Шел пятнадцатый день ожесточенных боев за Грозный. Навести конституционный порядок за одну ночь с помощью парашютно-десантного полка оказалось невозможно. Тогда, в конце 1994 года, никто не ожидал от самопровозглашенного дудаевского режима такого сопротивления – ни командование, ни Кремль.
Город горел. Обугленные остовы зданий изрыгали смерть, она была повсюду. Со всех сторон ее несли огненно-красные нити трассеров и гранатометные выстрелы. Штурмовой отряд, точнее, то, что от него осталось, отрезанный от основных сил, заняв круговую оборону в квартале от конференц-зала дворца Дудаева, уже неделю отбивался от наседавших боевиков. Силы были на исходе. Техника стояла пустая, без экипажей. Число убитых и раненых с каждым часом увеличивалось, а подкрепления все не было.
В это время командиру отряда капитану Юрию Сулименко доложили, что большая группа боевиков сосредоточивается неподалеку для очередной атаки. Несмотря на осколочные ранения, комбат принял решение первым атаковать их и занял место командира одного из танков: свой сгорел несколькими днями раньше. За рычаги сел старшина роты Виктор Величко.
– Витя, давай прямо, – по внутренней связи подсказывал направление движения комбат. – Стой! Вот они. Получайте!
От первого же выстрела численность боевиков значительно сократилась. Небольшое укрытие, выбранное ими в качестве плацдарма, в ту же секунду превратилось в растревоженный улей, откуда роем устремились пули, забарабанив по броне танка. В этот момент машина содрогнулась от мощного удара.
– Командир! Командир! Что с вами? – надрывно кричал в ларингофоны оглохший механик, но комбат не отзывался.
Сулименко сидел в башне без сознания, с сильнейшей контузией и перебитыми ногами. Танк вспыхнул…
От нестерпимого жара трудно было дышать. Едкий дым заволакивал легкие.
– Юрка, бери своих ребят и дуй на соседний участок. – Старший пожарной бригады показал рукой направление. – Надо там помочь сделать просеку, чтобы огонь дальше не пошел.
Нет ничего страшнее горящей тайги. В том далеком 1985 году пожар был особенно сильный. На борьбу со стихией были брошены все силы. Наравне со взрослыми с огнем сражался и семиклассник Юра Сулименко. За самоотверженность его тогда премировали путевкой в пионерский лагерь «Артек». Так обычный школьник из поселка Рудногорск, что в Иркутской области, впервые увидел Черное море.
В 1988 году Юра закончил школу. Встал вопрос о выборе судьбы. Сколько себя помнит, всегда мечтал стать офицером. Он был невысокого роста, коренастым. Из-за этого над ним часто подшучивали более высокие сверстники. «Вот стану офицером, вы меня еще узнаете!» – думал подросток. Ведь офицер в то время считался примером для подражания, символом мужественности, порядочности и образованности. Другого пути для себя Юрий не видел.
Военкому сразу приглянулся юноша с твердым желанием «выучиться на офицера». В аттестате были только четверки и пятерки. Поэтому несмотря на то, что в округе было предостаточно военных училищ, офицер советовал парню направить документы в Казанское танковое, выпускником которого сам являлся.
– Лучшего училища тебе не найти! – уговаривал военком.
Поезд мчал будущего абитуриента Сулименко через всю страну к его заветной мечте. Ехал один. Отец, Геннадий Николаевич, рассудил так: уж коли выбрал сын для себя столь нелегкий путь, то и пройти он его должен с самого начала самостоятельно.
На КПП, куда Юрий приехал ранним июльским утром, курсант-второкурсник сообщил, что прием документов начнется вечером.
– Погуляй пока по городу, подумай. После того как ты переступишь этот порог, назад дороги не будет.
Казань поразила своими масштабами и красотой. Провинциального паренька, не привыкшего к большому скоплению народа, захватила стремительная и увлекательная жизнь столичного города. Перспектива быть отрезанным от всего этого на ближайшие четыре года высоким училищным забором удручала. Но это испытание Юрий выдержал стоически. И вечером решительно переступил порог КПП Казанского танкового. Пророчество старшекурсника сбылось: в обратную сторону этот порог он перешагнет только через полгода, когда поедет в свой первый курсантский отпуск.
В 1992 году окончивший училище с красным дипломом лейтенант Сулименко вместе с пятью своими товарищами по распределению попали во Владикавказ. Назначение было в одну воинскую часть, в один танковый батальон. В дороге все очень сильно переживали, боялись, что должностей командиров взводов на всех не хватит. Но опасения были напрасными. В это время как раз шел массовый вывод войск из бывших союзных республик, их переформирование и перевооружение. Офицеров не хватало, многие оставались в национальных вооруженных формированиях. Поэтому все шестеро тут же получили по взводу.
Парад суверенитетов на территории бывшего Союза накалил обстановку до предела. На Северном Кавказе разгорелись межнациональные распри. Первым был грузино-абхазский конфликт. Помимо прочего обе стороны пытались завладеть оружием и боевой техникой находившихся на их территориях воинских частей. Устраивали нападения на колонны уходивших на родину российских военных.
Выводить кутаисскую парашютно-десантную бригаду в Ставрополь Юрий поехал вместе с однокашником Андреем Ткаченко. Это был их первый боевой рейд. Шли по горному серпантину через Крестовый перевал без остановок, под постоянным обстрелом. Впервые увидел смерть товарищей. Водитель ГАЗ-66 был убит снайпером, и машина сорвалась в ущелье. Никто не успел выпрыгнуть.
После этой командировки Юрий должен был убыть в отпуск, но уехать так и не успел. Начался осетино-ингушский конфликт. Боевые действия в Октябрьском, Тарском. Подразделения полка стояли на постах недели две, затем менялись, занимались боевой учебой и вновь – на посты. Вместе с училищным приятелем старшим лейтенантом Виктором Бабичем за выполнение миротворческой миссии Юрий был награжден медалью «За отвагу».
С Игорем Полищуком дружил с первого курса. Однажды во время полковых учений в феврале 1993 года при форсировании водной преграды танк Полищука провалился в полынью. И Юрий вытащил тогда товарища из воды. А во время боевых действий в районе Карца, когда машину старшего лейтенанта Сулименко подбили, перебили гусеницы, выручать товарища примчался именно Полищук…
25 ноября 1994 года часть подняли по тревоге. Пошли в Чечню. Никто не знал, что их там ждет. А там начиналась настоящая война. С линией фронта, опорными пунктами… Первый серьезный бой за населенный пункт Октябрьское. Потери. Но приказ есть приказ.
Постепенно продвигались вперед. 29 числа подошли к Промышленному району. Атаковали «духов». И около десяти часов вечера 31 декабря комбат Сулименко, возглавляя штурмовой отряд, представлявший собой танковый батальон, усиленный мотострелками, вошел в Грозный. Майкопская бригада действовала с северной стороны, отряд Сулименко – с северо-западной.
«Духи» встретили ожесточенным огнем. Была поставлена задача выйти на открытый участок местности, чтобы сохранить технику. Замполит когда-то служил в Грозном и хорошо знал город. Решили выйти в парк. Всю ночь шли бои в парке. Машина Сулименко прорвалась туда первой. Командир отряда обязан был идти впереди, чтобы подавать пример подчиненным. Потом был стадион. 7 января отряд вышел к дворцу Дудаева и остановился, закрепившись в одном из кварталов. Дальше идти сил уже не было. В штурмовом отряде осталось около тридцати процентов личного состава. Заканчивались горючее, боеприпасы, медикаменты и продовольствие. Отряд был изолирован. Каждый снаряд, каждый патрон расходовали экономно. Выбирали наиболее важные цели. «Духи» же, вооруженные «Мухами», «Шмелями», зарядов не жалели, били по площадям. Противостоять им было трудно, и танки горели.
Танкисты действовали профессионально, но силы постепенно убывали. Взятие каждого квартала сопровождалось потерями как среди военнослужащих, так и в технике. Плюс выставление блокпостов. Танки остались практически без прикрытия. Комбат с болью в сердце видел, как выбывают его подчиненные. Кура, Литвинов Саня.
– Не было там ни безграмотных офицеров, ни неподготовленных солдат. Готов заявить это кому угодно, – вспоминает сегодня офицер. – Противник был серьезным. У него – новейшие противотанковые средства: орудия и гранатометы. Минометы у «духов» новенькие, чуть ли не в заводской смазке.
Атаковали боевики грамотно – в составе двоек и троек. Этому сейчас учат. Но и тогда, в аде уличных боев, офицеры, среди которых было много ветеранов Афганистана, быстро освоили тактику действий мелкими группами. Трижды не правы те, кто, не зная, как было на самом деле, обвиняли Российскую армию в том, что она бездарно воевала и несла неоправданные потери. В городе тогда не было мирных жителей. Стреляли практически из каждого дома, из-за каждого угла. Наши солдаты проявляли свои самые лучшие качества, они смотрели врагу в лицо.
Первый экипаж командирского танка – механик-водитель Анатолий Завгородний и наводчик Киселев были профессионалами экстра-класса. Как-то при подходе к Грозному командирский танк подорвался на мине. Перебило гусеницы. Механик тогда очень испугался, у него был шок. На вызовы командира по внутренней связи он не откликался. Сослался на поломку. Сулименко взял его шлемофон, связь работала. Парня нельзя было гнать насильно в бой, и комбат направил его в санчасть.
– Ну, Прапорщик, давай прощаться! – обратился к товарищу Киселев.
– Что ты городишь? Скоро все закончится, и мы еще встретимся, – возмутился Толя.
– А что? Сейчас пришлют кого-нибудь молодого и неопытного, мы и сгорим в первом же бою. А ты же у нас ас, с тобой нам никакие «духи» не страшны.
Механик-водитель развернулся и зашагал прочь в сторону санчасти, но с каждым метром шаги его становились все короче и неувереннее. Наконец он тяжело опустился на землю и закурил. О чем он думал, сейчас не скажет никто, но через минуту он уже был возле танка.
– Командир, я пойду с вами.
– А как же связь?
– Связь будет!
Когда поступил приказ, все дембеля пошли с батальоном, ни один не отказался. Толя собирался поступать в школу прапорщиков, отсюда и прозвище. Его мечте не суждено было сбыться.
Ребят, получивших сильные ранения 7 января, эвакуировали из Грозного. У Толи весь левый бок был изуродован.
Дело было так. Танк комбата наступал вдоль здания. В дыму практически ничего не видно. Выскочили на открытый участок, и тут с разных сторон ударили из гранатометов. В машину не попали, выстрелы пришлись по углу дома. Позади танка образовался серьезный завал из груды кирпичей. Отступить не было никакой возможности, тем более что в нескольких десятках метров от машины Сулименко была развернута санчасть, где находилось много раненых. Танкисты приняли бой. Следующие выстрелы из гранатометов пришлись уже по танку. Пламя взметнулось над подбитой машиной. Покинув танк, экипаж продолжал держать оборону огнем из автоматов. Почуяв победу, боевики упорно лезли вперед.
– К машине! – скомандовал комбат. – Сейчас мы им дадим прикурить!
Снаряды еще оставались. По ошеломленным «духам» из танкового орудия били практически в упор, разметая их в клочья. В этот момент пламя над танком вспыхнуло еще ярче, загорелось топливо, оставшееся в наружных баках. Испугавшись, что вот-вот танк взорвется, боевики мгновенно ретировались. Тогда-то и покинули свою горевшую машину танкисты. Добежать успели только до соседнего подъезда, когда раздался оглушительной силы взрыв.
Комбат получил осколочные ранения в лицо и руки, которыми пытался заслониться от взрыва. Его перебинтовали, стянули раны скобками. От эвакуации он отказался. Не мог бросить ребят. Кроме него в батальоне не осталось ни одного офицера. Виктор Бабич погиб, командир танковой роты Лазарев тоже, Полищук ранен и эвакуирован, старшего лейтенанта Горского Сулименко вынес на себе из боя. Последним из командиров подразделений остался старший лейтенант Хламов. Управлять остатками штурмового отряда им пришлось вдвоем. Однако уже через двадцать минут Хламову осколок попал в глаз.
Впору было отчаяться, но Сулименко не позволил себе такой роскоши. Отовсюду на него смотрели глаза солдат, смотрели, как на единственную надежду выжить в этом кромешном аду. И офицер не мог их предать. Весь израненный, он занял место командира другого танка и вновь и вновь шел в бой…
Под плотным огнем боевиков из горящего танка контуженого командира вытащил старшина роты Виктор Величко. Последнее, что помнит Сулименко в Грозном, – это то, как он лежал, весь забинтованный, возле разрушенного дома, а вокруг шел бой. Отряд продолжал отбиваться.
В следующий раз он пришел в себя под Грозным, в перевалочном пункте, куда доставляли всех эвакуированных раненых. Комбата положили вместе с безнадежными, и единственный, кто за ним ухаживал, был танкист из его батальона. Каким-то образом солдат узнал своего командира, хотя лицо Сулименко представляло собой кровавое месиво. Когда за ранеными прилетела вертушка и медики попытались посадить танкиста на борт, тот наотрез отказался.
– Без командира не полечу!
– Чудак, он же уже не жилец, – словно во сне услышал вынесенный себе приговор Сулименко. – Нам о живых думать надо.
– Без командира не полечу! – упрямо повторил солдат.
– Черт с тобой! Грузите этого тоже.
Сулименко выжил. Его перевозили из одного госпиталя в другой. Сначала во Владикавказ, потом были Моздок и Москва. Сегодня Герой Российской Федерации подполковник Юрий Сулименко старший офицер управления боевой подготовки МВО. Свой бесценный боевой опыт мужественный офицер передает молодым. Сбылась его детская мечта – он стал настоящим офицером.
