Атомные ракетные крейсеры проекта 1144 (часть 2)

Капитан 1 ранга, кандидат военных наук, профессор В.П.Кузин
Альманах «Тайфун» №3 / 1999 г.

<<< см. первую часть

 

«Вы еще не прониклись сознанием происходящего…»

 

Применение АЭУ на надводных кораблях не явилось, конечно, озарением чьего-то гения – это было простым и логичным решением, продиктованным быстрым прогрессом в освоении атомной энергетики на ПЛ. Вполне логичным представляется и то обстоятельство, что проектирование первого в мире атомного боевого НК – крейсера «Long Beach» – базировалось на «привязке» к модернизированной серийной лодочной АЭУ типа C1W, т.е. усовершенствованной установки S5W для первых серийных ПЛАТ и ПЛАРБ (США).

Этим и объясняется, что водоизмещение проектировавшегося корабля впервые после Второй мировой войны получилось «крейсерским» – поскольку мощность АЭУ C1W была получена относительно небольшой, ее (т.е. установку) пришлось «удваивать». При этом не следует забывать, что веса и габариты принимавшихся ЯЭУ были в 5 раз большими аналогичной по мощности КТУ. Таким образом, никакого возврата к крупным БНК (capital ships) появление «Long Beach» не означало, и к серийному строительству таких кораблей американцы приступать не собирались. В этом смысле «Long Beach» можно считать в определенной степени экспериментальным кораблем, но с оговорками.

Одновременно с крейсером проектировались и строились первый атомный авианосец «Enterprise» и (несколько позже) фрегат УРО «Bainbridge». Причем, если для авианосца пришлось применить тоже модернизированную лодочную 8-реакторную АЭУ A2W (также созданную на базе S5W), то для фрегата принималась специальная «надводная» АЭУ D2G, ставшая базовой для всех последовавших атомных НК класса фрегат. Таким образом, создание упомянутой установки снимало вопрос о крупных (неавианосных) НК даже с АЭУ. Единственный послевоенный «белый слон» американского флота так и остался уникальным.

Солидное водоизмещение крейсера – действительно, по прежним меркам – позволило конструкторам опробовать на нем несколько других нетрадиционных решений. Основным оружием корабля впервые (во всяком случае, в ВМС США) предусматривалось ракетное: 2 ЗРК «Terrier», 1 ЗРК «Talos», ПЛРК ASROC и даже (первоначально) ударные КР «Regulus». Артиллерии же в исходном проекте вообще не предусмотрели, зато радиоэлектронное вооружение (РЭВ) корабля было по тогдашним меркам (да и по сегодняшним, во многом) суперсовременным. Особенно впечатляющими были принципиально новые РЛС общего обнаружения с фазированными антенными решетками (ФАР) AN/SPS-32 и AN/SPS-33, неподвижные «полотнища» которых фактически сформировали непривычную архитектуру надстроек.

В этой связи хотелось бы обратить внимание на одно обстоятельство. Публикуя в печати проектные изображения своих – не только проектируемых, но и концептуально задумываемых – кораблей, американцы удивительно точно впоследствии воспроизводили их в натуре. Это говорит о том, что заказчик четко, ясно и обоснованно представлял себе, что он хотел, а проектант уже почти не позволял себе импровизаций, поскольку был абсолютно уверен в том, что все необходимое вооружение, техника и оборудование будут обязательно изготовлены к началу поставки на корабль, и именно с теми характеристиками, которые ожидались. Исключения, конечно, были, но они не становились правилом.

Как читатель уже знает или увидит далее – у нас было наоборот. То, что задумывалось первоначально, при реализации приобретало несколько (а нередко – совсем) другое исполнение. В этом можно убедиться еще раз на примере истории создания нашего первого атомного НК, но об этом несколько позже.

Важным обстоятельством нужно считать и создание американцами не единичного корабля с принципиально новой энергетикой, а системы таких кораблей, ядром которой явился авианосец. Поэтому правильнее считать значительным этапом в мировом кораблестроении появление не первого атомного НК, а первого атомного авианосного СОЕДИНЕНИЯ, включавшего корабли основных классов, номенклатурно формировавших таковое (без учета, конечно, их потребного количества). Это было, безусловно, большим шагом в развитии системного проектирования, т.е. решением задачи, которую в СССР не решили и за последовавшие 30 лет (зато воспитали на этом целую плеяду ученых-краснобаев).

Пока строились первые атомные корабли, в Конгрессе США разгорелась дискуссия, достигшая своего апогея в 1961 г. (т.е. в год передачи флоту АВ «Enterprise» и КР «Long Beach»), посвященная следующей теме: «Каковы преимущества и недостатки внедрения АЭУ на НК, а также стоит ли их строить и впредь?» Для до неприличия прагматичных янки лейтмотивом и причиной дискуссии явился отнюдь не гамлетовский вопрос: «Угробить такие деньги и что с этого получить?». По всей видимости, на этапе принятия решения или вовсе не проводились расчеты по критерию «стоимость/эффективность» (что автор считает маловероятным), или же в них была допущена ошибка.

В апреле 1961 г. в Конгрессе США был заслушан доклад, подготовленный оперативным управлением штаба ВМС. Основные его положения сводились к следующему:

1. Фактор увеличения дальности плавания на максимальных скоростях для НК имеет существенно большее значение, чем для ПЛ. АЭУ такое увеличение может обеспечить радикальным образом.

2. НК с АЭУ действительно имеют более высокую стоимость, чем таковые с обычными РЭУ (в 1,3-1,5 раза). Тем не менее, конкретные цифры расчетов нельзя считать точными. Наиболее надежные данные – по содержанию и ремонту, самые неопределенные – по эксплуатации (нет опыта), по новому вооружению, содержанию и подготовке личного состава.

3. АЭУ по весу и габаритам превышает обычные ГЭУ. Сосредоточенные нагрузки и более значительные размеры энергетических отсеков требуют иного общего расположения помещений и существенного изменения конструкции корпуса. Существующие АППУ ограничивают эффективную мощность ГЭУ, что в сочетании с ГТЗА на пониженных параметрах пара при прочих равных условиях понижают максимальную скорость атомных НК по сравнению с обычными.

4. АЭУ требует большее количество обслуживающего личного состава, причем значительно более высокой квалификации. Это влечет за собой еще большее увеличение водоизмещения и стоимости эксплуатации.

5. Автономность корабля по запасам топлива – это еще не все. Существует автономность по провизии, по запасным частям и материалам (масла, смазки и т.п.), по боезапасу. По этим статьям атомный НК преимуществ перед неатомным не имеет.

Как видим, представленное военными моряками заключение было очень осторожным. В нем обойдены вопросы боевой живучести, эксплуатационной надежности и безопасности, утилизации по завершении жизненного цикла атомных кораблей и многих других аспектов, с которыми пришлось столкнуться позже.

Однозначно напрашивался вывод: коль скоро атомные корабли уже почти готовы, надо набираться опыта. Третий атомный корабль – фрегат УРО «Bainbridge» – был передан флоту в 1962 г. Более поздняя закладка фрегата объясняется разработкой для него, как упоминалась, специальной «надводной» АЭУ D2G. Очень продуманным и дальновидным решением было проектирование «Bainbridge» на базе серийного фрегата УРО «Leahy» (с КТУ) – за исключением ГЭУ и, естественно, некоторых архитектурных особенностей, во всем остальном оба типа кораблей были идентичны. Проще говоря, «Bainbridge» являлся атомным вариантом «Leahy», хотя во всех справочниках выделялся в отдельный тип.

После отработки положенных для ввода в боевой состав задач сформированное первое атомное оперативное авианосное соединение (точнее, группа) в июле 1964 г. отправилась в кругосветное плавание. Операция получила наименование «Sea Orbit». Маршрут: Норфолк – Гибралтар – м. Доброй Надежды – Тасманово море – м. Горн – Норфолк составил 34732 мили. Он был пройден за 65 ходовых суток. Таким образом, средняя скорость в походе составила 22,3 узла. На 11000-мильном отрезке перехода соединением развивалась скорость, превышающая 25 узлов. За всю операцию соединение только один раз пополняло запасы провизии, топлива и ЗиП не принимали.

Авиакрыло «Enterprise» было укомплектовано по штату: 90 самолетов и вертолетов. Они совершили 1000 взлетов и посадок и провели в воздухе более 2000 ч. Тем не менее, когда авианосец вернулся в базу, оставшийся запас авиационного керосина на его борту превышал полный запас авиатоплива на авианосцах типа «Forrestall» (с КТУ).

Казалось бы, очень убедительно, особенно про авианосец. Однако американцы посчитали, что еще «семь раз не отмерили», и «отрезать» неатомное надводное кораблестроение пока еще рано, хотя адмирал Х.Риковер – главный атомный специалист ВМС США, «отец» американского атомного флота – уже в 1963 г. предлагал строить все НК водоизмещением от 8000 т только с АЭУ. Тем не менее, ВМС после постройки трех атомных первенцев не стали заказывать атомных НК вообще. Поэтому в 1962 г. Конгресс сам санкционировал постройку еще одного атомного фрегата, получившего впоследствии название «Truxtun», который тоже являлся атомным вариантом серийных котлотурбинных фрегатов, но уже типа «Belknap». Кстати, практическая «атомизация» обеих серийных проектов показала, что атомный НК при прочих равных элементах имеет на 30% большее водоизмещение, чем неатомный.

С главным вопросом – во сколько раз или насколько атомные БНК дороже – оказалось сложнее. Поэтому ни в военном, ни в политическом руководстве США (добавим, и в ВПК) в 1960-х гг. так и не сложилось окончательного ответа на вопрос: нужно ли строить НК с АЭУ, всех или определенных классов и что же, в конце концов, это сулит? Правда, в отношении АВ сомнений практически не оставалось. Тем не менее, очередные АВ «America» и «John F.Kennedy» были «по инерции» все же заказаны с КТУ, что впоследствии признали ошибкой.

Сторонники АЭУ на НК «нажимали» на следующие основные достоинства таких кораблей (АВ мы здесь не рассматривали – авт.):

– большая автономность по дальности плавания и отсутствие необходимости пополнения запасов топлива, что значительно повышает оперативные возможности;

– способность практически неограниченно длительного поддержания высокой скорости без влияния на ресурс главных механизмов, чего не обеспечивает ни один из других типов ГЭУ;

– отсутствие развитых газоходов, упрощающее внутреннее расположение и архитектуру надстройки, обеспечивающее полную герметизацию, что особенно важно для ПАЗ и ПХЗ.

Одним из самых главных козырей сторонников АЭУ на НК являлся такой: если АВ атомный, то и корабли его боевого охранения должны быть атомными, что сулит «необъятные» преимущества однородного (по энергетике) соединения перед смешанным. Правда, при конкретных расчетах по уже упоминавшемуся критерию «стоимость/эффективность» этот аргумент становился «бледноватым». Консервативные противники или, скажем, скептики придерживались более «земных» взглядов:

– слишком дорогое удовольствие, которое потребует сокращения численности корабельного состава, что недопустимо (как ни хорош и эффективен был бы один корабль, находиться одновременно в двух местах он не может);

– не исчерпаны возможности совершенствования других типов ГЭУ (при этом чаще всего вспоминали германские карманные линкоры типа «Deutcshland», имевшие при весьма скромном водоизмещении дальность плавания не меньше 20000 миль);

– атомные корабли имеют, конечно, преимущество перед обычными, но только в вопросах снабжения топливом; в остальном они почти идентичны, поэтому с точки зрения проблемы снабжения атомный корабль теоретически имеет оперативно-тактическую ценность только при длительных боевых операциях, а при скоротечных он ее теряет (это, правда, не относится к атомному АВ).

Американское военно-морское командование всегда придавало и придает вопросам снабжения кораблей в море решающее значение при внезапном начале военных действий, считая, что общий успех боевых операций на море будет зависеть, в первую очередь, от четкости и быстроты сил и средств тылового обеспечения. Имея мощный вспомогательный флот, США будут совершенствовать его и впредь, в такой же мере, как и боевые корабли. Иными словами, атомная энергетика плавучего тыла не отменяет. А раз так, то наличие и совершенствование последнего все равно необходимо.

Надо сказать, что еще на заре внедрения атомной энергетики на флоте американцами уже тогда дальновидно высказывались опасения, которые через 30 лет переросли в проблему социального и экономического плана. В то время они звучали так: «Учитывая большое и все возрастающее количество действующих атомных кораблей ВМС и ту угрозу, которую они представляют для здоровья и безопасности людей, очень важно, чтобы их эксплуатацию по-прежнему доверяли только лицам с высоким интеллектуальным развитием и такими знаниями, характер и применение которых соответствует требованиям службы» (председатель Объединенной Комиссии по атомной энергии Конгресса США сенатор Холлейрилд).

Таким образом, наши заокеанские коллеги (тогда они имели более конкретное обозначение – «противник», хотя и с несколько смягчающим прилагательным «вероятный», а в быту – «супостат») в максимальной степени пытались взвесить «за» и «против» внедрения технического новшества.

 

Таблица 1

Основные ТТЭ атомных надводных кораблей ВМС США 1-го и 2-го поколения

(на момент окончания постройки)

 

CGN-9

«Long Beach»

DLGN-25

«Bainbridge»

DLGN-35

«Truxtun»

DLGN-36

«California»

Водоизмещение, т

– стандартное

– полное

 

14.000

16.250

 

7.660

8.430

 

8.690

9.200

 

9.120

10.150

Главные размерения, м
– длина наибольшая
– ширина наибольшая
– осадка габаритная

 

220

22,3

9

 

172

17,6

9,5

 

182,6

17,7

9,4

 

181,7

18,6

9,5

Количество, тип АППУ

4 х C1W

2 х D2G

2 х D2G

2 х D2G

Мощность ГТЗА, л.с

2 х 40.000

2 х 30.000

2 х 30.000

2 х 30.000

Скорость хода, уз.

– полного

– экономического

 

28

20

 

30

20

 

29

20

 

30

20

Экипаж (в т.ч. офицеров), чел.

1160 (79)

497 (34)

501 (35)

550 (.)

Вооружение

Зенитное ракетное

(боекомплект ЗУР)

1 x «Talos» (50)
2 x «Terrier» (80)

2 x «Terrier» (80)

1 x «Terrier» (80)

2 x «Tartar/D» (84)

Артиллерийское

2х1 127-мм*

2х2 76-мм

1х1 127-мм
2х2 76-мм

2х1 127-мм

Противолодочное:
– ракетное (боекомплект ПЛУР)
– торпедное

 

ASROC (24)
2×3 324-мм

 

ASROC (24)
2×3 324-мм

 

ASROC (24)**
2×3 324-мм
2х1 533-мм

 

ASROC (24)
2×3 324-мм

Радиотехническое:

– РЛС общего обнаружения

 

– ГАС

– БИУС

 

AN/SPS-32

AN/SPS-33

AN/SQS-23

NTDS

 

AN/SPS-48

AN/SPS-29

AN/SQS-23

NTDS

 

AN/SPS-48

AN/SPS-29

AN/SQS-26

NTDS

 

AN/SPS-48

AN/SPS-40

AN/SQS-26

NTDS

Базирование вертолета

ВПП

ВПП

ангар

ВПП

Примечания:

* – установлены в ходе эксплуатации

** – ПЛУР запускаются с ПУ ЗРК «Terrier»

 

Несколько странным, как кажется автору, явилось отсутствие (во всяком случае, в открытой прессе) дебатов по поводу боевой живучести атомных НК. Вопрос этот, действительно, лежит на поверхности: что же будет с атомным кораблем при даже незначительном поражении, скажем, систем 1-го контура? Для кого опаснее станет корабль – для противника или для своего экипажа?

Кстати, и с экипажами атомных НК вопрос был «минусовый». На «Long Beach» при водоизмещении классического КРТ численность команды составляла 1119 чел., однако с гораздо большим офицерским составом повышенной, как уже упоминалось, квалификации и, естественно, «стоимости». Все это сильно не нравилось оппонентам-конгрессменам.

Читатель, видимо, обратил внимание на тщетность попыток автора в своем повествовании «растащить» атомные АВ и НК других классов. И это, действительно, противоестественно. «Long Beach» являлся первым боевым атомным кораблем чисто номинально. Правильнее отметить, что в начале 1960-х гг. американцы (повторимся) почти сразу построили первое в мире атомное авианосное соединение, т.е. систему атомных НК с АВ во главе. Этого принципа в строительстве своего флота, причем не только надводного, но и подводного, и тылового, они придерживались, придерживаются и будут придерживаться до тех пор, пока не будет утрачено первостепенное значение авиации (если таковое когда-либо произойдет).

На фоне зарубежного опыта создания и развития атомного надводного флота легче и понятнее видятся «разногласия», иногда принципиальные, в хронологии создания наших отечественных атомных боевых кораблей в сравнении с американскими.

Начинали мы почти одновременно. Однако «гамлетовскими раздумьями», мучившими американцев, не терзались – Конгресса и настырных конгрессменов у нас, слава богу, не было. Дурацких вопросов «зачем, для чего и почему» задавать было, вроде бы, некому. Деньги? Да сколько попросишь, столько и будет. Тем более, что их реально никто и никогда в глаза не видел, и откуда они берутся, знали очень немногие – во всяком случае, не те, которые могли спросить: «А Вам зачем?».

Обоснования необходимости создания атомных НК были просты как аксиома. Коль скоро создаются АПЛ и даже атомный ледокол, то уж боевой НК сам бог велел сделать тоже с АЭУ. При этом нельзя сбрасывать со счетов и пресловутое «тлетворное влияние Запада».

В 1955-1956 гг. ВМФ СССР выдал ОТЗ на разработку проекта КРЛ с АЭУ (пр.63) и корабля ПВО с АЭУ пр.81. Крейсер предполагалось вооружить ПКР П-40. стратегическими КР П-20 и ЗРК М-1. Основным оружием корабля ПВО должен был стать ЗРК М-3. В начале 1957 г. на совещании, посвященном рассмотрению обоих проектов, ГК ВМФ адмирал С.Г.Горшков решил объединить оба проекта в один на базе пр.63. Министерство обороны это решение утвердило, а правительство согласилось с ним и выпустило соответствующее постановление, утверждавшее, в свою очередь, основные элементы ТТЗ на пр.63.

 

Ракетный крейсер пр.63. Эскизный проект ЦКБ-17, 1958 г.

1 – убирающаяся для перезарядки под палубу ПУ ПКРК П-40; 2 – погреб ракет П-40; 3 – ПУ ЗРК М-3; 4 – погреб ЗУР; 5 — АП СУ «Фрегат» ЗРК М-3; 6 – АП СУ «Тензор» ПКРК П-40; 7 – АП РЛС определения высоты воздушных целей «Разлив»; 8 – АП РЛС «Тайфун»; 9 – АП стрельбовой РЛС «Турель»; 10 – АП РЛС «Ятаган» ЗРК М-1; 11 – контейнерная ПУ для крылатой ракеты П-20; 12 – РБУ-2500.

 

 

Теперь «наш ответ» на «Long Beach» (а его основные элементы были, конечно, известны) выглядел следующим образом: стандартное водоизмещение – 15-16 тысяч т, скорость максимальная – 32 уз.; вооружение – ПКРК П-40 или П-6 (18-24 ПКР), возможность приема двух (!) стратегических КР П-20, ЗРК М-1 с 2-4 ПУ, ЗРК М-3 с двумя ПУ, 4 АУ калибра 76 мм и две РБУ-2500. пр.63 ягнёнком.

Надо сказать, что про АЭУ тоже не забыли: ее разработку поручили НИИ-8 Главного управления по использованию атомной энергии при СМ СССР. Дальше все было по известной формуле: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги».

Дело, конечно, оказалось за малым. Проектируя корабль, упустили из виду, что его «наполнение» находилось в эмбриональном, если не сказать энергичнее, состоянии, т.е. реально «под корабль» оружия и техники еще не существовало. Конечно, перспективные корабли под существующие образцы не создают, но и другая крайность – под идеи и замыслы – не более перспективна. Короче говоря, разработчику проекта – ЦКБ-17 – в 1958 г. удалось выполнить лишь предварительный этап эскизного проекта и не более. Даже на бумаге невозможно было изобразить, как будет выглядеть, например, антенны РЛС СУ «Фрегат», планер ракет П-20, даже корабельный вертолет, не говоря об их объемных, весовых и пультовых (т.е. потребных для пультов СУ) характеристиках и о потребляемых мощностях электроэнергии, «холода», личного состава и т.д.

Короче говоря, страна создать такой корабль была не готова, даже если бы все в ней этого страстно захотели одновременно.

Кстати, хотелось бы высказать свое мнение по поводу публикаций о т.н. «нереализованных проектах». Восторженные любители (да и не только они) часто впадают в несбыточные грезы, лейтмотивом которых является: «Вот, если бы построили – ну, например, «Советский Союз» к 22 июня 1941 г. – вот тогда бы…» Автор относится к числу противников подобной «маниловщины», полагая, что ни к чему, кроме наркотических заблуждений такая информация не приводит и аналитические умы она не тренирует. Оппоненты возражают: «Да, согласны – реально ничего из предлагавшегося не получилось бы. Но это отображает движение и уровень нашей научно-технической мысли!» Не будем спорить. Примем пр.63 за верхнюю планку нашей кораблестроительной мысли конца 1950-х гг.

В своем старании предложить нечто доселе невиданное ни у нас, ни у американцев, авторы проекта нарисовали [см. «История отечественного судостроения», т. V, с. 166-167] очень странный корабль, с весьма приблизительными и контурами насыщения и с полным пренебрежением не только теории проектирования, строительной механики корабля и др., но и к здравому смыслу. Антенные посты РЛС размещены так, чтобы специально видеть как можно меньше, «дистрофичные» мачты явно не рассчитывались на прочность под гирляндами АП и их подкреплений (не говоря уже о проблемах юстировки стрельбовых РЛС). Особое восхищение вызывают опускающиеся и поднимающиеся, (как гробы в крематории) ПУ ракет П-40. Это новшество вполне имело бы смысл, если бы они спускались ниже KBЛ, где в случае пожара могли быть затоплены (один из главных недостатков размещения УРО на корабле – невозможность затопления погребов из-за больших габаритов ракет; см. гибель БПК «Отважный») – но перезарядка ПУ на пр.63 должна была осуществляться выше КВЛ.

Дальше критиковать чудо нашей тогдашней мысли смысла не имеет. Обратим лишь внимание: «пушечки» АК-726 нарисованы вполне достоверно и тщательно – это, вероятно, были единственные реальные данные, которые получили конструкторы ЦКБ-17.

В марте 1959 г. работы по пр.63 были прекращены. Наверное, понятно почему. Нет, все-таки стоит «лягнуть» нашу тогдашнюю мысль: американский «Long Beach» если не потряс, то сильно потревожил наше воображение. А вот то, что за его силуэтом четко прорисовывался атомный АВ «Enterprise», не произвело абсолютно никакого впечатления. Законов настоящей морской войны второй половины XX в мы так и не поняли. Хотелось бы написать «тогда не поняли», но рука не поднимается.

В «проектировании» атомных НК наступает пауза. Правда, небольшая. В 1962 г. (31 декабря) флоту был сдан головной корабль ПВО-ПЛО (с 1966 г. – БПК) пр.61. Корабль проектировался в Северном ПКБ под руководством Б.И.Купенского. По существовавшим тогда (да и теперь) взглядам, корабль получился. Оригинальный дизайн, первая в мире всережимная ГТУ, скромное водоизмещение (по «хрущевским временам» – достоинство). И, вроде бы, все есть: и для ПЛО, и для ПВО.

Автор восторгов по поводу этого корабля не разделяет. Главным оружием корабля, no-существу, являлся один пятитрубный ТА. Все остальное было нагромождено, точнее, изящно размещено, чтобы этот аппарат оборонять. Конечно, в боевом охранении АВ с истребителями корабль пр.61 смотрелся бы гораздо логичнее и понятней. А сам по себе он ни одной из возможных задач решать не мог: «затравить» ПЛ – слаба гидроакустика, да еще и корабль слишком шумный. Отразить налет авиации – это смотря какой и сколько. Ну, один раз, возможно, а потом? С НК бороться вообще нечем, если, конечно, те не «подставятся» под калибр 76 мм. Но это личное и, возможно, неправильное мнение. А тогда, видимо, считали, что пр.61 может стать базовым образцом для атомного варианта. Почему «у них» может быть «Bainbridge», а у нас нет?

Поэтому разработку проекта атомного БПК ограниченного (на дворе – 1962 г.) водоизмещения поручили именно Б.И.Купенскому с прицелом на атомный «как бы пр.61». Оперативно-тактическое обоснование необходимости такого корабля, как и в первом случае, особенно заумным не было.

Если ПЛАРБ представляют главную угрозу стране с морских направлений, то непрерывно эффективно следить за ними и уничтожать с началом войны их могут атомные БПК. Логично? Of course.

Только надо было бы сразу спросить, КАК эти самые БПК найдут и будут следить, если их «ухо» более тугое, чем у лодки, не говоря уже о том, что лодка «гуляет» в трехмерном пространстве, а корабль – в двухмерном? И второе. Так что же, все остальные силы и средства противника должны быть безучастными в сценарии подобного поединка? По нашим воззрениям выходило, что так. Ну, прилетит пара самолетов – так на то и ЗРК, чтобы их сбить. Оружие совершенно неотразимое, на показных стрельбах «хватается» даже за падающие обломки сбитых самолетов. Надводные корабли? Так они все при АВ, и ничего «ударного» на них не стоит (тогда это было действительно так; хотя пушки-то были 127 мм, а не 76). Многоцелевые торпедные ПЛ? Пускай приходят, угрохаем их вместе с ПЛАРБ. Отсюда вывод: на новом корабле главным должны были 3 доминанты – АЭУ, ЗУРО и ПЛУРО. Водоизмещение, конечно, минимальное, а то «Никита Сергеевич не пропустит».

Это, безусловно, не стенография, но аналитически точная картина, обусловившая начало разработки проекта, получившего впоследствии номер 1144 и шифр для открытой переписки «Орлан»*. Надо добавить, что в этой довольно примитивной философии имелся глубокий изъян. Если каждый атомный БПК должен «гонять» каждую атомную ПЛАРБ, тогда что же – их нужно построить полсотни? Планы о будущем количественном составе МСЯС Америки, Великобритании и Франции были хорошо известны (хотя бы потому, что их никто и не скрывал). Меньше чем по кораблю на одну лодку не получалось никак: ПЛАРБ на боевом патрулировании «волчьими стаями» не ходят. Таким образом, создание атомного БПК, предоставленного самому себе, изначально не имело здравого смысла. А до АВ, тем более – атомных, мы тогда «недоросли», и «привязать» пр.1144 было не к чему.

 


* – Кстати, орлан – это официальный государственный символ США. Все эти «подколы» нужны автору для того, чтобы показать, что профессиональная культура и интеллект наших специалистов не всегда были на должном уровне. Беды и ошибки наши часто происходили только по этой причине – прим. авт.


 

Сразу корабль, естественно, не получился. Специальной АЭУ еще не было, «лодочная» и «ледокольная» не годились из-за недостаточной мощности. Увеличивать ее количественным путем не позволяло «зажатое» ТТЗ водоизмещение – 8000 т. «Процесс пошел», когда в очередном ТТЗ не оговорили водоизмещения, а Отдельное КБ машиностроения (ОКБМ), которому поручили разработку ППУ КН-3, стало выдавать исходные данные ЦКБ-проектанту. В данном случае это было Северное ПКБ. Попутно упомянем, что ГТЗА-653 разрабатывало КБ Кировского завода в Ленинграде.

С оружием оказалось еще сложнее. Первоначально предполагалось, что на корабле будет установлен некий универсальный ракетный комплекс (УРК), способный поражать и лодки, и корабли, и воздушные цели. В дополнение к нему предлагался ставший «штатным» набор: 57…76-мм АУ, РБУ, ТА, а также еще одна новинка – беспилотный вертолет. Но с УРК дело не заладилось, вертолет так и остался на бумаге, поэтому состав вооружения по ТТЗ содержал ПЛУРО «Метель», ЗРК С-300, 130-мм и 30-мм АУ, два «нормальных» вертолета и даже ПКРК «Малахит» (П-120).

Эскизное проектирование было завершено в 1969 г., но ЭП не зафиксировал окончательные ТТЭ корабля, равно как и его классификацию (сначала атомный БПК, затем – атомный противолодочный крейсер), но и этим дело не закончилось.

Отмена ограничения водоизмещения, что называется, «открыла шлюзы». При сложившемся порядке вещей корабль попал к тому же под особый патронаж ГК ВМФ. Периодические рассмотрения у него в аппарате хода проектирования корабля каждый раз приводили к появлению очередного новшества: каждое центральное заказывающее управление считало своим долгом «воткнуть» на крейсер «свой наипоследнейший» образец вооружения или техники. И без того «разбухавший» корабль становился все больше и больше.

Остановить это прогрессирующее «улучшение» главный конструктор, конечно, не мог. Тоже самое было, естественно, не подвластно и бессменному главному наблюдающему от ВМФ капитану 2 ранга А.А.Савину. Кстати, Анатолий Александрович являлся одним из немногих главных наблюдающих, которым удалось или посчастливилось провести свое детище от замысла до завершения серийного строительства. Напомним, что у пр.1144 этот цикл составил «всего» 36 лет. Ровно треть этого срока, то есть 12 лет, ушло на проектирование, включая, конечно, все концептуальные этапы.

Наиболее характерным примером, символизирующим отсутствие четкой, продуманной конечной цели создания первого атомного НК, является появление в составе его вооружения ПКРК «Гранит». Указанный комплекс «объявился» отнюдь не исходя из каких-то высоких оперативно-тактических соображений. В данном случае сработало сложившееся из предыдущей практики простое правило: раз крейсер, то УРО на нем должно быть «оперативного» класса, а поскольку оно должно быть и «самоновейшим», то кроме «Гранита» ничего лучше и придумать нельзя. Поэтому автор не согласен с версией о том, что АБПК пр.1144 эволюционировал в РКР благодаря «слиянию» с разработкой изначально атомного РКР пр.1165 «Фугас» [«История отечественного судостроения» т. V, 0.329]. Это не совсем так: хотя «объединяющее» постановление было выпущено, оно лишь «красиво закрывало» очередной технический тупик (пр.1165). См. подробнее о проекте 1165 >>>

Придется немного забежать вперед. Как видим, крейсер пр.1144 чисто механически и стихийно получился (именно получился) многоцелевым. Это потребовало корректировки его задач (заметим, что процесс идет по принципу «телега впереди лошади»: сначала «получается» корабль, а потом ему изобретаются задачи). Таковые дополнились требованием поражения группировок НК противника или, точнее – авианосных ударных соединений (АУС). Но никому тогда и в голову не приходило, как «растащить» решение новой задачи с сохранившейся старой. В конце концов, не может же даже «самоновейший» крейсер, вобравший в себя фактически ВСЮ номенклатуру оружия и вооружения для НК (кроме, пожалуй, минно-трального), одновременно искать и гонять вражеские ПЛАРБ и громить АУС. Иными словами: хорошо, что корабль многоцелевой, но неясно, чем хорошо-то?

 

 

Не берусь утверждать, что такая мысль тогда кого-то беспокоила «в прямой постановке», но фактом является постоянно возникавшее стремление все-таки раздать трудносовместимые функции разным кораблям, поскольку, вообщем-то, идеологически грамотное решение (хотя, повторюсь – стихийное) на создание многоцелевого корабля в пр.1144 приобрело несколько гротескное воплощение.

В связи с этим уместно воспроизвести диалог двух непосредственных участников создания корабля, рассматривавших «НАТОвскую» фотографию крейсера «Киров» (пр.1144), запечатлевшую его строго с кормы:

– Как бы Вы, А.А., прокомментировали фото?

– Это победа техники над человеком. А Вы как, В.П., считаете?

– А я считаю, что это победа техники над здравым смыслом.

Начало 1970-х гг. было временем, когда «атомная эйфория» охватила буквально все направления перспективного проектирования: ПЛ, НК всех классов и типов (до СКР включительно), экранопланы, корабли на воздушной подушке. Все без АЭУ либо не рассматривались, либо обязательно прорабатывались, наряду с обычным, и в атомном варианте. Ломали голову даже над тем, как бы из уже построенных неатомных кораблей сделать атомные (так было, например, с ДЭПЛ пр.651, для которой всерьез разрабатывали автономную АЭУ в специальной «капсуле»). Однако командованию ВМФ этого казалось мало. Тогдашний председатель НТК ВМФ вице-адмирал К.А.Сталбо во время одного из посещений 1-го ЦНИИ МО прямо упрекнул военных ученых в непонимании революционности процессов происходивших в кораблестроении (оно и понятно – из Москвы всегда было виднее): «Вы еще не прониклись сознанием происходящего. Фактически на наших глазах совершается такой переворот в энергетике (и не только), по сравнению с которым замена паруса паром – детский лепет».

На этом фоне и появилась старая идея «разобрать» пр.1144 на две составляющие: «ударную» и «противолодочную». Головной корабль пр.1144 уже находился в постройке, а его дальнейшее развитие виделось в проекте атомного РКР под №1293 и атомного БПК пр.1199. Крейсер пр.1293, как это уже стало традицией, вскоре «исчез с поверхности, даже не оставив кругов», а пр.1199 (затем 11990) была уготована долгая, но бумажная жизнь. Однако об этом позже. (См: о проекте 1293 >>> и о проекте 1199 >>>)

Продолжавшееся проектирование атомного противолодочного крейсера «Орлан» ознаменовывалось все новыми и новыми нетрадиционными решениями. Вот некоторые из них.

На одном из совещаний Главком инициирировал вопрос о резервной ЭУ: «Вы представляете, что будет, если в каком-нибудь Южно-Китайском море «сдохнут» оба реактора? Это будет позор!» Такой была истинная первопричина появления в составе ЭУ двух паровых котлов и огромной дымовой трубы, сопряженной (но отнюдь не совмещенной) с фок-мачтой. С.Г.Горшков, видимо, не слишком обольщался относительно надежности ППУ (перед глазами еще стоял опыт эксплуатации первых АПЛ); но на лодках всегда было и есть неатомный источник энергии для двигателей – хотя бы аккумуляторные батареи. Значит, резервное средство должно быть и на НК. Поэтому мы долго с лупами изучали фотографии американских атомных кораблей в попытке обнаружить хоть какие-нибудь газоходы – хотя бы дизель-генераторов. Ничего не нашли. В утешение решили, что мы умнее.

Другим новым и нетрадиционным решением стало возведение на корабле надводной конструктивной защиты. Ею охватывались погреба ракетного боезапаса (ударного, зенитного и противолодочного) и реакторного отсека. По этому поводу в книге «Российская наука – Военно-морскому флоту» [М, «Наука», 1997, с. 175] находим любопытные откровения:

«В 1960-е гг. были рассмотрены принципы надводной конструктивной защиты кораблей применительно к воздействию КР. Эти принципы сформулированы 1-м ЦНИИ МО в виде общих требований ВМФ к противоракетной конструктивной защите. Выполнен большой комплекс теоретических и экспериментальных работ в обеспечение проектирования и строительства корабля пр.1144 (гл. конструктор – В.Б.Юхнин).

В результате разработаны рекомендации по проектированию и расчету конструктивной защиты НК от ракет с фугасно-осколочными БЧ, а также создан «альбом типовых конструкций защиты».

Все сказанное очень хорошо «ложится в ухо», за исключением фамилии главного конструктора, однако некоторое недоумение вызывает другое: а какие, собственно, вражеские ПКР тогда, да и сегодня оснащались осколочно-фугасными БЧ? Ну, разве что скопированные с нашей «старушки» П-15 китайские «Фей-Люнг».

Автор не случайно «зацепил» этот сюжет. В 1970-е гг. особенно яростно раскручивался и культивировался тезис о нашем превосходстве над вероятным противником чуть ли не во всех областях военного кораблестроения и вооружения. Посему и противник нами изучался и рассматривался весьма своеобразно, но и избирательно: «вижу то, что хочу видеть, а хочу видеть то, что удобно или не беспокоит». В 1980-е гг. мы все же поумнели и с противником стали обращаться аккуратнее, но было уже поздно. Постоянное гипнотическое внушение руководству мысли о нашем превосходстве или, по крайней мере, паритете породило известные инициативы по ограничению, сдерживанию, сокращению и т.д. Сук, на котором сидели, обломился не без наших собственных усилий уже в конце 1980-х.

 

 

Особенностью новых комплексов оружия – таких как ПКРК «Гранит» и ЗРК С-300Ф – явилась возможность их размещения (за исключением АП) внутри корпуса корабля. Даже ПЛРК «Метель» для пр.1144 был разработан в специальном исполнении: боекомплект ПЛУР размещался в горизонтальном револьверном барабане и тоже был «спрятан» под палубой полубака в закрытом помещении. Учитывая, что все это удалось защитить, такое решение у нас, действительно, было новым. Не обошлось и без технических курьезов. ПКРК «Гранит» разрабатывался, в первую очередь, для вооружения ПЛ с тем же шифром по пр.949 и имел подводный «мокрый» старт ракет, т.е. из заполненных водою ПУ. На надводный корабль эти ракеты «пересадили» в первозданном виде. А посему перед стрельбой в ПУ на крейсере необходимо было закачать забортную воду для создания ракетам «родной» среды обитания.

«Лодочный синдром», например, не обошел стороной и главные турбогенераторы. После долгих и упорных баталий «Электросила» навязала «лодочный» ТГ с водяным охлаждением обмоток – совершенно не нужный на НК, где воздуха для охлаждения сколько угодно. Машина же при этом проще и надежнее. Но в данном случае ведомственные амбиции победили здравый смысл.

Однако все имеет свое завершение. Техническое проектирование корабля закончилось в 1972 г. Перед его закладкой произошла непростая борьба за «место под солнцем» на Балтийском заводе.

Напомним, что с 1955 г. (последний КР пр.68-бис – «Дмитрий Пожарский») этот завод военных кораблей вообще не строил, а первенец атомного ледокольного флота «Ленин» родился на ЛАО. Теперь же Балтийский завод надолго становился монополистом в постройке как атомных НК, так и атомных ледоколов и транспортных судов.

Головной атомный противолодочный крейсер пр.1144 был заложен 26 марта 1973 г. и получил название «Киров» – в честь выведенного из состава ВМФ знаменитого ветерана (пр.26). Краснознаменный флаг старого «Кирова» перешел к новому, но по неизвестной автору причине под этим флагом атомный «Киров» не плавал – он хранился на корабле лишь в качестве реликвии.

Закладка, как, впрочем, и все остальное, связанное с пр.1144, происходила в обстановке сверхсекретности. Однако западная печать вскоре оповестила мир о строительстве в СССР атомного линейного крейсера. Пока на стапеле формировался корпус, пошли публикации с предположениями, прогнозами, версиями относительно облика и ТТЭ строившегося корабля. Диапазон, в который укладывалась зарубежная фантазия, был весьма широким: от примитивно-приземленного до чересчур смелого. Так, например, журнал «Aviation and Marine International» даже в 1980 г. (год сдачи) изобразил «Киров» с совершенно «древним» составом вооружения, расставленного, однако, весьма грамотно. Была информация и другого рода. Например, «International Defence Revew» глубокомысленно заключал анализ спутниковой информации выводом о наличии на корабле классического броневого пояса. Видимо, ввела в заблуждение вступающая по борту кабельная коробка размагничивающего устройства (обмотка ОШТ), визуально принятая за скос броневого шельфа.

 

Один из вариантов внешнего вида ТАРКР пр.1144 (Kirov slass), предложенный своим читателям журналом «Aviation and Marine International» в 1980 г. (кстати, в год сдачи головного корабля пр. 1144). Бросается в глаза совершенно «древний» состав вооружения, которое, однако, расставлено весьма грамотно

 

Мы, т.е. специалисты, иллюзий относительно степени осведомленности вероятного противника не строили: в открытой печати разведывательную информацию, как правило, не публикуют, дабы не «засветить» источник. Классификация корабля «линейным крейсером» отражала, конечно, не ретро-аналогию классическим предшественникам по назначению, а соответствие им по размерениям и водоизмещению. У нас западная «подсказка» (или подначка) не прошла. Верный курсу «национального пути» развития ВМФ Главком С.Г.Горшков в разработанной и принятой в 1977 г. новой классификации кораблей и судов ВМФ переиначил атомный противолодочный крейсер в тяжелый атомный ракетный крейсер (ТАРКР). Коль есть «тяжелый», надо искать «легкий». Не найдем. По новой классификации бывшие КРЛ (пр.68-бис) становились просто крейсерами. Крейсер пр.1144 получился, действительно, «тяжелым» – до него в отечественном флоте такое водоизмещение имели ЛК типа «Севастополь» (повторюсь: авианесущие корабли пр.1143 и РПКСН пр.941 мы здесь игнорируем – не та область для сравнения).

Как бы там ни было, голубая мечта – песнь о тяжелом крейсере-бандите – становилась реальностью. По сути воплощался завет товарища Сталина: самый мощный, быстроходный крейсер-одиночка, способный расправиться с любым (так стали считать «на полном серьезе» после включения в состав вооружения ПКРК «Гранит») противником. Идея, которая в 1940-х – 1950-х гг. понимающими специалистами считалась вздором, в 1980-е гг., казалось, уже руководство ВМФ не смущала.

В общем, на качественно новом техническом уровне, наконец, реализовали «проект 69-82». Хотя автор близок к крамольной мысли о том, что в 1980-е гг. лучше бы мы имели «живые» КРТ пр.82, чем пр.1144. Почему? Об этом позже.

«Киров» строили долго: спуск на воду состоялся 27 декабря 1977 г., а ВМФ его передали 30 декабря 1980 г.

«Москва и Ленинград соревнуются», – кричали афиши и световые транспаранты в те дни. Наш тогдашний ленинградский руководитель Г.В.Романов просто обязан был доложить Партии и Правительству об успешном завершении пятилетнего плана городом и областью. Поэтому приемный акт, как уже стало «хорошей» традицией, подписали за день до Нового года. Но корабль, конечно, боеготовым от этого не стал, его еще предстояло принимать по-настоящему, и когда это происходило, на его борту с экипажем теснились не только сдаточные команды заводов, но и их директора и даже министры.

Американцы, пока проектировался наш корабль, даром времени не теряли. В 1975 г., то есть за 2 года до спуска «Кирова», они ввели в боевой состав еще одну атомную авианосную группу: АВ «Nimitz» и два однотипных фрегата УРО – «California» и «South Carolina». Менее заметным, но более внушительным «мероприятием» явилось принятие на вооружение ВМС США палубного истребителя F-14А «Tomcat» сУР «Phoenix» в том же 1973 г., когда «Киров» был заложен.

Таким образом, нашего корабля в наличии еще не было, а вполне достойный, правда, «асимметричный» ответ ему уже был готов. Но этим американцы не ограничились. Недавно (в 1998 г.) уважаемая газета «Красная звезда», комментируя военно-научную конференцию Военной Акадмии Генерального штаба, посвященную памяти замечательного военного теоретика А.А.Свечина, горестно посетовала на недооценку нами значения информационной войны (на это А.А.Свечин обращал внимание еще в 1930-е гг.). Берусь утверждать: что такая война бывает, мы в 1970-е – 1980-е гг. и понятия не имели. А ее действенность и эффективность со стороны американцев ощущали чуть ли не ежедневно.

Тогда это называлось нами «подбрасыванием дохлых кошек». Чтобы поощрить наев движении в «неправильном» направлении, использовался отработанный прием. В печати раскручивалась истерика по поводу «отставания» США от русских там-то и там-то… Потом подбрасывался «проектец», свидетельствующий о судорожной работе заокеанской мысли. Из Конгресса выбивались кое-какие деньжата, иногда немалые. «Липовый проект» какое-то время поддерживался на плаву, а по утрате надобности в нем как-то исчезал. Расчет был на то, что если наше руководство «покупалось», то за этим могло последовать принятие неправильных решений или укрепление убежденности в правильности принятого (фактически же – ошибочного) решения. За такое стоило платить (причем не так уж много).

Конечно, и постройка «Орлана», якобы, спровоцировала достойный американский – теперь уже симметричный – ответ. В Штатах начали напряженно «работать» над проектом атомного ударного ракетного крейсера – CSGN (Cruiser strike, guided missile, nuclear). На бумаге получалось неплохо: стратегические КР SLCM (впоследствии «Tomahawk»), ПКР «Harpoon», комплексная система оружия «Aegis», 203-мм автоматическая АУ Мк.71, вертолеты, ПЛР ASROC и т.д. И все это укладывалось в водоизмещение «Long Beach» (что, вообще-то, технически вполне возможно – авт.).

Получив соответствующую команду, мы сравнили CSGN с пр.1144 и доложили, как тогда было положено, что «наш все равно лучше». Видимо, узнав про это, американцы «испугались» и забросили свой «чудо-крейсер» на полку архива.

Это, конечно, ирония. В кругу профессионалов-специалистов не было сомнений втом, что такие корабли американцам не нужны: эра дредноутов, пускай даже атомных, закончилась (в смысле постройки новых, конечно, а не вообще). А в какие корабли надо вкладывать, деньги американцы знают хорошо.

Вот в последнем утверждении, как оказалось, не все было столь категорично. Споткнулись именно на атомных боевых надводных кораблях – 1970-е гг. тоже не дали окончательного ответа, произошел ли, все-таки, этот самый переворот, по сравнению с которым «замена паруса паром…» и т.д.? Т.е. нужно ли строить НК с АЭУ? Ответ на этот вопрос более определенно стал просматриваться в 1980-е гг., но он все же не был однозначным.

 

См продолжение >>>


Поделиться в социальных сетях:
Опубликовать в Одноклассники
Опубликовать в Facebook
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир


При использовании опубликованных здесь материалов с пометкой «предоставлено автором/редакцией» и «специально для "Отваги"», гиперссылка на сайт www.otvaga2004.ru обязательна!


Первый сайт «Отвага» был создан в 2002 году по адресу otvaga.narod.ru, затем через два года он был перенесен на otvaga2004.narod.ru и проработал в этом виде в течение 8 лет. Сейчас, спустя 10 лет с момента основания, сайт переехал с бесплатного хостинга на новый адрес otvaga2004.ru