Сирия: игроки и пешки

Дюжина-полторы мужчин в разномастных камуфляжах. Такая же пестрота и в оружии: у большинства – «калашниковы» разных стран-производителей, хотя есть и американские М-16, и бельгийские ФАЛы, и даже совсем уж экзотические здесь британские «энфилды» L85A1. Пикап «тойота» - самая популярная машина сегодня на воюющем Ближнем Востоке - с установленным в кузове пулеметом калибра 14,5 мм. У каждого – мобильные телефоны с непременными видеозаписями эпизодов «зверства правительственных войск» и «наших побед». У командира – трубка спутниковой связи, как правило – «Инмарсат». Примерно так выглядит сегодня типовой портрет отряда «Свободной сирийской армии» - ССА. Тех, кого на Западе называют «светской оппозицией».

В годы «колчаковщины» в Сибири популярной была песня «Шарабан»: «Мундир английский,/Погон французский,/Табак японский,/Правитель омский». Наверное, каждая гражданская война чем-то похожа. И разношерстностью одежды и вооружений. И мотивами, которые приводят людей в ряды повстанцев.

Собственно, никакой «Свободной сирийской армии» в привычном для нас понимании - с единым командованием, централизованным снабжением, координацией действий - не существует. Нет даже общей идеологии, общего видения задач и целей борьбы. ССА сегодня – это «зонтик», под которым временно объединяются те или иные политические партии, вооруженные отряды боевиков, представители различных ветвей ислама, национальностей и ополченцев провинций, городов и городков. Внутри - непрерывное броуновское движение, череда временных союзов, конфликтов, перманентно переходящих в междоусобные стычки.

Под этим «зонтиком» - каждый сам за себя и, одновременно, против всех. У каждого - единственно правильная точка зрения, единственно верное видение будущего, и постоянная готовность отставать их с оружием в руках. Не важно – в столкновениях ли с правительственной армией или с теми, кто еще вчера был «соратником по борьбе против кровавого режима».

В верхушке ССА сильна прослойка дезертировавших из правительственной армии офицеров-суннитов и военных отставников из этой конфессиональной группы сирийского населения. Но все их попытки внести хоть какой-то порядок заканчиваются либо провалом, либо физическим уничтожением особо рьяных командиров, боровшихся за элементарную дисциплину.

Неразберихи добавляют - хотя, казалось бы, куда еще больше? - многочисленные банды местных «махновцев», которым вообще глубоко наплевать на политику и ислам.

В вихре гражданской войны, выжигающей Сирию, главное для них - прибыль от грабежа и насилия, от контрабанды и нелегальной торговли самым востребованным сегодня в стране товаром, оружием. РПГ стоит три с половиной тысячи долларов, включая доставку. Выстрел к нему - шестьсот пятьдесят. «Калашников» - «руси», как его здесь называют - уходит, в зависимости от его технического состояния и страны производителя, за тысячу - тысячу восемьсот «бакинских». Шестидесятимиллиметровый миномет - за четыре с половиной-пять тысяч, а один снаряд к нему - сто пятьдесят долларов.

Высокая стоимость оружия и его востребованность на местном «черном рынке» - одна из основных причин регулярно происходящих стычек между различными группировками и отрядами ССА. Кому-то повезло, и они получают прямые поставки из Турции, Катара и от саудитов. Кто-то находится на «самообеспечении», а потому, если представится возможность, с легкостью снимет оружие и снаряжение с убитого «соратника», имевшего несчастье принадлежать к другой группировке и при этом неосторожно подставившегося на дальность прицельного выстрела.

В той или иной мере в этом «промысле» замешаны все отряды мятежников, что никак не добавляет ССА сплоченности. Иностранные спонсоры предпочитают снабжать только «своих», те отряды мятежников, которые признают необходимость координации деятельности с Эр-Риядом, Дохой или Анкарой и, хотя бы на словах, разделяют их политические установки в отношении будущего страны. Но проблема для них заключается в том, что и сами спонсоры не уверены, что поставляемое оружие и снаряжение не попадет в «чужие» руки. Поэтому «коридоры снабжения» ССА извилисты и запутаны, а источники поставок порою неожиданные. Так, саудиты активно закупали оружие в Хорватии, на Украине и даже в Афганистане. Аналогичным образом поступает и Катар, откуда из Ливии поступают оружие и средства связи - те же спутниковые телефоны. Снаряжение для протурецких отрядов идет с базы в Инджирлике, а уж как и откуда оно оказывается там - «тайна великая есть».

Существовавшая у мятежников в 2012-2013 годах установка на тотальное разрушение промышленных предприятий и инфраструктуры теперь обернулась против них.

Стремясь преодолеть дефицит вооружений, они лихорадочно пытаются наладить производство «эрзац-образцов», тех же минометов. Получается плохо - нет станков и оборудования. В те годы неплохим источником снабжения служили дезертиры и перебежчики из правительственной армии, но сейчас он иссяк: все, кто хотел дезертировать или перейти на их сторону мятежников, уже это сделали. Те, кто пытался продавать оружие боевикам с армейских складов - безжалостно зачищены. Поэтому сегодня ССА максимально зависит от внешних поставок, и суть всех их обращений к зарубежным спонсорам – это непрерывный крик: «Оружия! Больше оружия!».

И обязательно тяжелого, способного свести на нет подавляющее превосходство правительственных войск в бронетехнике и авиации. А также - приборов ночного видения, устройств разминирования и систем связи. Особенно – последнего, поскольку с этим у боевиков сложно, и каждый отряд выходит из положения по принципу «кто во что горазд» - мобильники, электронная почта, курьеры и даже социальные сети.

Но, как было уже сказано выше, спонсоры «притормаживают». Еще в конце 2013 года специалисты Пентагона сделали неутешительный прогноз: «Группировки, исповедующие крайне радикальные исламистские взгляды, составляют в составе ССА не менее 40%».

И, если США и НАТО не начнут укреплять «светскую» часть мятежников, то их количество будет непрерывно возрастать. Так, собственно, и произошло. Часть отрядов ССА открыто примкнули к исламистским группировкам типа «Джабхат ан-Нусра», «Ахрар аш-Шам» и трем «исламским фронтам освобождения». Там и платят регулярно, и со снабжением получше. Часть постепенно радикализируется и начинает шантажировать Запад, как это, например, делал один из лидеров «светского крыла» Абдерразак Тласс. Личность весьма примечательная, поскольку приходится дальним родственником Мустафе Тлассу, правой руке Хафеза Асада, в течение тридцати лет занимавшему пост министра обороны страны. И хотя с 2006 года глава клана находился не у дел, сам клан остается одним из весьма влиятельных суннитских семей в стране. Так вот, Тласс-младший откровенно заявлял: «Если весь мир отвернулся от нас и поддерживает Асада, нам придется атаковать Израиль и другие страны, сделать конфликт международным, чтобы вынудить мировое сообщество, наконец, вмешаться. Мы объявим джихад. И к нам поедут боевые группы из других стран. В этом случае наша война превратится в войну против неверных, и одной Сирией дело не ограничится. Ситуация может выйти из-под контроля».

Если такое говорит лидер «светских», то чего можно ожидать от других, от тех же отрядов бедуинов, действующих на востоке страны, и при Асаде-старшем живших исключительно по племенным законам? Они с энтузиазмом поддержали мятеж, влившись в отряды оппозиции со своим оружием. Их излюбленной тактикой остается похищение людей в алавитских кварталах и населенных пунктах. Кого-то убивают, кого-то продают, на кого-то обменивают захваченных в плен соплеменников. «Контролировать их невозможно», - единодушно заявляют командиры отрядов ССА.

Несколько лет войны не сделали оппозицию более сплоченной. Пресловутая «Сирийская национальная коалиция» сегодня – это около тридцати различных группировок, в каждой из которых по нескольку «крыльев».

Скажем, к апрелю нынешнего года на право выражать интересы сирийских курдов претендовало аж 14 партий, имеющих в названии слово «курдская».

Возникает вопрос: если они настолько раздроблены, неорганизованны, без координации и логистики, фактически без тыла, то почему до сих пор не разгромлены?

Потому что мятеж перерос в гражданскую войну, где нет фронта и тыла, где противник правительственной армии – не консолидированная сила, а рой группировок и банд. Потому что все копившиеся десятилетия социально-экономические, политические, национальные и конфессиональные противоречия в стране, как джинн из кувшина, вырвались наружу. Потому что цемент жесткой власти Асадов, в железном кулаке державший узел конфликтов и в зародыше давивший экстремизм, дал трещину, превратившуюся к сегодняшнему дню в пропасть.

Сирия не была монолитом до начала мятежа. Но, так или иначе, недовольные оставались встроенными в структуру общества. Теперь все связи с государством оборваны, и страна расколота на части. Которые не смогут мирно сосуществовать, а живут и питаются войной. При всей разношерстности ССА, ее многочисленные вожди и вождята уверены, что в этой войне должен остаться лишь кто-то один: либо они, либо Дамаск. А осколки проигравшего будут перемолоты теми, кто выживет.