакуация, все те же раненые. Кроме этого, вертолетчикам вменялись операции по разведсопровождению БШУ (бомбово-штурмовые удары) реактивной авиации. Печальное шло в ногу со смешным.
…К кишлаку, где находится склад боеприпасов, вылетает Ми-8 с местным афганцем-агентом на борту. Агент должен указать дом, в котором живет командир моджахедов и по которому следует ударить. Задача экипажа: дать первый залп для целеуказания идущим следом Су-25 и… следить за «нашим «духом». Во-первых, чтобы он не хватался за все руками, во-вторых, чтобы в нужный момент понять его объяснения.
Наконец агент радостно хватает за рукав командира экипажа и показывает на одну из крыш. Возбужденно что-то говорит на своем наречии фарси. Поняли: «Оно!» Реактивный снаряд полетел в цель. У «духа» исчезает улыбка и из глаз начинают течь слезы. Как оказалось, афганец хотел показать пилотам крышу своего родного дома. Хорошо еще, что вертолетчики промахнулись…
В результатах точного попадания агент был заинтересован не меньше летчиков: мог лишиться обещанного гонорара – старенького фотоаппарата «ФЭД». Впрочем, попадались не только «фотолюбители».
Банда украла у жениха невесту, и он решил прибегнуть к помощи «ограниченного контингента». Мол, я вам место и время сходки местных главарей, а вы мне вернете любимую. Поладили быстро: спецназ выкрал невесту обратно, а «сушки» одним БШУ накрыли главарей – каждый получил свое.
