Непопулярные суждения участников АТО о войне в Донбассе, влиянии политиков, подготовке добровольческих батальонов и военной реформе.
Война на Донбассе. Каждый ее видит через прорезь своего дзота, окопа, блиндажа, дивана. Иногда именно поэтому очень сложно понять, а что на самом деле происходит. Отрешиться от шаблонных фраз и лозунгов. А для этого надо понять противника. Надо взглянуть на войну его глазами. Надо увидеть в нем ЧЕЛОВЕКА. И всегда очень интересно увидеть на той стороне человека, который тоже старается сделать то же самое. Его мнение вдвойне ценно и интересно. Этот материал первый в серии. Интервью с двумя офицерами ХУНТЫ очень длинное и познавательное. Я решил его разбить на части и каждую снабдить своим комментарием, делясь с читателем своими мыслями по поводу…
Часть 1. Как попадают на войну
Собеседники ЛІГАБізнесІнформ — боевые офицеры, в разное время уволившиеся после добровольной службы в зоне АТО в одном из спецбатальонов.
Илья — кадровый военный психолог, Сергей — офицер спецназа, по объективным причинам пожелавший быть представленным в этом тексте под псевдонимом, однако в его квалификации и боевом опыте оснований для сомнения нет.
Их рассказ о войне в корне отличается от официальных сводок и постов политиков, чиновников и различных советников в соцсетях. В тексте не упоминаются названия партий, географических точек и фамилий горе-героев, которые прозвучали в беседе с офицерами, однако для интересующегося ситуацией читателя узнать всех из контекста не представится сложным.
По словам собеседников, проблема войны в Донбассе — в отношении украинского общества к этой войне, в том, что у нас принято все, что связано с событиями на востоке, воспринимать с точки зрения героизма. А война, по мнению офицеров — это не героизм, а тяжелая, повседневная, изматывающая и грязная работа.
Многие их суждения спорны, категоричны и, возможно, ограничены практикой нерегулярных и политизированных добровольческих подразделений. Однако, это оценки кадровых военных, обладающих опытом боевых действий в Донбассе.
[quote align=»left»]
Армия киевского режима в летнюю кампанию 2015 года[/quote]— Чем вы занимались в АТО и какую должность занимали?
Сергей: Я был тем человеком, который стоял у истоков одного из «спецбатальонов» МВД. Был заместителем командира по боевой подготовке, но делал все — формировал, обучал, потому что комбат самоустранился. У него на каждый день был ответ «я в главке». А как в зону АТО заехали, он две недели был в пьяном штопоре… Медикаментозно потом выводили из этого состояния. У комбатов в основном партийные спонсоры, в том числе и у нас, назначали — на глаз. Его просто привели, показали, он лидеру партии понравился и все — воюй.
Илья: Я был офицером-психологом в том же подразделении.
— До этого у вас был опыт войны?
Сергей: Участия в войне? Конечно, нет: Украина с кем-то воевала до этого? Был опыт многолетней подготовки, участия в специальных операциях, работа в регионах повышенной военной опасности.
Илья: Боевого опыта и специальной подготовки у меня не было. Я кадровый офицер — психолог, служил в военной авиации.
— Расскажите о батальоне.
Сергей: Батальон формировался под спонсорским патронатом определенной политической силы. Поначалу мы думали, что это что-то из себя представляет, что некое патриотическое начало в этом есть. Хотя уже тогда догадывались, что на самом деле помощь партии — это, прежде всего, пиар-проект.
— Вы как попали в батальон?
Сергей: В конце мая-начале июня 2014 года мне позвонил товарищ из того спецподразделения, где мы оба когда-то служили, и предложил организовать и возглавить работу по созданию нового спецбатальона. Я согласился — как раз собирался возвращаться на службу. Когда предлагают заняться любимым делом и еще обещают за это заплатить, то почему нет? Не вопрос. Задача — подготовить 200 человек спецбатальона.
Селят нас под Киевом, приводят ко мне первую публику, которую до этого без моего ведома, уже оформили в школе милиции и дали «корочки». Всё, отказаться от них я уже не могу, но вместе с тем не я их подбирал и вообще в глаза не видел. На одного смотрю — 180 килограммов веса, третья степень ожирения, зато мне говорят «он патриот и на Майдане щит у беркутовца отобрал».
Стоит другой персонаж — с ног до головы забит татуировками, ходка в 12 лет за убийство на межрасовой почве. Позже, правда, оказался толковым парнем. Потом приезжает еще группа — чуть ли не с Майдана, со щитами и в касках. Учиться не хотят, говорят: «Дай автомат, пойду стрелять москаля». Дисциплины никакой. Вот такую публику я должен был готовить.
Я в кабинете депутата тогда говорю: «Вы кого набираете, с ними же воевать нельзя, как им оружие давать? «. Мне отвечают: «Це патріоти, вони себе зарекомендували на Майдані». Ну, они финансировали, потому ставили условия.
Оружие выдали только через полтора месяца — мне учить людей воевать, а у меня на руках только пять массо-габаритных макетов, все на пальцах объясняю.
[quote align=»right»]
Техническое оснащение ВСУ в летнюю кампанию 2015 года[/quote]— В итоге кого и в каком количестве удалось подготовить?
Сергей: За три месяца удалось подготовить 40 нормальных бойцов, которые были готовы к отправке в АТО. Это с учетом того, что оружие на них было получено за полтора месяца до запланированной отправки. Еще столько же должны были завершить подготовку за две недели.
У нас норма по настрелу из автомата была 1500 выстрелов на каждого бойца. Из пистолета — по 600. Плюс — занятия по тактике, физподготовке, специальной медицинской подготовке и немного — по специальной инженерной — не хватало макетов мин. Но перед торжественной отправкой от МВД приходит разнарядка — надо отправить 80 человек.
— Депутаты помогали?
Сергей: Это отдельная история. Помогали и много пиарились на том, что депутаты снабжают армию амуницией. Приезжает депутат с журналистами, вручает под вспышки камер бронежилеты, а я ему потом говорю: «Ты что привез? Это откровенное фуфло, хоть бы с военными посоветовался.
Это броники с рикошетом — пластина выдерживает, но при выстреле спереди пуля рикошетит в подбородок, а при выстреле в спину — в ноги и задницу». Депутат молча уезжает — ему неважно, что он привез, важно, что его камеры сняли.
В зону АТО нас отправляли с пистолетами и автоматами. Для того, чтобы выбить у государства хотя бы пару пулеметов и гранаты пришлось идти на шоу Шустера, и на всю страну говорить, что нас отправляют фактически безоружными. Тогда только МВД выдало несколько РПК (ручных пулеметов).
Часть 2. Война, о которой стыдно говорить
Почему многие солдаты возвращаются домой инвалидами? Речь не о потере руки или ноги, а о психической надломленности, а то и полной неадекватности. После войны они становятся агрессивными и … жалкими. Причина в том, что им приходится носить в себе то, о чем нельзя рассказать сыну, внуку, родне, соседу. Когда война не героический пересказ подвигов во имя Родины, а перечень поражений, глупости, преступлений, обильно заливаемые водкой, то даже самый сильный человек может сломаться.
— Куда вас направили в зоне АТО?
Сергей: 1 сентября 2014 года мы приехали в один из пафосно освобожденных городов. На почти 90 человек у нас вообще не было никакого исправного транспорта, кроме скорой помощи для раненых.
И вот на следующее утро приезжает конвой: два пустых автобуса и какой-то офицер из штаба и, не предъявляя никаких документов, говорит: «Вам приказ направляться в Авдеевку, грузитесь». А оттуда как раз накануне отступил один из батальонов территориальной обороны ВСУ. После Иловайска в войсках было распространено настроение — отходить и окапываться по Днепру, все ждали полномасштабного вторжения россиян.
Я говорю: «У меня 85 необстрелянных людей, никакого транспорта, четыре ручных пулемета, ни одного РПГ и никакого прикрытия. Против танков». Мне этот офицер говорит прямым текстом: «Меня не е**т, что у тебя есть, а чего нет — есть приказ: твоих отвезти в Авдеевку. Твоя задача — патрулировать улицы, что там с тобой будет, мне п…й». Это дословно.
У меня после этой фразы отношение к этой войне и ко всему показному патриотизму серьезно поменялось. Конечно, мы туда не поехали, так как у меня письменный приказ — быть на базе в АТО и ждать доукомплектации, а приказы с голоса я не принимаю. Я людей сберег, а в ответ бойцы с подачи партийных кураторов за спиной, как я потом узнал, говорили: «Наши командиры ссут воевать».
Когда в Киеве отбирали в АТО, я лично мамам бойцов звонил, тем, у кого это — единственный сын: не возражаете, что ваш сын идет на войну? И когда мать в слезах говорит тебе: «Я вручаю жизнь сына Богу и вам» … Ладно, не об этом речь.
Так вот. Тот штабной офицер уехал, и мне звонят наши депутаты-спонсоры, говорят: «Хлопці, ви чого? Їдьте, відстоюйте рідну землю!». Потом только я понял, что спонсорам нужна была ритуальная жертва — погибшие герои накануне парламентских выборов.
[quote align=»left»]
Нацисты отступают, чтобы наступать[/quote]— Чем занимались на базе в АТО?
Сергей: Выезжали якобы на зачистки в села Донецкой области, но на самом деле «зачистки» — это просто звучит красиво, а реально же это «обозначение флажками», имитация бурной деятельности.
Выехали в какое-то село (наш батальон там оказался под командованием Нацгвардии МВД), команда: 15 минут на зачистку села — выявление лагерей сепаратистов. Как можно село зачистить за 15 минут? Потоптались и уехали, а в отчете значится, что силы АТО зачистили такие-то и такие-то населенные пункты и там все спокойно.
Позднее была поставлена задача, причем опять-таки, не штабом АТО и не МВД, а партийными спонсорами — «создать на базе батальона диверсионно-разведывательную группу». Тогда тема ДРГ была очень популярна, даже байка ходила, что наши ДРГ орудуют среди сепаратистов и вырезают их одними ножами. Это бред. П
риехали депутаты-спонсоры говорят мне: «Создашь ДРГ?», я говорю «Нет, конечно. Вы вообще знаете, что это такое? Для того, чтобы люди в ДРГ сработались на уровне подсознания и понимали друг друга с полувзгляда, их тренируют годами».
Мне ответили: «Ты не патриот, мы найдем того, кто создаст». В итоге вызвался один офицер из батальона, щелкнул каблуками и взял под козырек. А потом, выясняется, что он перепутал ДРГ и ОРД (оперативно-розыскная деятельность). Так все и заглохло, но спонсоры в СМИ отчиталась, что «на базі батальону створена ДРГ».
В общем, отслужили в таком состоянии до первой ротации пару месяцев, собираемся на вторую ротацию выезжать, в Курахово, комбат говорит «Вы едьте сами, я не еду — у меня задание от генерала». Задание так задание — едем с бойцами сами. Скоро выяснилось, что задания генерала никакого не было. А комбат, направленный приказом в АТО, отдыхал в Шарм-эль-Шейхе. А руководил — сообщениями через Фейсбук…
— Чем занимались в районе Курахово?
Сергей: Охраняли дамбу. Но по «удивительному» стечению обстоятельств — рядом находилась ТЭЦ одного из одиозных олигархов. Совпадение? Не думаю, учитывая, что письменно приказа я в глаза не видел. Командование поставило перед фактом: ну, у вас же задание — работа в Донецкой области, так что нет никаких проблем с тем блокпостом, около ТЭЦ. Вот так война и ведется, чтобы вы понимали.
— Реально воевать, к чему вы и готовились, довелось?
Сергей: Въезжали в зону АТО все заряженные. Никто не собирался, я думаю, охранять кусты, пить и мародерствовать. Я принял решение брать по 5-10 бойцов и выводить их на передовые позиции под ДАП (Донецкий аэропорт -ред.). Чтобы люди хоть чуть-чуть почувствовали, что такое война. Иначе все спиваются.
Илья: На войне человек находится в постоянном эмоциональном напряжении. Важно не сидеть без дела, чтобы напряжение не превратилось в депрессию или наоборот — неадекватную активность. В какой-то степени воевать легче, чем быть в постоянной готовности и ждать отправки на задание.
Сергей: У нас практика командования АТО была такая: либо тебя с колес прямо отправляют в мясорубку. Либо ты сидишь и охраняешь на второй-третьей линии кусты. Мы сами искали себе должного применения. Понимания того, что существует единый замысел и координация действий — у нас не было. И это при том, что мы периодически участвовали в совещаниях, включая и те, что проходили в штабе АТО.
[quote align=»right»]
Армия ВСН летом 2015 года. Дислокация сил сторон[/quote]— Как и почему уволились?
Сергей: Не хотелось служить в состоянии вялотекущего бардака и отсутствия боевых задач, к которым мы изначально были готовы и готовили бойцов. Бороться с комбатом-алкоголиком, мириться с отсутствием обеспечения со стороны главка, кадровой политикой и непрерывным пиаром спонсоров… Это не то, что в нашем понимании означало воевать.
Илья: Ушли несколько десятков бойцов. Все предварительно доложили начальству о своем решении. Как положено, открыто и честно.
Сергей: Нам еще «не для протокола» было сказано: так что же это получается, нормальные офицеры уходят, а п..сы остаются в батальоне? Вот так.
— Партийные спонсоры у батальона остались?
Сергей: Рассказывали, что они на какое-то время перестали спонсировать батальон. Но в последние месяцы помощь возобновили. Но не в этом дело: для чего вообще нужны партийные, идеологические батальоны? Какими государственными целями это можно оправдать?
Автор:
