Атомные ракетные крейсеры проекта 1144 (часть 1)

«На свете есть три совершенно бесполезные вещи…»

 «На свете есть три совершенно бесполезные вещи: Египетские пирамиды, Великая Китайская стена и линкор «Ямато», – мрачно иронизировали офицеры 1-го воздушного флота ВМС Японии, взирая с высоты полетных палуб своих покрытых боевой славой и многочисленными шрамами авианосцев на громаду флагмана т.н. «Хасирского флота»* в 1942-1943 гг. Правда, некоторые историки приписывают этот каламбур офицерам японской Императорской Армии. Вряд ли. Маниакальная сверхсекрег-ность, присущая японскому менталитету (во всяком случае, до 1945 г.) и окружавшая рождение военно-морского чуда XX века – даже в справочниках «Jane’s» появившегося только в аэрофотоснимках, сделанных в момент гибели – дает основание утверждать, что о самом крупном и мощном суперлинкоре стало известно более или менее подробно только после войны. Японская Армия никогда не могла ни видеть, ни слышать о том, каков «Ямато» на самом деле, и, тем более, судить о его бесполезности.

Гораздо важнее здесь то, что из-за своей любви к таинственности японцы «высекли», подобно известной унтер-офицерской вдове, самих себя: американцы (во всяком случае, те, которым предстояло иметь непосредственное дело с «Ямато») тоже весьма смутно представляли себе, что же это за «зверь» такой на самом деле.

Поэтому пугалом американского флота «Ямато» и его родной брат «Мусаси», в отличие от своих германских коллег – «Bismarck» и «Tirpitz». заставлявших до самой своей кончины лихорадочно нервничать весь британский Home Fleet, не стали. Т.е. один из козырей, каковым располагает крупный и мощный боевой корабль, а именно: уже фактом своего существования создавать неопределенную (а от этого – еще более неприятную) угрозу, т.е., как говоря!, давить на психику – японцы так и не разыграли.**

* – «Хасирский флот» – презрительная кличка линкоров японского флота в начальный период Второй Мировой войны, родившаяся, опять же на авианосцах, поскольку тогда японские линкоры больше отстаивались в заливе Хасира, чем воевали – прим. авт.

** – Командир американской ПЛ «Tunny», когда увидел в перископ «Мусаси», буквально похолодел от ужаса, но торпеду в него все же всадил – прим. авт.

«Стоп», наверное, скажет заинтересованный заголовком настоящей статьи читатель: причем здесь атомные ракетные крейсеры, и не японские, а наши? Давайте скорее «жареного», как можно больше цифр, номеров, заветных «птичьих слов», фамилий и т.д.» – т.е. всего того, чем в изобилии блещут в своих «произведениях» всякие якутские, московские и иже с ними «специалисты».

Надо сказать, что освещением средствами массовой информации крейсеры пр.1144 не обижены. «Красная звезда», например, чуть ли не ежемесячно с восторгом «репортирует» о том, как «Петр Великий» запускай в небо торпеды (!), а вводу – ракеты, сколько «Гранитов» выделяют для испытаний; о том, что на крейсере «Удав» поражает вражеские торпеды, а на других кораблях – никак [«Красная Звезда», 21 февраля 1998 г.]. По недомыслию или же с умыслом печатаются и другие благоглупости и заведомая неправда, носящая, впрочем, иногда утилитарный характер. Так, например, вице-адмирал М.Барсков в страстном порыве облобызать дорогое начальство (лучшие советские традиции) уверяет читателей, что де без А.А.Кокошина «Петр Великий» никогда бы не достроили. Хотя на самом деле оба упомянутых персонажа никакого отношения к созданию в нашей стране атомных РКР не имели (знаю, о чем пишу – авт.) и иметь не могли.

Вообще-то, в наши дни сложилась забавная ситуация. Вооружение и боевая техника, которые во всю рекламирует, продает (а также уничтожает) современная «номенклатура» Армии и Флота, создана в уже далекие времена, при КПСС и «дедушке» Л.И.Брежневе людьми, в основном, уже ушедшими из жизни, отправленными на пенсию или просто выброшенными за ворота. После эпохи «застоя» или «развитого социализма» (как кому нравится) в эпоху «социализма с человеческим лицом» почти ничего не создали – в лучшем случае (очень редко), доделали, а уж в сказочно обновленной демократической России – не создали ничего, а уничтожили и порушили… Да чего уж там говорить.

Зато всплывшее на поверхность (читатель, наверное, знает, что именно в проруби не тонет) новое поколение авторитетов и хозяев жизни, служивших при прежней системе мелкими клерками и третьестепенными сошками, в новых исторических условиях вовсю и морально, и материально (что, конечно, главное) эксплуатирует чужое. На войне обирание трудов называется мародерством. Как оно карается, наверное, знают все.

Тому же, кто хочет почитать о РКР пр.1144 «рассказ по картинке», автор рекомендует журнал «Военный парад» (1997, №1-2, с.11-15). Технология изготовления опубликованного там произведения проста: вспомним 2-3-й классы школы, берем большое фото корабля или маленький чертеж и начнем описывать с носа в корму, что на нем нарисовано. Для интересующихся здесь есть и цифры, и «петушиные слова»* но, к сожалению, нет ни одного человека, ни одной фамилии. Да и «петушиные слова» иногда перевраны в угоду их изобретателям из «Росвооружения» – «новым русским» от ВПК. Никогда не было на наших кораблях ни «Рифов», ни «Штилей», ни «Клинков», ни «Каштанов», а всегда были и пока еще есть С-300Ф, М-22 «Ураган», «Кинжал», «Кортик» и т.п. В этой казалось бы не имеющей большого значения игре слов видится большое желание выдать чужое старое за свое новое. Впрочем, так видит автор – его право. Возможно, он и ошибается. Во всяком случае, цитируемая «Красная звезда» в таких вопросах не путается и называет вещи своими именами – это ее плюс.

* – «Петушиное слово» – вполне профессиональный, но официально не узаконенный термин, обозначающий словесное кодовое наименование образца военной техники, находящегося в разработке, но еще не принятого на вооружение: «Тополь», «Гранит», «Москит» и т.д. После принятия на вооружение обозначается буквенно-цифровыми индексами, но «слово» по традиции остается – прим. авт.

Заканчивая краткий и, конечно, далеко не полный обзор публикаций о кораблях пр.1144, хотел бы упомянуть и о публикациях с легким налетом «чернухи» [«КоммерсантЪ-daily» №151, 19 августа 1998 г.], Комментировать статью не стоит, одно название говорит за себя: «Петр Великий» и ужасный». Так что тот, кто, кроме патоки, хочет еще и ужасов, пусть почитает «КоммерсантЪ».

Не претендуя на звание ни историка, ни публициста, ни знатока-оригинала, вообще ни на что, автор попытается изложить свое видение тех событий, очевидцем и участником которых ему довелось быть в контексте темы создания отечественных атомных ракетных крейсеров.

В 1998 г. в мировой военно-морской истории произошли два события, на первый взгляд, не имеющие прямой связи между собой и оставшихся не очень заметными.

В США – был окончательно выведен из состава резерва ВМС последний в мире линкор – «New Jersey» – самый крупный «неавианосный» боевой корабль с момента окончания Второй Мировой войны. В России же был введен в боевой состав ВМФ атомный РКР «Петр Великий» – самый крупный «неавианосный» отечественный боевой надводный корабль постреволюционной постройки, перенявший мировую пальму первенства по «грандиозности» размеров и водоизмещения у сошедших с исторической сцены последних линейных кораблей (ЛК) – сверхдредноутов. Указанные события совпали, конечно, случайно, но смысловая связь между ними просматривается достаточно явно.

Ведь это что же получается: одни, по-видимому, навсегда расстаются с кораблями, именуемыми «capital ships», а другие – под фанфары и барабаны вводят их в строй и при этом утверждают, что это де «корабли XXI века». Наш президент и по совместительству верховный главнокомандующий заявил даже, что подобное создать долго не удастся. «Вот уж точно, – подумалось при прочтении этого заявления, – под столь мудрым руководством, действительно, создать что-либо путное не удастся и, что самое удручающее – это, действительно, будет очень долго».

Возникает вопрос: так кто же прав? «Они» (под этим понимается все зарубежье, отправившее до конца XX столетия всех морских гигантов и в том числе – атомные КР – на слом или в музеи), или же мы, рассчитывающие на них и в следующем столетии или, во всяком случае, в его начале? Для ответа на этот вопрос полезно опереться на исторические аналоги, тем более, что почти столетняя история «capital ships», дредноутов и сверхдредноутов, как уже упоминалось, завершилась. Конечно, мы понимаем, что предмет нашего повествования – атомные РКР пр.1144 – прямыми потомками линкоров «в новом техническом исполнении» не являются, хотя зарубежная пресса и окрестила их «линейными крейсерами». Последние же гораздо ближе к ЛК, чем к крейсерам (в дальнейших рассуждениях оба эти класса, т.е. ЛК и ЛКР, мы объединим, чтобы избежать излишней детализации). В данном контексте речь пойдет о самых крупных боевых надводных кораблях, составлявших, как говорилось, «становой хребет флота».

Сделаем еще одно необходимое допущение: за рамки небольшого исследования выведем авианосцы – корабли совершенно специфические, развивающиеся по другим закономерностям и. насколько неожиданно это ни прозвучит, являющиеся не совсем боевыми кораблями в абсолютном понимании этого термина (действительно, эти корабли создаются не для непосредственного боя с противником, а скорее, для того, чтобы быть от него как можно дальше).

Итак, немного статистики. За 40 лет, с 1906 по 1946 г., во всех странах мира было построено 173 ЛК и ЛКР и недостроено 79 кораблей этого класса. Из указанного количества два корабля (английские «Соrageous» и «Glorious») были перестроены в авианосцы после недолгой службы в первоначальном качестве, а еще 6 были достроены как авианосцы. В Первой Мировой войне участвовало 122 ЛК, во Второй Мировой войне – 84, причем почти половина из последних (43 ед.) являлись ветеранами Первой Мировой войны. Таким образом, повоевать пришлось почти всем ЛК (169 из 173), за исключением бразильских и аргентинских (чилийский участвовал в составе британскою флота). В Первой Мировой войне из 122 воевавших ЛК погибло всего 12 кораблей, причем половину из них (6 ед.) составили небоевые потери (катастрофы, затоплены экипажами), то есть в боях погибли только 6 кораблей (английские «Audacious», «Invincible», «Queen Mary» и «Indefatigable», немецкий «Lutzow» и австро-венгерский «Szent Istvan»). Во Второй Мировой войне из 84 воевавших ЛК погибло уже 29 кораблей, причем боевые потери тоже значительно возросли – до 25 ед.

Представляет интерес анализ потерь ЛК во Второй Мировой войне: из указанных 29 ед. почти половина (14ед. или 48%) была потеряны в базах, т.е. не в «честном бою» в открытом море, а в «мышеловках» . Из 25 погибших в бою 14 (56%) были потоплены авиацией, 8 (32%) – надводными кораблями и только 3 (12%) – ПЛ.

Таким образом, за обе мировые войны был потерян 41 корабль из 169, т.е. 24%. При этом боевые потери (31 ед.) составили 18%, небоевые (10 ед.) – 6%.

Несколько «рекордов». Больше всех ЛК и ЛКР было построено в Великобритании – 58. Ей же принадлежит приоритет постройки первого («Dreadnougth») и последнего («Vanguard») кораблей этого класса.* Самым крупным сверхдредноутами (полное водоизмещение – около 72000 т) и номинально самыми мощными остались японские «Ямато» и «Мусаси», самым «мелкими» – испанские типа «Espana» (около 16000 т). Самыми большими долгожителями являлись: германо-турецкий «Goeben» – «Yavuz» (около 60 лет), американские типа «Iowa» (около 55 лет), русские «Гангут» – «Октябрьская Революция» и «Севастополь» (1942 года), итало-советский «Guilio Cezaге» – «Новороссийск» (1941 год). Рекордсменами «короткожителями» стали германский «Bismarck» (6 мес.) и его английский противник в операции «Wacht urn Reihn» – «Prince of Wales» (8 мес.).

Хотя ЛК и ЛКР чаще всего сражались в составе различных соединений и личного боевого счета, как правило, не имели, тем не менее, отдельные из них таковыми все же обладали: британский «Dreadnought» утопил германскую ПЛ U-9 (ту самую, которая потопила «Hogue», «Aboukir» и «Cressy»), германский «Von der Tann» в Ютландском бою взорвал британские «Invincible» и «Queen Mary» (вот тебе и номинально самый слабый ЛК). Германский «Bismarck» утопил британский «Hood». Американский «North Carolina» потопил японский ЛК «Kirisima».

Больше всего ЛК в качестве мемориалов сохраняется в США: 5 (в том числе потопленная в Перл-Харбор «Arizona»), решается вопрос о сохранении 6-го – «New Jersey», с постоянным причалом у статуи Свободы.**

* – Строго говоря, последним вступившим в строй линкором был французский «Jean Bart» (1950 г.). Однако он был заложен раньше «Vanguard» и задержался о вводом в строй из-за повреждений, полученных в 1942 г. при атаке Касабланки – прим. авт.

** – По некоторым данным, решается вопрос о сохранении всех четырех линкоров в необычном статусе: музей, но с возможностью возвращения в боевой строй при необходимости. С этой целью экспонированию должна подлежать только верхняя палуба, «низы» же будут законсервированы – прим. авт.

На какие размышления наводят приведенные статические данные?

Отечественные исторические исследования, авторы которых, брызгая перьями, и возможно, слюной, пытались доказать порочность теории Мэхэна-Коломба – мягко выражаясь, не совсем объективны, хотя бы наполовину. Если тезис указанной теории о примате генерального сражения линейных флотов еще и может быть с оговорками оспорен, то уже второй постулат ее же о том, что ЛК явились становыми хребтами флотов в обеих мировых войнах – очевиден. Об этом говорят хотя бы поименные корабельные составы участников любой более или менее крупной операций в обеих войнах: без ЛК не обходились.

Появление авианосцев, точнее, авиации, в качестве главного ударного средства отнюдь не отменило боевой ценности ЛК и крупных БНК вообще, а лишь поменяло местами ранжировку приоритетов. ЛК стали «обеспечивать» авианосцы, а не наоборот, как считалось перед Второй Мировой войной. Забавно, но официальная советская военно-морская мысль, игнорируя уроки Второй Мировой войны, упорно назначала (вплоть до самого последнего времени) отечественные авианосцы обеспечивающим средством «придания боевой устойчивости» кому угодно, даже стратегическим ПЛ (РПКСН), но только не в качестве (боже упаси!) главного ударного средства. К этому мы еще вернемся, поскольку эта тема «насмерть» завязана в идеологии, лежавшей в основе создания пр.1144.

Обратим внимание и на еще один подкрепляющий вышеизложенные рассуждения факт. В Первую Мировую войну громадные линейные флоты «шевелились» сравнительно мало – больше «играли мускулами» в базах, а их ходовое время можно было отмерять даже не сутками, а часами. И все же главенствующая же роль ЛК сомнению тогда не подвергалась. Во Вторую Мировую войну линкоров воевало меньше, а напряженность их боевой службы оказалась несоизмеримо большей. Генеральных сражений линейных сил не происходило, да и не могло происходить. Современные (тогда) сверхдредноуты строились единицами, о формировании из них эскадр и соединений, естественно, уже не могло быть и речи. Операционные же зоны боевых действий флотов охватили практически всю акваторию земного шара, при этом везде воевали и постоянно требовались ЛК, поэтому они действовали в одиночку или небольшими отрядами, чаще всего парами.

Казалось бы, их уход на вторые роли должен был бы и соответственно уменьшить интерес и внимание со стороны противника. Ан нет. Почти каждая охота за ЛК превращалась в грандиозную по размаху и продолжительности операцию: достаточно вспомнить потопление «Bismarck», «Tirpitz», «Scharnhorst», не говоря уже о Перл-Харборе, Таранто или операции «Катапульта» (1940г.). Даже в конце войны, когда все уже было расставлено по своим местам, американцы не пожалели для потопления одного вроде бы «бесполезного» «Ямато» целого воздушного флота из 350 (по некоторым данным) самолетов – т.е. почти столько, сколько выделили японцы для налета на Перл-Харбор.

Какой же можно сделать вывод? Крупные БНК, каковыми явились ЛК, своего значения и роли не утратили. Последние лишь изменились, да и не мудрено: странно было бы, если бы одна война через 20 лет повторила предыдущую. Почему же тогда эти, да и вообще крупные боевые корабли (повторимся – исключая авианосцы) все-таки ушли в прошлое? Отечественные источники, как правило, объясняют это с хлестаковской легкостью и простотой: «в условиях широкого применения авиации и ПЛ линейные корабли утратили свое значение…» [«Военно-энциклопедический словарь», М, 1984, с.740]. Ну, насчет ПЛ – это явный перебор и приписка: 3 ЛК-ветерана («Royal Oak», «Ваrham» и «Kongo») – не ахти какой успех подводников. По поводу авиации – вернее, но от авиации жестоко страдали корабли всех классов, причем ЛК – в количественном отношении меньше всех.

Автор предлагает свой вывод. ЛК, а за ними и другие крупные БНК постепенно выродились в результате своего экстенсивного технического развития и совершенствования. Обратим внимание: в начале века, когда началась дредноутная лихорадка, за 14 лет было построено 129 ед.. а в последовавшие 20 лет – уже вчетверо меньше, а именно 43 ед. Конечно, свою роль сыграли различные договорные ограничения, а также наличие уже построенных и еще не состарившихся кораблей. Но главное не в этом. В техническом отношении создание новых Л К требовало все больших усилий и затрат вследствие роста водоизмещения, усложнения и возникновения сопутствующих проблем (базирования, комплектования, эксплуатации и т.д.). От постройки сериями даже ведущие морские державы перешли к считанным единицам. Поэтому можно высказать предположение, что если бы ко Второй Мировой войне не появились авианосцы со своей авиацией и авиация берегового базирования, роль крупных БНК все равно была бы иной – уже хотя бы вследствие их малочисленности, с одной стороны, и необходимости контроля за все большим пространством, с другой. По этому поводу американцы справедливо замечают: «Каким бы эффективным один корабль ни был, он все равно не может находиться в двух местах одновременно».

Короче говоря, качество «наступало на горло» количеству. А на столах конструкторов уже лежали чертежи чудовищных проектов водоизмещением за 100 тысяч тонн с 520-мм артиллерией. Естественно, что такие монстры если бы и появились, то в уникальных экземплярах – дальше был тупик. Нужны были качественно новые технические прорывы – прежде всего в энергетике, материаловедении, технологии (в меньшей степени – в оружии), но они появились значительно позже, да и то не во всех отраслях. Ну, а поскольку ЛК Второй Мировой войны принципиально (кроме, пожалуй, наличия радиолокации) не отличались от своих предшественников, их судьба была бы предрешена и без проверки боем.

Все вышеизложенное имеет прямое отношение к вопросу о том, что же такое «боевой надводный корабль XXI века»? Или еще ближе: имеют ли перспективу «capital ships» в новом качестве, то есть в виде ТАРКР пр.1144? Или все же это – очередное «русское чудо», не считающееся с мировыми тенденциями развития? Попробуем в этой связи проанализировать свой, «национальный путь развития» отечественных «capital ships».

* * *

Начинали мы как и все. Правда, несмотря на широко культивировавшуюся в отечественной литературе «некорректность», согласно которой первые (и последние) отечественные дредноуты для своего времени были чуть ли не шедеврами, они таковыми на самом деле не являлись. Действительно, обладая хорошей артиллерией и приличной ЭУ, ЛК типа «Севастополь» собственно в кораблестроительном и конструктивном отношении имели существенные, если не вопиющие, дефекты: неудовлетворительную мореходность, усугублявшуюся построечным дифферентом на нос, плохую обитаемость, неоптимальное размещение башен гл. калибра (что впоследствии не позволило их кардинально модернизировать), но, самое главное – без преувеличения катастрофически слабое бронирование.

«Цусимский синдром», безукоснительно повелеваший «размазать» броню по максимально возможной площади, повлек за собой неоправданно малую ее толщину. Результаты расстрела натурного отсека «Севастополя» (встроенного в корпус броненосца «Чесма»), по-русски проведенного задним числом уже во время достройки ЛК (то есть когда изменить уже ничего было решительно нельзя), произвели ошеломляюще-удручающее впечатление. Оказалось, что и борт, и палуба пробиваются 305-мм снарядами с любых боевых дистанций, крепление брони и конструкция корпуса в районах, где таковая навешивалась, неудовлетворительны. Причем имелись случаи проникновения снарядов в МО и КО. Забегая вперед, отметим, что в жизни оказалось еще хуже, чем на испытаниях: в феврале 1942 г. во время дуэли с немецкой 280-мм железнодорожной батарей один из ее снарядов попал в КО ЛК «Марат», а в декабре того же года бронебойный 280-мм снаряд угодил в артпогреб 3-й башни, но, к счастью, не разорвался.

Таким образом, наши дредноуты зоны свободного маневрирования (ЗСМ) вообще не имели. Возможно, и по этой причине во время Первой Мировой войны их побаивались выпускать в море.

Как известно, России удалось построить 7 дредноутов (из запланированных 24 ЛК и 12 ЛКР: программа судостроения до 1930 г.). Однако помешали известные политические потрясения. Но истинная причина заключалась не только в них. Часто упускается из вида существовавшая тогда зависимость судостроительной промышленности страны от зарубежных поставок. Например, достроить ЛКР типа «Измаил» не удалось в том числе из-за невозможности наладить у себя изготовление башенных шаровых катков, поставлявшихся заводами Skoda (Австро-Венгрия). Кардинально усилить бронирование новых Л К тоже не представлялось возможным, поскольку отечественные броневые заводы могли прокатывать плиты толщиной не более 270 мм (максимум того, что планировалось на 4-м ЛК для ЧФ – «Император Николай I»). Существовали и другие «узкие места». Конечно, не случись революции, они бы были преодолены, но все равно требовалось время.

Как ни странно, но среди «дредноутных» держав в Первой Мировой войне русский линейный флот понес самые значительные потери (хотя в боевых столкновениях он почти не участвовал): 3 корабля из 7 (48%), что составило половину всех небоевых потерь всех воевавших сторон («Императрица Мария». «Свободная Россия». «Полтава»). Из оставшихся 4-х кораблей один «ушел в эмиграцию» и не вернулся. Как не печально об этом писать, но свои линкоры погубили своими руками.

Советскому ВМФ до конца своих дней пришлось всегда довольствоваться тремя кораблями этого класса – даже с учетом «Архангельска» и «Новороссийска». Надо сказать, что в Великой Отечественной войне балтийские ЛК решали именно ту конкретную задачу, ради которой они строились, а именно: защита Петербурга (читай – Ленинграда) от высадки десанта в Финском заливе. Правда, формы и способы их боевого применения оказались несколько иными, чем представлялось в начале века, и драться пришлось не на Центральной и даже не Тыловой минно-артиллерийской позиции, а буквально в самом городе. Тем не менее, со своей задачей они блестяще справились. При этом стали, пожалуй, самыми «стрелявшими» ЛК в мире, а «Марат», кроме того, еще оказался и единственным кораблем, 3 года активно провоевавшим без носовой части. Такого военно-морская история еще не знала.

Однако львиную долю всех упомянутых заслуг, объективности ради, надо отнести на счет «царизма», а не советского кораблестроения.

Все попытки советской судостроительной промышленности подняться выше легкого КР в течение 50 лет (после 1917 г.) кончались неудачей. Как правило, главной причиной указанного считают факторы: то война помешала, то Хрущев виноват, то еще что-нибудь. Позволим себе высказать другую точку зрения.

Революция, гражданская война и последовавшее строительство социализма настолько отбросили нашу страну назад (во всяком случае, в военном кораблестроении), что «замах» на постройку сверхлинкоров пр.23. по водоизмещению эквивалентных японскому «Ямато» (по некоторым другим элементам – слабее), являлся авантюрой чистой воды. Только-только с огромным трудом и с существенной, итальянской помощью осилили КРЛ пр.26. Надо сказать, что те, кто непосредственно занимался и понимал в этом деле, отдавали себе отчет в том, что страна еще далеко не в состоянии (и долго будет) не только в количественном отношении, но и по техническому уровню поравняться с ведущими военно-морскими державами. Об этом красноречиво говорило изучение военно-морской техники во время командировок и переговоров о сотрудничестве в Италии, США, Германии. Во всяком случае Харьковский турбинный завод умудрился так и не заключить договор на поставку главных машин для ЛК пр.23; артиллерийские заводы слегка вздохнули, когда было принято решение строить КРТ типа «Кронштадт» по варианту 69И, т.е. с германской артиллерией; «броневики» (т.е. специалисты по бронированию) почему-то очень заинтересованно относились к контактам с фирмой Круппа. Почему – тоже понятно: свою броню, во всяком случае, основную, изготовлять не умели. Перечень примеров можно было продолжить, но он получился бы очень длинным, потому что не было ни одной области кораблестроения, включая даже теоретические, в которой бы не требовалось зарубежная помощь и где мы были хотя бы на современном уровне. Не удивительно: откуда же возьмется свое, если цвет России частью вышибли за границу, частью ликвидировали, а оставшихся крепко запугали. То, что было создано, развалили, а когда опомнились и начали воссоздавать или строить заново, оказалось, что многое стало уже неизвестным или непонятным.* (Другие компетентные авторы имеют на этот счет совершенно другое мнение, см. Главный калибр линкоров типа «Советский Союз», – прим. «Отваги»)

* – Возвращаясь к теме: линкоры пр.23 хотя и были заложены и начаты постройкой, реально (т.е. кроме как на бумаге) почти ни чем не были обеспечены. Не было ни брони, ни башен, ни орудий (кроме одного опытного), ни механизмов, ни приборов ит.д. Удивительный факт. На Молотовском заводе (№ 402), на котором строились «Советская Россия» и «Советская Белоруссия», не существовало башенного производства и развернуть таковое в ближайшие годы не представлялось возможным и реальным. Откуда бы взялись башни для указанных линкоров, коль скоро их невозможно было доставить по Беломорканалу, загадка (для любителей т.н. нереализованных проектов) – прим. авт.

Затронутая тема пока еще мало исследована историками и специалистами. В свете нынешних событий она особенно интересна и актуальна, но в данном случае речь идет о том, что строительству крупных НК в нашей стране война не помешала, а, наоборот, отрезвила и спасла многих исполнителей от расплаты за неминуемый провал. Примечательная деталь: во всех военно-морских странах мира существовали свои «незавершенки», т.е. по тем или иным причинам недостроенные корабли, начатые по различным программам. По крупным кораблям (ЛК и ЛКР) соотношение построенных и недостроенных выглядит следующим образом: Великобритания 5,4:1 (т.е. на каждые 5,4 построенных приходился 1 недостроенный), США – 1,85:1, Япония – 1,3:1, Италия – 1,6:1, Франция – 1,2:1, Германия – 7,5:1. Россия – 0,5:1. По этому показателю линкоростроения мы оказались рекордсменами: на 1 построенный корабль два недостроенных. Выброшенные на ветер колоссальные усилия и средства, да разве только они?

Что же выпало в «сухой остаток» от приведенных размышлений?

Вторая половина XX в ознаменовалась прекращением строительства крупных БНК – это явилось следствием не утратой ими своей значимости и не осмыслением итогов самой крупной войны в истории человечества, а, скорее всего, (выражаясь медицинскими терминами) следствием генетического вырождения. Необходимо было «вливание свежей крови», которое и последовало в форме т.н. научно-технической революции. Хотя первая подсказка военным кораблестроителям уже достаточно обозначилась: очень крупные надводные корабли, в каком бы техническом облике они ни представлялись, в конце XX столетия – абсурд. Теперь посмотрим, как это происходило «по жизни».

1955 г. в военном кораблестроении ознаменовался двумя опять-таки случайно совпавшими, но весьма знаменательными и объективно связанными событиями: в Советском Союзе в состав ВМФ вошел последний в мире классический (так называемый артиллерийский) крейсер пр.68-бис «Мурманск», а в США было начато проектирование первого в мире БНК с атомной ЭУ – крейсера УРО «Long Beach».

См. продолжение >>>

Вступайте в нашу группу «Отвага 2004»

Поделиться в социальных сетях: