В Чечне софринскую бригаду постоянно бросали в самое пекло. Грозный, Аргун, Самашки, Бамут – названия этих городов и сел, превращенных боевиками в крепости, говорят сами за себя.
«ГРАД» и «ШИЛКА» В ДЕБЮТЕ
– Матерые мужики – софринцы. Каждой пороховой бочке затычка, – не раз приходилось слышать на чеченской войне…
– Затычка?.. Да нет, наверное, это не совсем правильно, – считает немало повоевавший бывший замкомбрига полковник Василий Тацитов. – Во все времена командир в сложных ситуациях опирался на те части, в которых был полностью уверен. Вот и нам доверяли самые трудные операции потому, что знали: софринцы костьми лягут, но не подведут. На той войне было всего несколько частей и подразделений, которых, как нас, называли «скорой помощью».
Дебют софринцев запомнился. В районе Старопромысловского шоссе отбили у боевиков дудаевского полка спецназначения «Борз» две установки – «Град» и «Шилку». В Новых Промыслах разведка добыла два 122-миллиметровых миномета, а потом вышла на базу, где дудаевцы ремонтировали танки. Движков на них не было, но орудия – в полном порядке. Противник рассчитывал использовать мертвую броню в качестве дотов, но не успел. В Аргуне захватили две БМП. Тогда всего на полчаса опоздали боевиков накрыть. В их штабе даже каша на плитке остыть не успела.
Но это были еще цветочки. Ягодки пришлось собирать в Самашках, Ачхой-Мартане, Бамуте.
САМАШКИ
В Самашки бригада входила 7 апреля 1995 года вместе с московским ОМОНом. На флангах прикрывали «витязи», а подразделения нальчикской бригады блокировали подступы к селу с северо-запада. Боевая операция началась в 16 часов: до последнего надеялись, что здравый смысл победит и мирные жители выйдут из села. Человек шестьсот действительно вышли, остальные то ли сами не захотели, то ли боевики их не выпустили. По оперативным данным, противостоял бригаде басаевский батальон. Подступы к селу заминировали, большинство домов превратили в укрепленные огневые точки. К тому же «духи» действовали в нашей форме. Отлично говорили по-русски, вводя солдат в заблуждение. Младший сержант Алексей Будкин, приняв боевика за омоновца, получил очередь в упор.
Сложность операции в Самашках заключалась и в особенностях местности: село узкое, большой овраг. Технике приходилось смещаться, продвигаться в колонне. Отлично зная каждую кочку, боевики этим и воспользовались. Около школы подбили наш танк, загромоздив проход остальной технике, и взяли все подступы к нему на мушку. Из-за этого боевая операция затянулась и дожимать противника пришлось уже ночью. Впервые после Великой Отечественной внутренние войска вели ночной бой.
– Малые Самашки прошли нормально, – вспоминает день штурма старший сержант роты разведки Вячеслав Сумской, – а когда въезжали в большое село, заметили группу боевиков. Из одного дома в другой перебегали. Они в нас два раза из РПГ успели выстрелить. Промазали. Меня тогда временно командиром танка назначили, ну я и сказал наводчику, чтобы он по тем домам из пушки влупил. После этого оттуда уже никто не стрелял.
– Потом мы рассредоточились, – продолжил рассказ рядовой Кирилл Бордиков. – Стали двигаться по разным улицам штурмовыми группами. Нас торопили тогда – вперед да вперед. Не успевали, как положено, дома чистить. Поэтому «духи» у нас сзади оказывались. Хорошо, двоих вовремя заметили. Первого – сразу наповал, а второго снайпер снял.
В Самашках несколько параллельных улиц. По одной из них шла сводная рота из спецназовцев и разведки, по соседней – 3-я штурмовая группа 1-го батальона, дальше 2-я и 1-я.
Вспоминает сержант Евгений Максимов:
– Я находился в 1-й штурмовой группе, которой командовал старший лейтенант Максим Максин. Около школы по нам внезапно открыли огонь. Первым погиб Серега Быданов, а потом Леха Давлетгараев. Но мы все-таки мимо школы проскочили, только старший лейтенант Максин задержался. Сейчас, говорит, догоню. Он с тремя омоновцами остался, и все четверо на растяжке подорвались, ранения получили. Боевики их окружили. Макс и два омоновца погибли, а один чудом спасся.
Разведчик старший сержант Андрей Савенков рассказал новые подробности того боя:
– Две улицы, по которым шли мы и 3-я штурмовая группа, соединились, и 1-й батальон оказался впереди нас. Только их танк со школой поравнялся, как по нему из «Мухи» влупили. Потом загорелась газовая труба, а на улице-то – темень. Наших осветило: они боевиков не видят, а чечены – наоборот. И давай их огнем поливать (погибли младшие сержанты Александр Лесников и Василий Раченков, рядовые Сергей Филев и Игорь Скачков. – Авт.). Мы со спецназом на двух БТРах – к ним на выручку. К танку подъехали, а около него убитые пацаны лежат…
И тут в люк нашему БТРу из гранатомета как зарядили. Наводчика Бодрого контузило, сознание потерял. Вовка, механик, молодец, вытащил его из машины. А мы спрыгнули – и во двор. Заняли там круговую оборону. Второй БТР, спецназовский, на нем механиком Малец был, начал отходить. Только чуть отполз, как в том месте граната «эрпэгэшная» взорвалась. Еще назад сдал – опять взрыв. И так три раза. Потом все-таки ушел за дома. И тут откуда-то БТР «117-й», командира 1-го батальона Хасанова, вынырнул. Мы кричим: «Не едь сюда, «духи» со школы лупят!» Пока он разобрался, БТР из гранатомета подбили, а потом снайперская пуля комбату в ключицу – и рикошетом в щеку. Боекомплект сдетонировал, внутри связист Саша Кринко сгорел. Рассказывает замкомандира 1-го батальона капитан Александр Петров:
– Наш комбат Хасанов сначала с 1-й штурмовой группой был, а когда ему по рации передали, что зажали 3-ю, к ним поехал. А там бойцы недалеко от танка на открытой площадке лежали, их обстреливали со школы. Ну Александр Дмитриевич ребят машиной прикрыл, и тут боевики его БТР подбили. Пацаны попадали вниз, двое раненых точно было, а потом и комбата снайпер подстрелил. Но он держался молодцом, бойцам приказал из БТРа гранатометы вытаскивать, чтобы не взорвались. Вытащили сколько могли, а прикрывал их из автомата наводчик Дима Стариков. Лежал под БТРом, там его снайпер и снял.
– Мы в доме круговую оборону заняли и стали затаскивать к себе раненых, убитых братишек, – добавил рядовой роты спецназа Виталий Малов. – Раненых с разных групп набралось человек пятнадцать. Их потом по огородам вынесли из-под огня. Серега Ляпустин тогда двоих спас. Сам погиб через неделю в Бамуте.
К двум часам ночи стрельба в Самашках почти прекратилась. «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать». Одиннадцать человек убитыми софринцы потеряли в Самашках, но и басаевским боевикам досталось что надо. По данным разведки, около сотни на тот свет отправились.
АЧХОЙ-МАРТАН
Через двое суток после штурма Самашек бригада получила очередную боевую задачу: подойти к Ачхой-Мартану и, если не удастся все вопросы решить мирно, провести боевую операцию по разоружению бандформирований.
Полковник В.Тацитов рассказывает:
– Впереди нас шел батальон ОДОНа. Около элеватора их обстреляли. Один боец был убит. Но засевшие там боевики не знали, что за одоновцами с интервалом в 10 минут следует софринская бригада. Спецназ и разведка блокировали элеватор, чтобы «душманы» не смогли уйти в село. И тут со стороны села тоже начали стрелять. Наши оказались под плотным перекрестным огнем. Очень вовремя подошли приданные нам из майкопской бригады шесть танков и – прямой наводкой. Кроме того, мы элеватор из «шмелей» обработали… К вечеру приехали представители от Ачхой-Мартана и попросили забрать погибших. Дабы успеть по мусульманским законам похоронить их до захода солнца. Увезли 29 трупов. После этого в Ачхой-Мартане долгое время российских солдат встречали чуть ли не хлебом-солью. Местные попросили только, чтобы «эта бешеная бригада не входила в село».
БАМУТ
Село Бамут расположено в ущелье, слева и справа – горы. С них все подступы как на ладони. Софринцам в силу таких особенностей местности волей-неволей приходилось входить туда колонной и только потом разворачиваться в поисково-штурмовые группы.
Рассказывает полковник Василий Тацитов:
– С левой стороны там господствующая высота – Лысая гора. Нам необходимо было ее очистить от боевиков, иначе бригада при входе в Бамут получила бы удар во фланг. Поэтому в четыре часа утра 14 апреля туда пошел сводный отряд из спецназа и разведки. Тридцать четыре человека. Они и приняли на себя удар боевиков. Бой длился около двух с половиной часов, наших окружили. В этой ситуации командиры групп спецназа и разведки вызвали на себя огонь артдивизиона. Минометчики действовали очень грамотно. Так филигранно положили мины, что отсекли «духов», и окруженные смогли выйти. На Лысой мы потеряли троих. Снайпера прапорщика Гену Романова из роты разведки. Отличный парень был, душа коллектива. Сержанта Дмитрия Грызака и младшего сержанта Сергея Ляпустина из спецназа так и не смогли в тот день с горы снять.
Старший сержант Андрей Савенков:
– На Лысой боевики нас тогда проморгали. Не думали, что у нас хватит смелости в гору идти, да и повезло нам – туман был. На горку взобрались, а там пустые окопы боевиков (видно, ночевать в деревню ушли). В них и нырнули. Рассвело. Лежим, все спокойно, птички поют. Вдруг «дух» нарисовался. Тихо его завалить не получилось, и тут началось! Боевики, много их было, стали обходить с флангов. Как потом узнали, 2-й абхазский батальон – личная охрана Дудаева. Слева у нас сержант Дима Грызак и младший сержант Серега Ляпустин лежали. Их снайперы чеченские метров с тридцати сняли и не давали нам вытащить… Окружили нас, а мы в кучу стянулись и решили пробиваться. Казак с Горбатым сказали мне, чтоб взял четверых и прикрывал отход, а основная группа отходила с ранеными, в середку их взяли. Я за дерево спрятался, и тут в ветках вспышка – долбанули из подствольника. Как в голову меня шарахнуло… Четыре осколка. Потом оказалось – в черепе дырка четыре на четыре сантиметра. Как вышел, не знаю, километра два топал.
В тот же день Савенкову в госпитале сделали операцию, наложив на голову двадцать четыре шва. Три дня он лежал под капельницей, а потом удрал к своим.
– Когда нас окружили, – вспоминает капитан Олег Эльмусов, – мы решили с Казаком: другого выхода нет, остается только вызвать на себя огонь наших минометов. Связались с батареей по радиостанции. Как только первые мины боевиков отсекли, мы вниз и поперли. Каждый боец, когда прорывались, по сторонам еще три-четыре гранаты бросил. Вообще, этого добра не жалели. С горы спустились пустыми, все на боевиков потратили.
Пока велся бой на горе, бригада смогла спокойно переправиться через реку. Благодаря героям из спецназа и разведки софринцы не понесли в Бамуте больших потерь и успешно справилась с задачей дня: вышли на исходный рубеж, вытеснили из села боевиков, загнав их подальше в горы.
Когда сводный отряд спустился с горы, комбригу Бурдукову и его заму Тацитову стоило больших усилий отговорить людей снова идти на гору и пытаться вытащить погибших. Все-таки удалось убедить ребят: для повторной вылазки нет достаточных сил. Но командиры твердо пообещали, что тела двух убитых бойцов не останутся тлеть на Лысой.
На следующий день начались переговоры по обмену погибших на боевиков с фильтропункта. Не получилось.
Капитан Олег Эльмусов:
– Когда с обменом не вышло, сам командующий, генерал Романов, поставил нам задачу найти и вытащить своих мальчишек. 18-го снова пошли на Лысую. Вместе с группой из отряда «Росич». Мы – за своими погибшими, а у «росичей» была задача закрепиться на горе. Вывели их туда, и они по своему плану работать начали, дальше в горы пошли. А мы своих ребят быстро нашли. Лежали там, где их снайперы сняли. Димку Грызака забрали без проблем. Сначала, правда, веревкой аккуратно подцепили и дернули: мог заминированным быть. Ляпустин лежал метрах в двадцати. До него чуть не дошли – стрельба началась. Залегли. Оказалось, боевики специально трупы не тронули. Знали, что за ними придем, и ждали в засаде. На них «росичи» напоролись. Завязался бой. Рядом со мной и Казаком боец лежал – Пыхтей. Ну я ему: «Давай, Андрюха, за Ляпой. Если что, мы тебя железно вытащим». Прикрыли пацана, он Ляпустина и вытянул. Потом отправили группу бойцов с погибшими вниз, а восемь человек остались с «росичами», помогли им выйти с Лысой.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Полковник Василий Тацитов гордится тем, что в софринской бригаде оказалось много офицеров, прапорщиков, солдат, которые в самых экстремальных условиях показали себя настоящими мужиками.
– Особо хочу сказать о лейтенанте Александре Валерьевиче Карпенко. Он служил во взводе разведки. 14 сентября 1994 года благодаря добытым им разведданным мы провели знаменитую операцию в Старом Батакоюрте. С потайного склада вывезли три грузовика с оружием. Представили Сашу к государственной награде. Но указ был подписан только в феврале. А сам орден «За военные заслуги» пришел в часть в конце мая 1995-го, когда Карпенко уже погиб. В Чечне он занимался сбором оперативных данных. Когда требовала обстановка, умел очень умно вести переговоры с боевиками и населением. Погиб он во время майского моратория. На засаду тогда три наших «коробки» нарвались в районе Гехи. Мне кажется, что охотились именно за Сашей, ведь когда начали стрелять, все пули ему достались.
Боевой дух у софринцев в Чечне был на самом высоком уровне. Вот характерный пример. Разведчика рядового Кирилла Бордикова, дважды раненного, я в санитарный вертолет сам заталкивал. Он оттуда сбегал. Когда третий раз посадил в «вертушку», думал, что теперь уж точно на операционном столе во Владикавказе окажется, а он все равно сбежал. С пробитой головой рвался в бой. Семь наших раненых сбежали из владикавказского госпиталя. Разными путями добрались-таки до Чечни. Мне с Ассиновской позвонили: «Побегушники» твои пришли…» Какие, думаю? Вроде никто не дезертировал. А эти из госпиталя смылись. Кто в носках, кто вообще босиком. Вот такие у нас ребята.
Некоторые фамилии изменены.
-
-
-
Вступайте в нашу группу
«Отвага 2004»
-
-
-
