НА ВОЕННОЙ СЛУЖБЕ
17-летним 10 января 1943 года я был призван в Красную Армию и направлен в Тамбовское пулеметное училище. эшелон будущих курсантов сформировали в г.Рузаевке. Ехали в грузовых вагонах через Пензу и Ртищево. На каждой станции останавливались, а на узловых стояли по несколько дней. В эти январские дни наша Красная Армия добивала окруженную 300-тысячную группировку немцев под Сталинградом во главе с фельдмаршалом Паулюсом. Пленных немцев из Сталинграда везли эшелонами. На узловых станциях эти эшелоны останавливались. Охранники с ломами открывали двери вагонов и выпускали из них пленных немецких солдат, одетых в чем попало, а вместо обуви на ногах – рваные тряпки.
В первую очередь с каждого вагона выносили по десятку мертвых немцев, замерзших в вагоне, или умерших от ран. Сошедшие с вагонов немцы жадно хватали кусочки желтого от испражнений снега или льда, ели их и набивали этой заразой карманы шинелей.
На мой вопрос: почему пленные едят грязный снег, охранники ответили, что мы их селедкой без хлеба и воды накормили, а напоить не можем, так как в эшелоне нет ни одного ведра. Видя эти издевательства, я поклялся в душе, что ни за что в плен не сдамся, лучше покончу с собой.
Во второй половине января 1943 г. доехали до г.Тамбова. Несколько дней был в Тамбовском пулеметном училище. Потом в Саратовском пехотном училище, я в феврале 1943 г. приехал в г. Пугачев Саратовской области. Наш учебный батальон по подготовке командиров расчетов станкового пулемета «Максим» располагался в селе Толстовка, в 12 км от Пугачева.
Жизнь и учеба были невыносимо тяжелыми и трудными. Занимались по 12 часов и все время в поле. Пулемет «Максим» был очень тяжел для наших молодых худых плеч. Когда его несешь, все время искры из глаз сыпались. Да еще ежедневные марш-броски на 5-7-10 км в противогазах с нагрузкой за плечами, наряды, издевательства старшины и командира батальона. Учили по принципу «тяжело в учебе – легко в бою».
Кормили плохо: 600 граммов хлеба, утром баланда из ржаной муки, в обед баланда и затируха, вечером – баланда. В рационе мясо, крупы и овощи отсутствовали. Я очень похудел и обессилил. А мой товарищ курсант Запорожец от дистрофии умер в медсанбате. Я его хоронил ночью. Голым положил в землю, так как ни обмундирования, ни гроба не дали.
Я настолько обессилил, что даже мужчиной себя не чувствовал. Зимой 1943 года из-за неимения казармы, личный состав нашего учебного батальона квартировал в избах колхозников села Толстовки. Я с земляком Колей Манеровым спал на полу в многодетной семье Сачковых. Около меня лежала 17-летняя дочь хозяина дома Нина. Я за всю зиму даже не заговорил с ней, не замечал ее присутствия, хотя она лежала под боком, так как от усталости спал как убитый. После Нина писала мне на фронт и очень обижалась на меня, что я на ее любовь никак не реагировал и не отвечал взаимностью.
По окончании учебы в конце июля 1943 года я был отправлен на фронт во время Курского сражения, когда немцы решив взять реванш за поражение в Сталинграде, пытались окружить наши войска на Курском выступе.
В городе Пугачеве сформировали маршевую роту, посадили в грузовые вагоны-теплушки по 35-40 человек и эшелоном отправили на запад через Саратов, Ртищево и дальше на полностью разрушенные города Орел и Брянск. С нами ехали и наши «мучители»: командир батальона и старшина, фамилии которых я забыл. Бог наказал последнего за издевательства над курсантами – ему под конец войны взрывом мины обе ноги оторвало.
Ехали эшелоном очень долго, на каждой станции стояли по дню, а на узловых и больше. Кормили плохо. На сутки два сухаря, 20 грамм сахара, 100 г соленой рыбы или сыра. За кипятком ходили к паровозу. Все были грязные, голодные, в дороге заразились чесоткой рук. Пока мы по железной дороге ехали к фронту, контрнаступление немцев под Курском было отбито. Наши фронты перешли в наступление и заняли города Белгород, Орел, Брянск. Москва впервые салютовала доблестным воинам Красной Армии.
Проезжая по освобожденной от противника территории, особенно в Орловской и Брянской областях, мы видели сотни сожженных, разрушенных станций, сел и городов. После пожарищ (а немцы, отступая, все жгли и разрушали) вместо населенных пунктов остались одни русские печки. А оставшиеся люди грязные в рваной одежде, без продуктов, жили в землянках. Жалко было смотреть на местных жителей – крестьян, одетых в лохмотья, которые при пахоте земли под озимые запрягались вместо лошади и тащили плуг.
В РОДНОМ ПОЛКУ
Догнали наступающую потрепанную в боях 4-ю танковую армию в г. Карачеве Брянской области. Нас высадили из вагонов и голодных, обессиленных, больных чесоткой повели пешком в поселок Ивановские дворики, где располагался 51-й отдельный мотоциклетный полк, который мне станет родным, так как я прослужил в нем 6 лет срочной службы. Отдельный мотоциклетный полк был в то время новинкой для Советской Армии и предназначался для ведения разведки в составе танковой армии. Полк был хорошо оснащен новейшим оружием и техникой. В его состав входили:
1. Мотоциклетный батальон – 287 мотоциклов. На каждом мотоцикле ручной пулемет и 3 бойца с карабинами, позже с автоматами;
2. Артиллерийский дивизион, вооруженный 57-мм противотанковыми пушками;
3. Танковая рота – 10 танков. сначала были английские «Валентайн», а потом – наши Т-34-85;
4. рота автоматчиков на американских бронетранспортерах;
5. Пулеметная рота с 12-ю пулеметами системы «Максим» на мотоциклах, позже на машинах;
6. Минометная рота с 12-ю минометами калибра 82 мм на мотоциклах, позже на машинах «Форд» и «Студебеккер»;
7. рота обслуживания на машинах.
Полк сформирован в июне 1943 года под г.Ногинск Московской области и в июле вошел в состав 4-й танковой армии Брянского фронта.
Полк прошел славный боевой путь. Боевое крещение получил 1 августа 1943 года в наступательной операции на Курской дуге с разведки с боем у села Селихово. Прошел с боями Украину с севера на юг и с востока на запад, участвовал в боях за освобождение Польши, Германии, в штурме Берлина и триумфальном марш-броске из Берлина на Прагу.
В столкновении с гитлеровцами полк не знал поражений, никогда не отступал, блестяще выполнял боевые задачи. Недаром к концу войны на своем боевом гвардейском знамени имел четыре полководческих ордена: Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого и Александра Невского, по праву носил звание Гвардейского с приставкой «Львовский».
Когда я пришел в полк, он никаких наград еще не имел. Полк вел разведку в интересах 4-й танковой армии, проводил разведку боем, закрывал образовавшие стыки между соединениями, уничтожал окруженные группы противника. Полк под Каменец-Подольском, Злочевым, Берлином и Прагой спасал штаб 4-й танковой армии от верного разгрома. По прибытии в полк на вопрос «на кого тебя учили в учебке?» я ответил: «на автоматчика», так как станковый пулемет так тяжел был для меня, что я пошел на обман, ведь автомат намного легче пулемета. Но меня зачислили минометчиком и я стал таскать на своих худых плечах 2-х пудовую минометную плиту!
В поселке Ивановские дворики, что недалеко от г.Карачева Брянской области, полк, получив пополнение, усиленно занимался боевой подготовкой. Ротные, батальонные и полковые учения с боевой стрельбой сколачивали подразделения полка для ведения боевых действий. Учили тому, что необходимо на войне. Многокилометровые марши, нахождение неделями в поле, в лесу без права разводить костры для обогрева в зимнее время, закаляло нас молодых бойцов.
В декабре 1943 года в г.Карачеве мы погрузились в эшелоны и по железной дороге прибыли в г.Киев. На станции Дарница нас немецкие самолеты подвергли бомбардировке. По Киеву проехали на мотоциклах и остановились в селе Светошино. там получили новые американские мотоциклы «Харлей» и автомашины: «Студебеккер», «Форд», «Шевроле» и «Виллисы».
24 февраля 1944 года полк совершил 350-км марш Киев–Житомир–Ново-Волынск–Кривень и сосредоточился в районе Хонякув под Шепетовкой. Здесь полк вместе с частями 4-й танковой армии вошел в состав 1-го Украинского фронта.
ПО НЕПРОЕЗЖИМ ДОРОГАМ УКРАИНЫ
Наступление войск 1-го Украинского фронта в 1944 году началось 28 февраля в весенне-летнюю распутицу. командовал фронтом маршал Жуков. Наступление началось от станции Шепетовка, родины Н. Островского и на юг через Ямполь, Подволочийск, Скалат, Капычинцы, Черетков и на Каменец-Подольск, имея цель окружить и уничтожить Проскуровскую группировку противника.
Зима и весна были дождливыми. Распутица, непроезжие дороги, непролазная грязь мешали передвижений армии. Своим ходом шли только танки. Мотоциклы оставили на второй день наступления около Шепетовки. Для перевозки боеприпасов на роту нам дали грузовую машину ЗиС-5, которую несколько дней тащили на руках, но потом мы и ее оставили. А везти мины и минометы надо. тогда наш помкомвзвода Симаков, который был для нас и отцом и матерью, первым в роте реквизировал в одной из деревень две лошади с повозкой для перевозки мин и минометов. На украинских черноземах дороги из-за глубокой грязи были непроходимыми.
Грязь была выше колен. И когда лошади не в силах были тянуть тяжелую повозку с боеприпасами, то впрягались люди взвода и из любой лощины вывозили и лошадей и повозку. Солдат казался сильней скотины.
Артиллеристы были еще в худшем положении. Они тянули на своих руках не только пушки, но и машины. Особенно тяжело было идти по лощинам и тащить технику, оружие и боеприпасы на подъемах.
От грязи и напряжения, подремонтированные ботинки, выданные нам в феврале 1944 г. не выдержали: оторвались наполовину подметки. Пришлось их часто перетягивать шпагатом и идти, не отставая от роты.
Еще хуже было с продовольствием. Накануне наступления нам выдали сухой паек на 3 дня, который мы в первый же день съели. На третий день наступления наводчик моего расчета ефрейтор Логинов, 35-летний, бывший мясник из Семипалатинска, узнал что я два дня крошки во рту не имел, начал учить меня добывать пропитание бабушкиным способом. В первой же деревне повел меня в крестьянские избы просить милостыню. По его совету стал просить хозяев накормить нас чем-нибудь, хотя бы щами, или картошкой. В четырех домах нам отказали, сказав, что отступающие немцы все взяли, а в пятом доме дали по несколько вареных картофелин без соли. Соль и сахар тогда были на вес золота. В течение двух весенних месяцев 1944 года, из-за распутицы и непроходимых дорог, личному составу нашей части не подвозили продовольствия, за что начальник продовольственной службы капитан Цибенков был осужден на 8 лет с отбыванием наказания в штрафной роте. С самолетов, верно очень редко, сбрасывали мешки с сухарями. Но мы их не могли подобрать под страхом расстрела.
Примерно через две недели после наступления помощник командира взвода старший сержант Симаков все же сумел найти способ кормить личный состав взвода. Когда пересекли бывшую до 1939 года государственную границу и вступили в Западную Украину, где под страхом держали все местное население националисты-бандеровцы, крестьяне имели в запасе хлеб, картофель и держали скот: коров, свиней и лошадей. Так, Симаков брал с собой двух бойцов и на лошадях во время стоянок, отправлялся в ближайшую деревню, где не проходили войска, спрашивал у крестьян, где живет куркуль (кулак по-нашему) и под расписку отбирал у такого муку или хлеб, а иногда и поросенка. Была бы мука, а хлеб выпекали бедные крестьяне, когда у них останавливались.
Но этот способ пропитания был самым настоящим мародерством, за что в роте автоматчиков в селе Яблануве, перед выходом на отдых, перед полком, по решению военного трибунала, были расстреляны два солдата, которые были пойманы с поличным при разделке «конфискованной» коровы. Когда их подвели к яме и зачитали приговор, один из них только успел крикнуть: «Ребята, не за себя, а за вас погибаем!».
Старики в роте, в том числе и помощник командира взвода Симаков, даже и для «подогрева» самогон доставали. Заберут лошадь, вернее оставшуюся клячу у крестьянина, якобы для нужд армии, а сами через несколько домов предлагают другому крестьянину купить эту лошадь. Дорого не просили, всего четверть самогона. После сделки приходила другая группа солдат, отбирала у этого крестьянина лошадь и также продавала ее за самогон.
А наступление продолжалось. По непроходимым дорогам шли вперед, на остановках окапывались, по обнаруженным целям открывали огонь из минометов. Очень плохо приходилось ночами. В окопах было холодно и сыро, тем более что в безлесной Украине их нечем было сверху закрыть. Костры разжигать, чтобы погреться и просушить свое обмундирование и обувь было нельзя – противник немедленно откроет огонь. спать тоже нельзя, если заснешь – замерзнешь. А есть хочется, так как всегда голодный. Но в тяжелые для Родины годы люди все терпели и достойно переносили холод и голод. Наступая, на Украине видел не только трубы от разрушенных сел и городов, не только голодное население, но и фашистские зверства над советскими людьми.
Много раз видел виселицы, на которых фашисты вешали наших мирных жителей с табличкой на трупах: «партизан», а сколько было расстрелянных, трудно описать. Какие муки ада наш народ перетерпел, особенно на оккупированных территориях и в плену.
На станции Волочийск видели концлагерь опоясанный колючей проволокой. Не было никаких бараков. Полуживые, полуголые наши солдаты-военнопленные лежали в соломе вперемежку с мертвыми, не в силах даже подняться и пожать руку своим освободителям.
Сначала немцы отступали. Мы заняли Святец и станцию Фридрихувка, перерезали железнодорожную магистраль Тернополь–Проскуров. 6 марта ст. Фридрихувка и Войтовцы подошедшими резервами от нас немцы отбили. Но вскоре танкисты снова выбили их оттуда, завязались ожесточенные бои за овладение этими станциями.
До 21 марта стояли в обороне, отражая одну за другой атаки противника. Помню несколько случаев, когда стволы наших минометов от стрельбы почти до красна раскаливались, когда в раскаленный ствол пускаешь мину с дополнительным пороховым зарядом, то последние воспламенялись не от пистона пускового патрона, а от раскаленного ствола и мина не встав на боевой взвод, вылетала из ствола на расстояние 100-200 метров от миномета. Таких недолетов мин пехота очень боялась.
В этих боях солдаты проявляли чудеса героизма. Так бронебойщик Худяков из ПТР подбил 3 танка противника. В боях за Волочийск с 9 по 16 марта наводчик Ушаков из своего орудия подбил 6 неприятельских танков. Они были из 10-го уральского добровольческого корпуса 4-й танковой армии, который был создан по инициативе трудящихся Урала на базе произведенной ими сверхплановых танков и орудий и сформирован из добровольцев Челябинской, Свердловской и Пермской областях. Мы им гордились. Он был первым гвардейским корпусом в нашей 4-й танковой армии.
21 марта после артподготовки снова пошли в наступление на Гусятин, Скала, Оринино. Весенняя распутица замедляла наступление. Черноземные насыпные дороги, так же как и проселочные, превратились в сплошное месиво, да вдобавок немцы и эти дороги минировали пехотными и противотанковыми минами. Когда видишь около дороги танк, башня от которого лежит в стороне – это значит танк подорвался на противотанковой мине. Отступая враг взрывал мосты, минировал подходы к ним.
Ох и трудно приходилось солдатским плечам и спинам нести на себе боеприпасы продовольствие, оружие да еще и вытаскивать застрявшие машины и повозки!..
В боях за м.Жердье отличилась танковая рота нашего полка под командованием капитана Болдырева и мотоциклетный взвод старшего лейтенанта Гумба, в котором воевал мой друг-земляк Саша Погодин. Мотоциклетный взвод был десантом посажен на танки с задачей прорваться на окраину Жердье и уничтожить артиллерийскую батарею противника. Незаметно для противника на рассвете разведчики вышли на окраину города, где располагалась артбатарея немцев. Спешившись десантники вместе с танкистами с ходу атаковали противника. Огнем и гусеницами были уничтожены четыре орудия, четыре тягача и несколько машин. В этом бою отличился мой друг Саша, который первым поднялся в атаку, за что был награжден первой боевой наградой – медалью «За отвагу».
24 и 25 марта заняли Чертков, Капычинцы, Скалу. Здесь по непроходимым дорогам враг много оставил танков, машин и пушек.
24 апреля за освобождение Черткова и Гусятина Москва салютовала 4-й танковой армии 20-ю артиллерийскими выстрелами из 224 орудий.
26 апреля мы овладели городом Каменец-Подольск.
27 апреля личному составу 4-й ТА приказом Верховного Главнокомандующего была объявлена благодарность.
В результате мощного удара Войск 1-го Украинского фронта под командованием маршала Жукова, в составе которого была наша армия, на Проскуров, Черновцы и Каменец-Подольск, фашистская группа армий «Юг» была расчленена на 2 части. В окружение попала 21 дивизия, из них 10 танковых. И наши войска в беспрерывных боях ослабли. В 4-й танковой армии, которой в этой операции командовал генерал-лейтенант Д.Д.Лелюшенко, осталось только 67 танков, значительно поредел и личный состав. Попав в котел, Проскуровская группировка немцев предприняла контрнаступление на Каменец-Подольск, Оринино, Жердье, через которые проходило на запад единственное шоссе из булыжника к городам Бугач, Подгайцы. Удар пришелся по 4-й танковой армии и нашему мотоциклетному полку.
С 28 марта по 2 апреля 1944 г. здесь проходили бои не на жизнь, а на смерть. Враг непрерывно днем и ночью наносил сильные удары, так как имел многократное превосходство и в технике и в живой силе. командующий 4-й ТА генерал Лелюшенко писал: «В течение пяти дней длилось кровопролитное сражение за Оринино и Жердье. Хотя враг имел здесь десятикратный численный перевес, особенно по танкам, ему не удалось овладеть ни Орининым, ни Жердье, и единственная шоссейная дорога, ведущая на запад, нами была удержана. Трижды врывались фашисты в местечко Оринино, каждый раз доходило до рукопашной схватки… Неприятель, оставляя горы трупов своих солдат и офицеров откатывялся назад» (Д.Д.Лелюшенко. Москва-Сталинград-Берлин-Прага, М-1971). Понеся большие потери, неприятель вынужден был плестись по сплошной грязи, бросать технику.
Помню, как только мы вошли в Оринино, на пути к Каменец-Подольску, немцы предприняли контрнаступление. Нас отсекли от скалы с тыла и Каменец-Подольска с фронта, который захватил наш 10-й Гв. Уральский танковый корпус. Село Оринино оказалось в окружении. А в нем к этому времени находились: штаб 4-й танковой армии, штаб 10-го танкового корпуса, рота охраны и наш 51-й отдельный мотоциклетный полк. Находясь в окружении в течение более пяти дней мы отбивали яростные атаки немцев, пытавшимся овладеть селом Оринино. Нас, минометчиков, бросали с одного конца села на другой, отбивать атаки наступающего противника. Мы не успевали вырыть для минометов окопы, так как часто приходилось открывать минами огонь по атакующему врагу и быстро менять огневые позиции.
1 апреля 1944 г. немцы предприняли решительное наступление крупными силами. Под прикрытием метели их танки и пехота смяли наш мотоциклетный батальон и захватили часть села Оринино, где находился штаб нашего полка. Отбивая атаки противника, был тяжело ранен полковник Иокимов – наш первый командир полка. У штаба полка был убит посыльный нашей роты чуваш Михайлов, которого я похоронил и вскоре заменил.
Так случилось, что в боевых порядках нашего полка, отражающих атаки немцев, оказались все офицеры и генералы штаба армии, политотдела, всех служб и родов войск. Среди нас был и сам командующий генерал-лейтенант Д.Д.Лелюшенко, самолет которого У-2 с работающим двигателем находился у огневой позиции нашей минометной роты.
Мы, минометчики, во время этого боя занимали огневую позицию на кладбище с.Оринино, недалеко от склада ГСМ. Впереди были автоматчики из армейской роты охраны. Через них наши мины летели на цепи наступающих немцев. Под натиском противника рота охраны штаба армии отступила и заняла оборону сзади наших огневых позиций у самолета У-2 с крутящимся пропеллером. А погода совсем испортилась. С неба валил снег, видимость была очень плохой. Этим воспользовались немцы и прорвались в стыки двух мотоциклетные рот. Из-за снега мы, минометчики, просто не знали куда стрелять, вести прицельный огонь. И в этот момент к нашему расчету подошел помощник командира взвода, старший лейтенант Симаков, он же был и нашим командиром 1-го расчета и сказал: «Давайте, ребята, перенесем наш миномет на открытую огневую позицию».
Мы быстро взяли мины, миномет и повезли его на звуки выстрелов, влево от наших огневых позиций. Пробежав метров 400-500, мы увидели много небольших колонн пьяных немцев, которые шли к селу Оринино, стреляя на ходу из автоматов. Не раздумывая, под огнем противника установили миномет, прицелом я навел прямо на одну из колонн немцев.
Выстрел. Первая мина не долетела до цели. Изменил прицел: вторая мина перелетела. Получилась «вилка». Третья мина попала в цель. Затем навел миномет на вторую колонну. Открыли огонь. Мины стали рваться в гуще наступающих колонн врага.
Увидев успех от огня нашего миномета командир роты старший лейтенант Лабудин Ф.В. приказал и другим расчетам выдвинуться на открытую огневую позицию. Завязалась настоящая дуэль. Немцы с ходу обстреливали нас из автоматов и ручных пулеметов, а мы их угощали минами и прямым прицельными выстрелами из карабинов. Немецкие колонны рассеялись. От минометного огня много немцев осталось на поле боя.
За проявленную инициативу и смелость в бою, командиром роты на меня было представлено ходатайство о награждении медалью «За отвагу». Но медаль эту я не получил, так как командир полка не был щедрым к наградам солдат.
После того как нашим минометным огнем били рассеяны немецкие колонны, наш мотоциклетный батальон перешел в контрнаступление и отбил у немцев захваченную часть с.Оринино. Умелые и решительные действия нашего полка спасли штаб 4-й танковой армии во главе с генералом Д.Л.Лелюшенко от верного разгрома.
В боях за местечко Оринино 51-м отдельным мотоциклетным полком уничтожено: солдат и офицеров противника – 353, танков – 12, автомашин – 36, орудий – 17, пулеметов – 53. Взято в плен 155 немцев. Трофеи – 66 автомашин и 50 повозок с лошадьми.
3 апреля 1944 г. полк получил приказ в течение суток совершить 80-километровый марш в район г.Бугач, с.Лясковцы, где окруженная проскуровская группировка немцев решила пробиться на запад и вырваться из окружения.
Тяжело пришлось с минометной плитой, карабином, гранатами и патронами, голодным, пройти без отдыха 80 км. Шли день и ночь. Спали на ходу. Я до этого не знал, что идя, можно спать.
Пришли в установленное время, но к этому часу немцы в районе Бугача прорвались на запад.
Как стало известно позже, из районов подгайцы-Бугач танковый корпус СС нанес удар на восток навстречу остаткам 1-й танковой армии, пробивающихся из района Каменец-подольска.
5 апреля 1-я танковая армия противника, потеряв почти все танки и другую бронетехнику, отдельными частями соединилась с Подгайской группировкой в районе Бугач.
Апрель 1944 г. провели в боях за освобождение западной Украины. Если в селе стоят добротные каменные дома, крыши которых покрыты Цинком или красной черепицей, это значит мы в Западной Украине, которая была освобождена от поляков в 1939 году. Города здесь ухоженные, с хорошей планировкой, зеленые, не то что наш Бердичев, который мне своими 12-этажными домами почему-то не понравился.
Не особенно радостно встречали нас на Западной Украине, так как в этих областях было засилье украинских националистов, или, проще бандеровцев, которые были за «самостийную Украину» и даже помогали немцам, создав в г.Дрогобыче дивизию СС «Галитчина».
Бандеровские отряды были хорошо вооружены, вплоть до пушек. Трудно распознать, кто бандит, а кто простой крестьянин. Сегодня он пашет землю и убирает хлеб, а завтра в лесу в руке с винтовкой в засаде против нас. Бандеровские главари под страхом уничтожения родных и сожженных домов, запретили мужчинам призывного возраста по мобилизации являться в военкоматы для отправки в действующую армию. Они нападали на наши тылы, одиночные машины и небольшие колонны; физически ликвидировали руководителей советских и партийных организаций.
Итак, весной 1944 года наша 4-я танковая армия, в состав которой входил и наш 51-й отдельный мотоциклетный полк, в условиях весенней распутицы по бездорожью, по колено в грязи,с кровопролитными боями прошла более 350 км, освободив свыше 20 городов, в том числе: Волочийск, Подволочийск, Фридрихувка, Гжималуев, Копычинцы, Чертков, Сатанув, Гусятин, Оринчно и областной центр Каменск-Подольский. Я не запомнил исторические достопримечательности этих городов. В моей памяти остались только непролазная грязь, голод, холод, сырость и вшивость, бесконечные переходы и рытье окопов, частые смены огневых позиций, стрельба из минометов, не зная куда, а в ответ – вой «Ванюш» и снарядов, свист пуль, трассы пулеметных очередей, свет осветительных ракет и одна мечта: наесться досыта и выспаться.
НА ОТДЫХЕ
В ночь на 1 мая вышли на отдых и остановились в с.Яблонув Капычинского района. Первую ночь спал в теплой хате. Утром 1-го мая проснулся, по всему телу фурункулы, а ординарец Комроты Орлов, бывший полицай, жарит на сковороде для командира роты яичницу с салом. Так захотелось шкварков с яйцом, жизнь бы за одну сковородку отдал.
Пошел в санчасть. Полковой врач, вечно ворчливый, высокий, плотный и здоровый капитан Эдельман насчитал на моем теле 12 фурункулов. Ни сидеть ни лежать нельзя. Врач стал их резать и особенно радостно проделывал он эту операцию на больших фурункулах, расположенных на животе. Вскоре я поправился. Пошел в караул и на посту №2 у штаба полка упал без сознания. Пришел в себя на следующий день в больничной палате. Заболел малярией. От холода тело сильно трясло. Лечили каким-то польским препаратом. Вместо 10 уколов по 5 кубиков решили для ускорения выздоровления сделать 5 уколов по 10 кубиков. Уколы были страшно болезненные. Больше трех уколов никто не сделал. Вскоре поправился и возвратился в роту в свой 1-й взвод.
Помниться, как-то ранним майским утром, когда мы возле колодца умывались, к нам подошла хозяйка дома, старушка, и проведя пальцами по моим выступающим ребрам, тихо заплакала. Я ее спрашиваю: «Чего бабушка плачешь?» А она ответила: «Ты больно худой, у тебя все 12 ребер обозначились. Я ей ответил, что я сейчас здоров, а вот год назад у меня шея как у гуся длинная была. Сколько я тогда весил не знаю. Знаю, что за спиной таскал 22-х килограммовую минометную плиту, карабин, вещмешок, скатку, патроны и гранаты. После войны взвесился. Во мне было 48 кг живого веса.
В селе Яблонув полк пополнился личным составом. Получил новую технику. Подразделения полка занимались боевой подготовкой, осваивали новую технику. Наша минометная рота вместо мотоциклов получила машину «Форд» на каждый взвод и «Студебеккер» для подвоза боеприпасов.
Перед летним наступлением в июле 1944 г. переехали в с.Збараж, где в лесу немцы оставили большой склад с «фаустпатронами». Это было их новое оружие для борьбы с советскими танками.
ОТ ТЕРНОПОЛЯ ДО ЛЬВОВА
13 июля 1944 года войска 1-го украинского фронта под командованием маршала Советского Союза И.С.Конева из района Тернополь, Луцк перешел в наступление на Львовском и Рава-Русском направлениях, имея целью разгромить группу армий «Северная Украина» и освободить западные области Украинской ССР.
В составе 1-го Украинского фронта насчитывалось 843.000, а с учетом тылов – 1.200.000 человек, около 2.200 танков и САУ, 13.900 орудий и минометов, свыше 3.000 самолетов. Противостоящий противник имел 900.000 человек и в 2-3 раза меньше танков и самолетов.
Наступление началось с двухчасовой артподготовки и бомбардировки переднего края и тыла противника. Я первый раз видел столько много наших самолетов. Они заслоняли небо. Наши бомбардировщики под прикрытием юрких истребителей эшелон за эшелоном летели на запад бомбить врага.
Сначала наша 4-я танковая армия взаимодействовала с 38-й армией, которая за два дня боев вклинилась в оборону противника на 8-15 км, но подтянувшимися, резервами противника была остановлена и отошла на 24 км назад.
15 июля 4-я танковая армия снимается с направления наступления 38-й армии, как неперспективного и вводится в прорыв в полосе 60-й армии вслед за 3-й гв. танковой армией, где обозначился небольшой успех. 17 июля 4-я танковая армия вслед за 3-й ГТА вошли в знаменитый Колтувский коридор.
В истории Великой Отечественной войны указывалось: «В Великой Отечественной войне наши командиры часто принимали оригинальные и смелые решения и умело претворяли их в жизнь. Но пример ввода в сражение двух танковых армий в столь узкой полосе прорыва при одновременном отражении сильных контратак противника на флангах является единственным в своем роде» (История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. т.4 стр.213.)
В коридор в районе с.Колтув, в который начали входить две танковые армии (3-я и 4-я) имел ширину 4-6 км и простреливался артиллерийским и пулеметным огнем противника. Немцы нас обстреливали изо всех видов оружия и справа и слева; да и самолеты противника бомбили и с воздуха расстреливали из пулеметов. Кругом только свист пуль, разрывы бомб и снарядов, и укрыться негде. Неся большие потери, мы продвигались вперед. На моих глазах был убит пулей командир артдивизиона нашего полка.
17 июля овладели г.Злочев Львовской области. 18 июля наш 10-й гв. танковый корпус захватил м.Ольшанцы в 40 км от Львова, а 19 июля с юга подошел ко Львову. В это время северней нашей армии успешно наступали 1-й гв. танковая армия и 13-я армия на Рава-Русском направлении. В результате успешных действий наших войск на Львовском и Рава-Русском направлениях западней г.Броды была окружена 50-тысячная группировка противника.
В то время, как передовые танковые корпуса вели бои на подступах к г.Львову, драматические события развернулись в тылу 4-й танковой армии. Случилось так, что пять вражеских дивизий, окруженные Западней города Броды, начали прорываться на юг, в Карпаты.
На рассвете 20 июля 1944 г. плотными боевыми порядками враг вышел в район с.Княже – это недалеко от г.Злочева, туда, где в то время находился штаб армии и подтягивались тыловые подразделения. Нависла смертельная опасность, чреватая тяжелыми последствиями. Да еще в эту ночь прошел сильный дождь, и дороги стали непроходимыми для автотранспорта. Полку было приказано срочно развернуться и занять оборону около деревеней Почалы и Стадня. Тут и разгорелось то памятное встречное сражение, в котором был проявлен массовый героизм в сложной запутанной обстановке. На подразделения полка шли силы, превосходящие их по численности сначала в 5-6 раз, а потом и в 10 раз.
Немецкие цепи шли под прикрытием танков, самоходных орудий и бронетранспортеров. Все кто там был: офицеры штаба 4-й танковой армии, нашего 51-го отд. мотоциклетного полка и роты охраны грудью встали против врага. Наскоро окопавшись наши бойцы встретили атакующего противника губительным огнем из танков, орудий, пулеметов и автоматов. Временами казалось, что фашисты вот-вот опрокинут наспех организованную оборону. Но не дрогнули наши бойцы и командиры. Меняли позиции, маневрировали и опять бились.
Запылали «тигры», «пантеры», бронетранспортеры врага от губительного и меткого огня танкистов ст.лейтенанта Болдырева и артиллеристов капитана Солдаткина. Косили ряды атакующих немцев из пулеметов и автоматов мотоциклисты майора В.Лобачева, пулеметной роты ст.лейтенанта Нигматулина. В самый критический момент танковый взвод лейтенанта Володина переправился через речку Золачеевку и вышел в тыл противника, где уничтожил два танка, 3 бронетранспортера, 17 автомашин.
Умело действовал командир 2-й мотороты ст.лейтенант Лабудин Федор Васильевич, мой первый командир минометной роты, ныне полковник в отставке, проживающий в г. Харькове.
