Почти два с половиной года назад, 24 октября 2012 года вышел первый номер газеты «Суть времени». Газеты, которая в самой решительной форме заявила, что все то негативное, что происходит в России, не сводится к некомпетентности чиновников, коррупции, и другим негативным явлениям, чуть ли не генетически присущим русскому человеку. Отнюдь!
Основную роль во всем этом негативе, по мнению авторов газеты, играет война. Война, ведущаяся против нас на протяжении последних десятилетий, проявляющая себя в разных формах, не сводящихся к чисто военным действиям. И наша общая беда в том, что эта война, непохожая на те войны, что мы видели в кино «про войну», читали в книгах «про войну», не воспринимается нами как война. Нам кажется, что война где-то там — в Сирии, в Ираке. Или на Украине. А у нас — мир. С воровством и коррупцией, убийствами на центральных улицах наших городов, с падающим рублем и ростом цен на предметы первой необходимости, но, все-таки, — мир!
И дай нам Бог, чтобы он сохранялся как можно дольше. А ведь в том, первом, номере газеты было сказано буквально следующее:
Пока страна будет спать и видеть мирные сны, пока она не пробудится и не поймет, что против нее ведутся самые разные войны, пока она сама не начнет вести себя сообразно – спасение невозможно.
Можно, конечно, предположить, что авторы газеты «Суть времени», участники одноименного движения «Суть времени», избыточно эмоциональны, что они склонны видеть вражеские происки там, где их нет. Но вот что говорит начальник Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов:
В XXI веке прослеживается тенденция стирания различий между состоянием войны и мира. Войны уже не объявляются, а начавшись – идут не по привычному нам шаблону.
Эта выдержка из статьи «Ценность науки в предвидении», содержащей главные моменты доклада начальника ГШ ВС РФ на тему «Основные тенденции развития форм и способов применения ВС, актуальные задачи военной науки по их совершенствованию». Этот доклад был представлен в конце января 2013 года на общем собрание АВН, в работе которого приняли участие представители правительства и руководство ВС РФ.
Согласитесь, участников этого форума едва ли можно заподозрить в избыточной эмоциональности. Однако, продолжим цитирование:
Вполне благополучное государство за считанные месяцы и даже дни может превратиться в арену ожесточенной вооруженной борьбы, стать жертвой иностранной интервенции, погрузиться в пучину хаоса, гуманитарной катастрофы и гражданской войны.
Сказано это в самом начале 2013 года. К тому времени наилучшей иллюстрацией к этим словам были события «арабской весны». Но с тех пор прошло более двух лет. Сейчас наш опыт обогатился новыми знаниями. В точности то же самое, как «по писанному», явлено нам на Украине.
А теперь — внимание! Руководство ВС РФ (за год до активной фазы событий на Украине!) публично ставит вопрос о том, что «мутный» период войны нового типа, предшествующий реальным военным столкновениям, должен быть включен в сферу ответственности армейских структур. И мотивирует эту свою претензию тем, что изменился характер войны. Тем, что современная война разительно отличается от войн прошлого века:
Конечно, легче всего сказать, что события «арабской весны» – это не война, поэтому нам, военным, там изучать нечего. А может быть, наоборот – именно эти события и есть типичная война XXI века?
И в этом есть своя логика. Ведь удельный вес невоенных компонент возрос настолько, что если не рассматривать их в едином комплексе военных, дипломатических, экономических, идеологических, политических, информационных воздействий на противника, можно дойти до того, что к тому времени, когда настанет черед использовать вооруженные силы, защищать уже будет некого — государство утратит суверенитет. Перестанет существовать:
И сами «правила войны» существенно изменились. Возросла роль невоенных способов в достижении политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошли силу оружия.
И чрезвычайно важное уточнение, раскрывающее суть подхода к реализации «невоенных» воздействий, а также указывающее на их тесную связь с операциями, осуществляемыми спецподразделениями вооруженных сил:
Акцент используемых методов противоборства смещается в сторону широкого применения политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованием протестного потенциала населения. Все это дополняется военными мерами скрытого характера, в том числе реализацией мероприятий информационного противоборства и действиями сил специальных операций.
На временной диаграмме, представленной в качестве иллюстрации к докладу Герасимова, изображены основные этапы разрешения межгосударственных конфликтов, а также инструменты и методы используемые атакующим противником на каждом из этапов.
Понятно, что в январе 2013 года прототипом этой модели, конечно же, были события в Ливии. Именно в ходе этих событий были реализованы все основные ее элементы. Обращает на себя внимание то, что сторонами в этом, ливийском, конфликте Генштаб РФ считает не существующую на тот момент власть Муаммара Каддафи и ливийскую оппозицию, а Ливию и совокупный Запад, возглавляемый США.
Оппозиции же в рамках этой модели отводится роль ресурса, инструмента, используемого Западом. Формирование политической оппозиции не есть продукт сугубо внутренней политической борьбы в Ливии, а результат специальных мероприятий, осуществляемых Западом, в первую очередь, его спецслужбами.
По такому же сценарию развивался конфликт между ЕС, за которым стояли США, и Украиной, возглавляемой на тот момент Виктором Януковичем. Представление событий зимы 2013 — 2014 годов как конфликта между Януковичем (с его ближайшим окружением) с одной стороны и широкой коалицией оппозиционных сил — с другой, было частью «информационного противоборства», не более.
Во всяком случае, именно так (Запад против Украины) можно интерпретировать эти события, если основываться на схеме, предложенной Генштабом ВС России. И эта интерпретация представляется не просто имеющей право на существование. Она является единственно правильной.
Только признание правомерности такой интерпретации способно было легитимировать применение правоохранительными органами Украины силовых мер против радикальной части оппозиции, очевидным образом преступившей закон.
И, добавим, именно Запад, оказывая на Януковича беспрецедентное политическое и дипломатическое давление, настаивал на недопустимости применения в этом конфликте армии. Именно поэтому, еще до того как конфликт перерос в активную военную фазу, до того как радикальная оппозиция стала захватывать арсеналы воинских частей и органов внутренних дел, армия Украины была нейтрализована.
Кстати, в настоящее время, Запад, указывая на Россию как на сторону конфликта на Донбассе, тем самым развязывает Киеву руки для применения армии против тех граждан Украины, которые в глазах Киевского режима являются пособниками враждебного ему государства.
В свою очередь, Россия интерпретирует конфликт на Донбассе, как конфликт между Киевом и молодыми республиками ДНР и ЛНР. С точки зрения информационного противоборства такая интерпретация для России является наиболее целесообразной. Да и по существу она не очень-то далека от истины. Ведь то, что ВСУ противостоят ополченцы Донбасса — бесспорный факт. Тогда как участие в этом конфликте России, пусть даже опосредованное, на стороне восставшего Донбасса, надо еще суметь доказать. А это непросто. Как сказал Сергей Шойгу:
«Трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Это тем более глупо, если эта кошка умная, смелая и вежливая».
Истинное же положение вещей заключается в том, что если в первом случае в реальности имел место конфликт между Западом и Украиной Януковича, а Россия фактически в этот конфликт не вмешивалась, то во втором — на Донбассе — сторонами конфликта являются США с одной стороны и Россия Путина — с другой.
Что, тем не менее, совсем не отменяет необходимость использования Россией интерпретаций, которые позволяют одерживать победы в современной войне. В войне, где телевидение и интернет по своим воздействиями сопоставимы с оружием массового поражения:
Информационное противоборство открывает широкие асимметричные возможности по снижению боевого потенциала противника. В Северной Африке мы стали свидетелями реализации технологий воздействия на государственные структуры и население с помощью информационных сетей. Необходимо совершенствовать действия в информационном пространстве, в том числе по защите собственных объектов.
Едва ли это утверждение следует понимать как призыв командования ВС России к организациям, осуществляющим свою деятельность вне армейских структур. Более похоже на то, что Генштаб ставит задачу совершенствовать действия в информационном пространстве», не перед кем-нибудь, а перед армией.
А для этого необходимо и создавать собственные интернет-ресурсы, и «устанавливать контроль» над существующими, в первую очередь, популярными, «раскрученными» ресурсами — форумами и социальными сетями. Действуя при этом тонко и деликатно, сопровождая эти действия мерами скрытого характера» не давая, тем самым, противнику ни единого шанса для организации информационного противодействия.
И было бы удивительно, если бы в составе армейских структур, например внутри самого Генштаба, не возникли бы подразделения, специализирующиеся на решении подобных проблем.
